Нижние Земли (СИ) - Храбрых Римма. Страница 52

Тео послушно взглянул.

– Ты же знаешь, я не особо разбираюсь... – начал он.

Кристо нетерпеливо взмахнул рукой.

– Я не прошу тебя оценивать его с точки зрения художественной или исторической ценности, – слегка брюзгливо сказал он. – Посмотри на него как маг. Как комиссар.

– Ты же не хотел говорить о работе, – мигом поскучнев, ответил Тео.

Он сделал еще глоток. Вино осталось таким же пьяняще вкусным, разве что горечь стала чуть более отчетливой, или это просто Тео уже привык к ней.

– Взгляни на это.

Кристо взял нож и провел его кончиком вдоль ножки канделябра от стола к тому месту, где она разветвлялась, разделяясь на несколько подсвечников.

– Что тебе это напоминает?

– Канделябр с несколькими свечами, – честно ответил Тео.

Кристо фыркнул, как обычно, показывая свое недовольство умственными способностями напарника.

– Практически во всех культурах, – сказал он, задержав руку с ножом напротив пламени одной из свечек, – есть образ дерева. Даже не так – Дерева. Древа. Он отражается в легендах, традициях, предметах обихода. Генеалогическое древо. Древо жизни. Древо познания добра и зла. Иггдрасиль. Им несть числа, этим образам. И этот канделябр – всего лишь бледное отражение сути, даже нет, половины этой сути.

Тео покивал в знак того, что внимательно слушает, но Кристо это, казалось, не требовалось. Он задумчиво и медленно водил лезвием ножа над свечами, разрезая пламя каждой из них и заставляя его трепетать, пригибаться и снова упрямо подниматься.

– Древо – это не просто ствол и ветви, – сказал он, наконец опустив нож. – Древо начинается с семени – одного маленького семечка, которое дает жизнь ростку. Росток крепнет, набирается сил, пускает корни, а затем – ветки. Ты понимаешь?

– Не очень, – признался Тео.

Кристо хмыкнул, отложил нож и поднял крышку с одного из блюд.

Сначала Тео показалось, что он смотрит на выложенные горкой яблоки, почему-то белесо-белого цвета.

Кристо жестом показал, что ждет его тарелку, и Тео машинально подал ее. Он молча смотрел, как Кристо лопаточкой поддевает несколько «яблок» и осторожно укладывает их на тарелку, слегка прижимая, чтобы не укатились.

Одно из «яблок» все же откатилось на край тарелки и остановилось, повернувшись к Тео черным зрачком, окруженным радужкой, в которой – нет, ему не показалось – вспыхивали разноцветные огоньки.

Такие же, какие Тео привык видеть и в зеркале, и в глазах других магов.

– Я пытаюсь объяснить, почему тебе так сложно было совладать с ведьмами там, в канализации, – сказал Кристо, подавая ему тарелку.

Тео поставил тарелку перед собой, не в состоянии отвести взгляда от того глазного яблока, которое, кажется, смотрело на него осознанно.

– Ты пытался обрубить ветви, – продолжал Кристо, наполняя свою тарелку. – Но ты забыл о корнях. Чтобы избавиться от дерева, нужно в первую очередь позаботиться о том, откуда оно питается. О его истоке.

Тео сглотнул и поднял на него взгляд.

Кристо улыбался.

– Семя дает жизнь ростку, – повторил он. – А древо питается корнями. Ты можешь обрубать ветви. Ты можешь даже спилить ствол – пока корни живы, древо будет жить. И сражаться.

Он полил глазные яблоки на своей тарелке соусом, и Тео сглотнул еще раз, почувствовав, как к горлу поднялся тяжелый, забивающий дыхание ком.

Кристо поддел один из глаз вилкой, и Тео явно увидел, как зрачок в центре радужки сузился, реагируя на это.

Глаза были еще живы.

Глаза не хотели умирать.

– Поэтому тебе надо думать о корнях, – заключил Кристо, поднося глаз к губам. – Если ты хочешь, чтобы древо перестало жить.

Его белые зубы ярко сверкнули в приглушенном свете от свечей, когда Кристо прикусил глазное яблоко.

Оно неожиданно взорвалось с диким треском, забрызгав все вокруг, и Тео отпрянул, ударившись спиной о спинку стула.

И еще несколько минут лежал, не понимая, что спинкой стула из сна была стена, в которую он впечатался.

Телефон еще раз затрещал, требуя немедленного внимания.

Тео потер лицо рукой, приходя в себя.

Сон был слишком реалистичным – Тео до сих пор ощущал на языке горечь от вина, которым его потчевал Кристо. Но реальность все же брала свое, нагло и настойчиво.

Тео машинально ткнул пальцем в экран, вдохнул и выдохнул еще пару раз и только потом поднес телефон к глазам.

Леджервуд, кто ж еще.

«Твой отпуск не вовремя. У нас херотень с мертвыми».

Лаконично и ни капли непонятно – но чего еще ждать от оборотня?

Тео с силой потер переносицу двумя пальцами, потом перечитал сообщение Марка еще раз и решительно набрал: «Вернусь через восемь дней. Справляйтесь».

Когда Тео нажал на «Отправить», ему показалось, что он услышал одобрительный вздох.

Всего лишь показалось, конечно же.

В начале этой весны Марк Леджервуд не высыпался.

К ее концу он понял, что это было не так.

Тогда все было еще очень и очень пристойно. А по-настоящему не высыпаться он начал только сейчас, в мае.

Оборотней сняли с патрулирования «упыриного квартала» – на их место заступили смешанные команды Первого и Второго децернатов, вооруженные амулетами, которые в спешном порядке штамповали младшие маги под предводительством Ружи, Густафа и метающего гром и молнии Джейка. Последний полыхал гневом сразу на всех: на своих подчиненных, которые «могли бы и работать лучше, ленивые бездари», и на Густафа, который «такой умный, что ж ты такой бедный», и даже на Ружу, которая «комиссар ты или где». Джейк метался по децернату, изрыгал ругательства, потрясал бесплотными кулаками – и каким-то невообразимым, действительно волшебным образом организовывал работу младших магов так, что они хоть и уходили домой, еле держась на ногах, но работали все же не на износ. Или не совсем на износ. Во всяком случае, утром они возвращались бодрые, свежие и даже полные сил – чего нельзя было сказать ни о Руже, ни о Густафе. Их рабочим режимом Джейк не занимался, ядовито заметив, что они уже достаточно взрослые, чтобы быть в состоянии хотя бы в этом о себе позаботиться самостоятельно.

Ружа не протестовала, хотя сейчас, когда она осталась в одиночестве возглавлять Третий децернат, на нее действительно упала слишком большая ответственность. Даже без учета того, что она была комиссаром неполных три месяца.

Она приходила в децернат засветло и уходила одной из последних, иногда вместе с Агнешкой, которая тоже почему-то не торопилась домой. Вдвоем они засиживались далеко за полночь: Ружа колдовала над браслетами и кольцами из темного металла, которые на следующий день следовало раздать людям и немагам из очередного патруля, а Агнешка просто читала, устроившись с ногами в одном из кресел в кабинете комиссаров, куда обычно оборотни старались без веской причины не заглядывать. Они даже не разговаривали особо, но Ружа чувствовала себя как-то более... спокойно. Природа ее магии не позволяла ей подпитываться витальной силой оборотней, как это делал Тео – в крайних случаях, как тогда в канализации – и мог в теории делать Густаф, но в присутствии Агнешки дело все-таки шло быстрее.

Марк, конечно же, не упускал возможности позубоскалить по этому поводу, хотя и делал это довольно вяло, совсем не так, как обычно.

Оборотням тоже приходилось несладко.

Вместо патрулирования их бросили на помощь двойкам в расследовании убийств магов. Старший криминалист двоек ван Бек сначала довольно сильно заинтересовался обонятельной памятью оборотней, но почти сразу разочаровался в ней: тела прошли слишком много экспертиз и впитали слишком много посторонних запахов, чтобы можно было вычленить среди них тот единственный общий, который мог бы быть связан с маньяком. Интерес, как и недовольство, ван Бек выказал весьма своеобразно: потребовался «перевод» комиссара ван Тассена, чтобы вообще понять, что он хотел от оборотней.

Желания сотрудничать им это, понятное дело, не прибавило.

Оборотням под началом Марка пришлось спешно перестраиваться и учиться работать с уже «остывшими» следами – почти нереальная задача, потому что все тела были найдены на улицах с довольно оживленным движением. Они отрабатывали все, даже самые мелкие зацепки, сравнивали запахи на вещах убитых, в их квартирах, на рабочих местах, выискивая совпадения, раз уж от самих тел отталкиваться не получалось.