Сны в Улье (СИ) - Потоцкая Мария. Страница 44

- Можешь поворачиваться.

Эйвар повернулся ко мне, и некоторое время просто смотрел на меня. Несмотря на то, что я не отводила взгляда, я чувствовала себя неуютно. Поэтому решила начать разговор первой.

- Что за комната такая? Это фантазии какие-то или в этой комнате жил кто-то до меня?

Он, казалось, задумался и удивился.

- Я видел подобную комнату у старшеклассницы в фильме.

Надо же. Он оценивает окружающий мир по фильмам.

- Но вернемся к утреннему разговору. Твои родители скоро устроят ад на земле, многие погибнут. Ты - нет, я спрячу тебя на Небе.

Эйвар рассказал мне про богов, про моих родителей-культистов и про Небо, сотворенный им новый мир. Мне не нравилось, что он говорил. Выходило, что мои родители хотя призвать Кошмарного Короля, чтобы тот с большой вероятностью разрушил мир, а не для того, чтобы восхвалить богов. Хотя, наверное, одно вытекает из другого. А это означало, что они хотят смерти всем вокруг, в том числе и мне. Я не верила в это. Эйвар преувеличивал. Наверняка, они просто хотели призвать лишь силу для войны. Еще Эйвар говорил, что есть шанс, что апокалипсиса не будет в том случае, если Небесный Строй уничтожит Анойю. Я чувствовала, как он люто ненавидит всех Падальщиков. И удивительная же тяга должна была быть у него к его мертвой Лауре, раз он готов был спасать меня. Но я злилась, я практически сдерживала себя, чтобы хотя бы не заорать на него. Я скомкала пальцами простыни и ничего не могла поделать с собой, она разваливалась на нитки в моей руке.

- Тебе нужно научиться контролировать свою магию. Ты становишься опасной для самой себя, - сказал Эйвар, закончив рассказ. Он протянул руку к моему кулаку, все еще сжимающему порванную простынь, и разжал ее. Эйвар перевернул ее ладонью вверх, и я увидела, что кожа на ней содрана, в местах соприкосновения с пальцами. Я абсолютно ничего не чувствовала. Возможно, об этом говорила Адель, говоря, что боль иногда полезна. Она лишила меня этого чувства, и я с ужасом подумала, а могла ли я таким образом расплавить свою руку насквозь, так  ничего и не почувствовав. Эйвар медленно провел пальцем вокруг ран, едва касаясь кожи. Они срослись. Он смотрел на мою ладонь, и мне казалось, что он изучает линии и трещинки на ней. Я хотела отдернуть руку, но он перехватил меня за запястье и снова раскрыл мою ладонь. Проведя пальцем по всем трем линиям, он отпустил меня.

- Ты что, гадал мне?

Он проигнорировал меня.

- У тебя есть вопросы по поводу того, что я сказал тебе?

- Да! Я не хочу на твое чертово Небо! Понятно?

- Понятно. Но выбирая между ценностью твоей жизни и твоим мнением, я выбираю твою жизнь.

Ему бы в ЖЭКе сидеть. На такой ответ и возмущаться было бесполезно. Вряд ли бы мне помогло, если бы я начала говорить про свои права.

- Тогда почему бы тебе не прекратить войну? Ты бы мог заключить мир с Анойей и Сладострастием! Раз они вызывают этих богов, чтобы получить силу в войне с тобой, почему тебе просто не остановить это?! Необходимость отпадет. Первопричина не их культ, а идущая война.

- Ты совершенно ничего не поняла. Они призывают их не ради силы, а ради того, чтобы призвать. Войну не остановить. Сладострастие и половина Анойи воюют не из-за врагов, а за свои идеалы. Эта война еще сложнее. Войны будут идти, пока есть разница в условиях жизни населения и отношении к смерти. У нас разное мировоззрение, уровень существования Сладострастия куда ниже Небесного Строя, а Анойя всегда была вне закона. Эту войну нельзя прекратить.

В этот момент Эйвар показался мне сумасшедшим.

- Да, но ведь это ты объявил охоту на Анойю и ограничил Сладострастие.

- Верно. Сладострастие выбивалось из системы. Неправильный механизм. Я мог допускать его существование, пока они не мешали основной структуре, ровно до того момента, пока они не воспротивятся своей роли. Они могли либо терпеть, либо подчиниться и войти в систему Небесного Строя. Третьего варианта, где они сохраняют свои жизни, просто нет. Что касается Анойи, они никогда не имели права на существование. Они опасны. К сожалению, в свое время я не занялся их уничтожением активно, поэтому большинство их представителей до сих пор живы.

- Мы опасны,  - сказала я, делая упор на первое слово. Эйвар будто вовсе забывал, что я тоже отношусь к Анойе. Самым пугающим в нем было то, что свою дикую речь он говорил совершенно ровным отстраненным тоном. Я понимала, что, наверное, за его речами стоит глубокая патология, и нет никакого шанса пытаться доказать ему, что он говорит чушь, которую он преподносит, как нечто логичное.

- Я надеюсь, я смогу исправить твою принадлежность к Падальщикам.

- Нет! Это не нужно исправлять! Это теперь моя суть, понимаешь?

- Нет. Это не твоя суть, это случайность, вынудившая тебя обрести магию разрушения, которой изначально даже не существовало в нашем мире.  Еще вопросы?

- Нет.

У меня голова шла кругом. В следующий раз мне нужно будет подготовиться к общению с ним. Я сложила руки на груди, чтобы снова ничего не разрушить. Я вспомнила про то, что я должна буду завтра вывести его на улицу, но теперь я совершенно не знала как. Какое-то время мы сидели молча. Потом Эйвар повернулся ко мне, протянул ко мне руку и провел ею по моим волосам. Его небесно-синие глаза выражали в этот момент практически нежность. Началось. Неужели он может одновременно хотеть убить две организации магов, которые возглавляют его бывшие друзья  к тому же, и вспоминать какие-то чувства к этой Лауре? Дойдя рукой до кончиков моих волос, он дотронулся до моих ключиц и повел пальцы вверх к шее. Я не знала, от злости, страха или возбуждения, но мое сердце в этот момент было готово вырваться из груди. Я перехватила его руку, останавливая.

- Эйвар, подожди. Я тебя очень плохо знаю. Ты, наверное, думаешь, что знаешь меня, но я не такая, как Лаура. Я знаю про нее. Знаю, что выгляжу также, мне рассказал про нее Дациан. Но я - Лида.

- Лида, - повторил он, и я почувствовала легкое пренебрежение в его тоне.

- Да. Пожалуйста, давай хотя бы немного друг друга узнаем. Я хочу хоть чуть-чуть тебя понять. Потому что пока, я не понимаю абсолютно ничего. Может быть, ты любишь что-нибудь еще, кроме массовых убийств. Я хочу узнать об этом. И ты узнай меня. Вот я люблю, например, шоколад. И черный цвет. А еще громкую музыку, но направление в ней, мне, наверное, бессмысленно тебе называть. Если обобщить, то это рок. Ты ведь знаешь, что такое рок?

- Знаю, - он убрал от  меня руку,  - Хорошо, я согласен на твои условия. Я подумаю, что мог бы тебе рассказать о себе.

Это было облегчение. Мне даже захотелось перекреститься. Я чувствовала себя сейчас немного дрессировщиком.

- Здорово. Давай ты зайдешь ко мне утром. Утро для меня это часов одиннадцать-двенадцать. Я долго сплю. И еще я люблю гулять. Свежий воздух, понимаешь? Мне здесь душно. Я была бы благодарна, если бы мы с тобой немного погуляли.

Эйвар снова кивнул. На его губах промелькнуло что-то наподобие легкой улыбки. Кажется, его даже заинтересовала эта идея, узнать друг друга. Хотя я не могла сказать с точностью, как он ее воспринял. Он встал с кровати и пошел к двери. Я боялась сказать что-нибудь лишнее, но не говорить ничего было тоже неправильно.

- До завтра, Эйвар.

- Я пришлю тебе шоколад.

Он вышел из комнаты, и я молча сидела еще пять минут, чтобы точно убедиться, что он ушел. И лишь потом закричала от облегчения.

Полночи я не могла уснуть. Я все не могла перестать думать о том, что я находилась во власти Эйвара. Даже те уступки, на которые он пошел, нельзя было считать моими победами. Он мог на них пойти лишь потому, что ему в любой момент ничего не мешало их нарушить. В итоге я смогла успокоить себя мыслью, что завтра меня спасут. Главное, чтобы Эйвар не передумал идти со мной на улицу.

Почти успокоившись, я даже стала думать, а вдруг я упустила свой шанс. Когда мне еще удастся переспать с главой Небесного Строя, наверное, самым старым магом на сегодняшний момент, и одним из самых сильных. Который, к тому же, меня хочет. Вот спасут меня завтра, и больше никогда с ним не увижусь. Может, это было бы не так уж и плохо. Уже светало, и я, наконец, смогла заснуть, кажется, на этой мысли.