Нижние Земли (СИ) - Храбрых Римма. Страница 34

Этим она выгодно отличалась от почти всех остальных троек, включая даже комиссаров. Воплощением же безалаберности был отряд оборотней. Ларс Ренкерс и вовсе брал трубку, только если ему звонил Марк. На остальное начальство он плевал с истинно волчьим изяществом. Вторым, кто мог выцепить Ларса в нерабочее время, был Бернар – до того злополучного матча. Теперь же Марк не был уверен, что один из его подчиненных наберет номер второго, а этот второй ответит на звонок первого. Вживую они все так же не общались.

Ларс хотя и был на больничном, продолжал торчать в децернате, поясняя это тем, что в родных стенах его здоровье пойдет на поправку быстрее. Марк не возражал. Ларс оправился достаточно быстро, а иметь запасного волка под рукой – лапой – на случай непредвиденных обстоятельств никогда не помешает. После ситуации с ведьмами город как будто притих, но Марк все равно чувствовал себя неуютно. Под внешним спокойствием улиц ему чудилось что-то темное, нехорошее, и это ощущение было хотя и смутным, но слишком сильным, чтобы его можно было списать на обычный недосып.

Тем более, что спать Марк стал еще хуже.

Так что, войдя в логово утром после очередной почти бессонной ночи, он был даже рад увидеть свой отряд в полном составе, пусть даже двое из него подчеркнуто игнорировали друг друга.

Согнать Ларса с места Марк не успел. Почти сразу за ним в логово ворвался Густаф, заполнив каморку оборотней вкусным запахом кофе и шоколада.

– Дело! Выезжаем! – совершенно по-мальчишечьи выпалил он, чуть ли не приплясывая на месте.

Оборотни вскинули головы, а Марк развернулся и придержал Густафа за рукав, пока тот от возбуждения не подпрыгнул слишком высоко и не улетел под потолок.

– Рассказывайте, стажер Локхорст, – строгим голосом сказал Марк.

– Убийство! – зачастил Густаф. – В библиотеке! Тео сказал, возможно, убито несколько человек! Двойки уже на месте, но не исключено, что дело наше!

Марк кивнул и отпустил его. Остальные уже собирались, даже Ларс, торопливо допечатав что-то, медленно выползал из кресла, явно готовый приступить к своим служебным обязанностям до окончания больничного.

Густаф подпрыгнул на месте еще раз и так же стремительно умчался, забыв закрыть за собой дверь.

– Мальчишка, – без тени осуждения пробормотал себе под нос Бернар.

Словно в ответ на это из заднего кармана его джинсов раздалась оглушительная трель. Бернар вытащил телефон, глянул на экран и поднес трубку к уху.

– Эрика, я не могу сейчас, – сказал он спустя несколько секунд напряженным голосом.

Марк не обернулся от двери, но насторожился, прислушиваясь. Эрикой звали жену Бернара, тоже фламандку, которая приехала вместе с ним несколько лет назад и осталась в Маардаме, чем была крайне недовольна. Бернар не особенно распространялся по поводу своей семейной жизни, и Ларс становился необычайно сдержан, когда речь касалась семьи Бернара, но кое-что Марк знал. Точнее, видел еще во время обучения в лагере.

– Эрика, я на работе, – даже обычное раскатистое «р-р» Бернара прозвучало как-то беспомощно. – Я прямо сейчас еду на убийство, ты понимаешь?

Бернар постоял еще несколько секунд с трубкой, прижатой к уху, потом опустил руку.

– Обер, я не еду, – тускло сказал он.

– Что-то случилось? – спросил Марк, поворачиваясь наконец.

– Через полчаса Эрика привезет Риккерта. У нее срочные дела, а оставить его не с кем.

Бернар сунул телефон обратно в карман, не глядя на Марка. Сыну Бернара, Риккерту, недавно исполнилось одиннадцать, и в стенах децерната он проводил едва ли не больше времени, чем дома. «Пусть сын видит отца хотя бы на работе», – говорила Эрика, а Бернар не протестовал, хотя и понимал, что она просто пользуется любым подходящим поводом, чтобы его уязвить.

– Исключено, – сказал Марк, хмурясь. – Убиты люди, а значит, нам нужен именно твой нос, чтобы разбирать следы.

Он посмотрел на Агнешку. Та ответила взглядом, полным ужаса, и замотала головой так энергично, что коса взлетела в воздух.

– Я останусь, обер, – подал голос Ларс. – На больничном я или где.

Он уже успел устроиться обратно в своем кресле и даже включил планшет, показывая, что никуда отсюда не сдвинется.

– Вот и ладненько, – быстро сказал Марк, не позволяя Бернару вставить слово, схватил его за рукав и потащил за собой к выходу. – Пофоткать тебе кровищу?

– Обязательно, – Ларс ухмыльнулся. – Можешь даже косточку на десерт привезти. Только мозговую!

Эрика приехала не через полчаса, а через пятнадцать минут после того, как Ларс остался один. В логово она вошла стремительно, оглянулась по сторонам и холодно сказала:

– Интересно, почему я даже не сомневалась, что уже не увижу здесь мужа?

– И тебе привет, – лениво отозвался Ларс. – Они поехали на убийство.

Эрика хмыкнула и наклонилась к вошедшему следом за ней сыну – высокому темноволосому мальчику, выглядящему старше своего возраста.

– Рик, я постараюсь все сделать как можно быстрее, – совсем не так, как до этого, гораздо мягче сказала она. – Извини, что пришлось тебя дернуть.

– Да ладно тебе. – Ларс отложил планшет и потянулся. – Мы с Риком отлично проведем время, ты же знаешь.

– Вы-то проведете, – Эрика кинула на него хмурый взгляд и снова посмотрела на Риккерта.

Тот смотрел на нее почти с таким же выражением лица и горбился, пряча руки в карманах куртки.

– Да брось, Эрика, – миролюбиво сказал Ларс. – Бернар не виноват, что у него такая работа.

Эрика вздохнула и выпрямилась.

– Никто не виноват, Рыжик, – ее голос прозвучал устало. – И никогда не был виноват. Просто такая работа. Рик, веди себя хорошо.

Она снова наклонилась, на этот раз, чтобы поцеловать сына в макушку, но тот уклонился. Эрика еще раз вздохнула и ушла.

– Пст, парень, – негромко сказал Ларс, когда стук ее каблуков затих за дверью. – У меня есть шоколадка.

– Не хочу, – мрачно ответил Риккерт, прошел по комнате и сел на одно из кресел, не вынимая рук из карманов.

– А орешки? – спросил Ларс с любопытством.

– Срать я хотел на орешки.

Ларс присвистнул.

– А родители в курсе, что ты такие выражения употребляешь? – почти не улыбаясь, спросил он.

Риккерт дернул плечом.

– Им наверняка все равно.

Он сгорбился в кресле так, что головы почти не было видно. Только что капюшон не натянул. Ларс задумчиво постучал пальцем по подбородку, разглядывая ребенка, который был больше похож на подростка. И это всего в одиннадцать лет.

– Твоим родителям совершенно точно не все равно, – уверенно сказал он. – Хочешь, проверим?

– А смысл?

– Если я окажусь прав, ты будешь месяц отдавать мне свои карманные деньги.

Риккерт поднял голову и настороженно посмотрел на Ларса, ответившего на его взгляд широкой ухмылкой.

– Какой-то не очень смысловой смысл, – подумав, сказал Риккерт.

– Очень смысловой! – горячо ответил Ларс. – Я на эти деньги шикану так, что тебе и не снилось!

Он расплел ноги, встал, подошел к Риккерту и легонько ткнул его кулаком в плечо.

– Твоим родителям не все равно, Рик.

Риккерт очень по-взрослому вздохнул и посмотрел снизу вверх.

– Почему не ты мой папа? – тоскливо спросил он.

– Э, нет, парень, – Ларс присел на корточки и положил руки на колени Риккерту. – Твой отец – самый счастливый чувак на свете, потому что у него есть ты. А у тебя есть он. Это же хорошо.

Риккерт пожал плечами и на миг стал так похож на Бернара, что Ларс закусил губу.

– А как ты собирался проверить моих родителей? – отведя глаза в сторону, спросил Риккерт.

Ларс очень серьезно ответил:

– Я думал продать тебя цыганам.

Риккерт уставился на него во все глаза, и Ларс заухмылялся.

– У нас новый комиссар как раз из цыган, – пояснил он. – У нее наверняка есть связи.

Риккерт покачал головой, в этот раз почти полностью копируя мать.

– Давай лучше шоколадку.

Даже если бы Густаф не подпрыгивал всю дорогу, пытаясь представить, каким будет его первый, такой важный полевой выезд, Марк все равно не смог бы успокоиться. Машины Третьего децерната только нырнули в узкий проем между двумя домами, подкрадываясь к зданию библиотеки с торца, а волосы на руках Марка уже зашевелились и встали дыбом. Марк мог не верить никому и ничему, но своим животным инстинктам верил. Судя по тому, как Агнешка укуталась в свой свитер, а Бернар сосредоточенно хмурил брови – они все чувствовали одно и то же. Только, может, не настолько ярко, как их обер.