Мышеловка для кота (СИ) - Николаева Ольга. Страница 67

— Приятного аппетита. Можно, я к вам присяду? — Закрыла глаза. Вдохнула. Сосчитала до десяти. Выдохнула. Можно бы и нахамить придурку, но жаль сейчас тратить силы, которых и так — малая толика осталась…

— Послушайте, доктор. Давайте, расставим все точки над и? Я. Не хочу. Ни с кем. Знакомиться. Мне нравится быть здесь одной. Что-то еще непонятно?

Брюнет усмехнулся. Улыбка такая… понимающая. Будто отец молчаливо прощает грехи ребенку-пакостнику. Раздражающая.

— Я понял вас. И не хочу навязывать свое общество, если честно. И никаких планов на вас не строю. Просто сложилось так, что мой друг, с которым вместе планировали провести выходные, порыбачить, неожиданно меня бросил. Пришлось подменять коллегу. И я здесь один кукую.

— А я тоже одна. Только не кукую, а наслаждаюсь этим. Чего и вам желаю. Просто побыть одному и подумать о жизни. Чтобы никто не мешал, и вы никому не мешали.

Он задумчиво поднял брови, при этом намазывая маслом такую же булочку, что я только что умяла… Блин. Так лень отрывать задницу и идти еще за одной…

— Держите. Вы же не против, если я за вами поухаживаю? — И протянул её мне. На автомате взяла и откусила, сразу же. Поймал же, на мелочи. — Меня зовут Олегом.

— Лиза. — Как бы ни хотелось послать, а наполовину уже съеденная булочка… обязывала, что ли…

— Очень приятно. У вас очень красивое имя.

— Ага. Хорошо с "крыской" рифмуется.

— В смысле? — Новый теперь уже знакомый поднял взгляд от тарелки.

— Не обращайте внимания. Травма детства.

— А! — Широко заулыбался. — А я всю жизнь с тележкой ходил. Я же — Олежка.

Как-то легко у него получалось переводить мои резкости в шутку. Это не очень хорошо. Таких умных балагуров отшивать просто нереально.

— Лиза, вам принести еще морса? — Заметил, как верчу пустой стакан.

— Да я и сама сходить могу…

— Обижаете… — Даже состроил гримасу, для убедительности. — Разве я могу такое позволить?

— Тогда лучше кофе… Со сливками и сахаром. И еще этих булочек. — Раз готов ухаживать, пускай старается по полной. Может, быстрее надоест…

Он, действительно, расстарался: приволок не чашку с кофе, а целый кувшин от кофеварки. И молочник. И сахарницу. Булочки лежали на тарелке горкой. А вокруг них — кусочки масла. Однако…

— Здесь же шведский стол. Кроме нас, толпа людей… Как-то… неправильно, что ли…

— Да бросьте вы, Лиза. Там еще куча всего. Три кофеварки. Основная масса уже пообедала, вместе с нами лишь несколько человек осталось.

— Я похожа на человека, который все это в себя затолкает?

— Я помогу. — Хитро подмигнул. — Наши вкусы в этом совпали. С удовольствием буду заталкивать и в себя…

— Любите хулиганить?

— Иногда это необходимо. Иначе свихнусь. — Мигом посерьезнел, будто туча набежала, и так же мгновенно — расслабился. Потрясающая живость мимики…

Предпочла никак не комментировать. Да и что тут скажешь? Безобидное дурачество — лучший способ выпустить накопленный пар. Сама таким, порой, промышляю…

Снова ушла куда-то в себя. Благо, товарищ оказался догадливым: особенно с разговорами не лез, а молча поглощал притащенную снедь…

— Лиза, у вас что-то случилось? — После долгой тишины, этот вопрос как-то не вписывался в тему.

— С чего вы взяли?

— Вы грустная. Это заметно.

— А разве для этого нужно чему-то случиться? Я, может быть, меланхоличная флегма? Или флегматичный меланхолик? И грущу по жизни, переживаю мировую скорбь и оплакиваю голод в Африке?

— Неправда. Вы привыкли смеяться и шутить, и много улыбаться. Хмуриться тоже любите, но не так часто…

— Это в каком таком личном деле написано, о котором я не знаю?

— У вас мимические морщинки вокруг глаз и губ, выраженные. Причем видно, что уголки чаще вверх поднимаются. А сейчас они опущены вниз…

Я смотрела на него и молча переваривала услышанное…

— Знаете, Олег… Это был первый комплимент в моей жизни, который намекнул на приближающуюся старость. Не могу сказать, что польщена…

— Господи. О чем вы, Лиза? Мимические складки уже в юности можно отследить. Я вообще не думал о возрасте вашем.

— А вы часто, в принципе, думаете? Или так, изредка, если очень приспичит?

— А вы мне нравитесь. Абсолютно не ведётесь ни на лесть, ни на провокации.

— Это иллюзия. В данный конкретный момент я раздумываю, что лучше сделать: вылить вам остатки кофе на голову или кинуть в лицо кусок масла.

Он расхохотался. Без намека, даже, на испуг.

— И на чем остановились? Чего мне опасаться?

— Жалко продуктов. Тем более, вряд ли вам это мозги вправит…

— Вы разве не знаете, что у медиков своеобразный взгляд на мир? Такой… — Неопределенно повертел в воздухе кистями рук. Крупных рук, с длинными пальцами…

— Вы хирург детский? Извините, перебила.

— Нет. Инфекционист. Но работы тоже хватает. А почему вы так решили?

— Кто-то мне говорил, что у них самая дурная психика. Показалось, значит. Или обманули…

— Я сейчас должен на вас обидеться за своего отца, между прочим…

Пожала плечами.

— Обижайтесь. Можно прямо сейчас начинать.

— Лиз, а пойдемте, погуляем по территории? Здесь такие красивые места есть…

— Слушайте, что вы ко мне пристали, товарищ инфекционист? Не приходило в голову, что меня тошнить может от всего вашего мужского пола?

— Приходило. Это заметно. Очень.

— И что?

— Я же к вам в друзья-любовники не набиваюсь. Просто прошу составить компанию. Одному в этом месте чересчур тоскливо…

Я не нашлась, что ответить. Совсем. И такое, оказывается, бывает…

И почему ко мне не клеятся простые, обычные парни? Понятные, как пять рублей? Что за карма такая, и в каком поколении её продырявили, что я до сих пор отдуваться должна? Тем более, что нет никаких идей, как заштопать…

Допила последний глоток кофе и встала. Кто бы сомневался, что Олежка не останется на месте…

— Хотите, покажу вам замечательные качели? Потрясающие просто. Трех взрослых вмещают… Вы давно на качелях катались, в последний раз?

Обреченно вздохнула. Уставилась прямо в глаза. Ну, надеялась, чуть-чуть, что сломается… Ага…

— Ты же все равно от меня не отстанешь? — Ухмыльнулся, мотая головой отрицательно. — Показывай свои качели…

Странный парень. Похоже, ему было совсем параллельно, что я думаю о нем, или совсем не думаю. Трепался всю дорогу, о разной ерунде, важной и не очень. Отвечать не обязательно было. Иногда я хмыкала, волей-неволей прислушиваясь к трепу, иногда забывала реагировать, и он замолкал. На время.

Потом зацепил какую-то тему, важную для меня, и не заметила, как оживилась. Мы перескакивали с политики на биологию, с неё — на музыку, потом религию, философию, потом возвращались к работе. Он ею жил, горел, страдал, умирал на ней и восставал из пепла. Глаза светиться начинали. Обычные, серо-зеленые глаза вдруг озарялись каким-то внутренним огнем. Приятно смотреть.

Люблю и уважаю людей, кайфующих от своей работы. Не отбывающих тяжкое бремя пятидневки, а реально работающих. На фоне его миссии по спасению детей, мои подвиги в коммерции казались бледными и никому не нужными…

Но и меня, в какой-то момент, зацепило и понесло: я что-то взахлеб рассказывала, смеялась сама над историями, сердилась, размахивала руками, строила рожи, передразнивая мнимых собеседников… В общем, нашла свободные и благодарные уши… Которые слушали и не перебивали, что весьма непривычно и странно было.

Застряла на полуслове, когда увидела, что Олег присел на какую-то удачно "уроненную" у тропинки деревяху, молчит и улыбается, глядя на меня. А я рассказывала что-то очень не смешное. Даже грустное и сердитое. И была очень злой от вновь пережитых эмоций.

— Я что-то не так говорю? Что тебя развеселило?

— Все так. Просто приятно смотреть на тебя, вот и улыбаюсь. — Когда перешли на окончательное, свойское "ты" — хоть убей, не могла вспомнить…

— Вообще-то, я очень злая. И ты должен хмуриться вместе со мной. И нечего тут отвешивать комплименты.