Двор холода и звездного света (ЛП) - Маас Сара. Страница 7

Наблюдая за собой в отражении витрины магазина: едва узнаваема в тяжелом сером пальто, красно-сером шарфе, который я стащила из шкафа Мор, с большими глазами, и отрешенном взглядом.

Через мгновение я поняла, что не только я смотрела на себя.

Внутри галереи не менее пяти человек старались не таращиться на меня, просматривая коллекцию картин и керамики.

Мои щеки моментально обдало жаром, а сердце бешено закатилось, и я сдержанно им улыбнулась, прежде чем продолжить свой путь.

Было не важно, что мне что-то понравилось и не важно, что я хотела войти.

Я спрятала свои руки в перчатках в карманы пальто, когда шла по крутой улице, вспоминая свои первые шаги по скользкой брусчатке. На Веларис было наложено множество заклинаний, которые сдерживали тепло в дворцах, кафе и площадях в течение зимы, казалось, что первый снег всех пробудил специально, чтобы они могли выйти и почувствовать его холодный поцелуй.

Я действительно смогла выдержать прогулку от городского дома, желая не только вдыхать свежий, снежный воздух, но и просто ощутить волнение исходящее от тех, кто готовился к Солнцестоянию, а не просто рассеять или пролететь над городом.

Рис и Азриэль все еще обучали меня, когда могли, хотя я действительно любила летать, мысль о том, что придется подвергнуть чувствительные крылья холоду, заставляла меня дрожать.

Мало кто узнавал меня, пока я проходила мимо, моя сила надежно пряталась внутри, и большинство были слишком заняты украшением или любованием первым снегом, чтобы заметить кого-то вокруг них.

Небольшая милость, хотя я, конечно, не была против общения с народом. Как Высшая Леди, каждую неделю я и Рис принимали всех желающих в доме Ветра. Просьбы были разными от не очень важных, сломался фонарный столб с фейским светом, до очень важных, прекратить импорт товаров из других дворов, потому что это влияло на местных ремесленников.

Кто-то приходил с проблемами, с которыми Рис разбирался на протяжении веков.

Он выслушивал каждого, задавал интересующие его вопросы, а затем отпускал с обещанием вскоре отправить им ответ. Мне потребовалось несколько приемов, чтобы понять, какие именно вопросы он задавал и как он слушал. Рис не заставлял меня вмешиваться, если в этом нет было необходимости, предоставлял мне возможность влиться в ритм и стиль этих встреч и начать задавать уже свои вопросы. И начинать отвечать на письма просящих. Рис лично отвечал на каждое из них. И я теперь тоже.

Именно поэтому во многих комнатах в городском доме, были постоянно растущие стопки бумаг.

Как он продержался так долго без команды секретарей, помогавших ему, я понятия не имела.

Но когда я спускалась вниз по крутому склону улицы, яркие здания Радуги, светились вокруг меня, как мерцающее воспоминание о лете.

Веларис был отнюдь не беден, его люди хорошо заботились о городе, зданиях и улицах.

Моей сестре, казалось, удалось найти единственное, относительно близкое к трущобам место. И она настаивала на том, чтобы жить в здании, которое было намного старше Риса и остро нуждалось в ремонте.

В городе было всего несколько таких кварталов. Когда я спросила у Риса о них, о том, почему они не отремонтированы, он просто сказал, что пытался это исправить. Но переселять людей, в то время когда их дома будут снесены и заново отстроены… очень сложно.

Я не была удивлена два дня назад, когда Рис вручил мне лист бумаги и спросил, есть ли что-нибудь еще, что я хотела бы добавить к нему. На бумаге был список благотворительных организаций, которым он приносил пожертвования в день Солнцестояния, от помощи бедным, больным и пожилым людям до грантов для молодых матерей, чтобы те могли начать свой собственный бизнес. Я добавила только два пункта, это были сообщества, о которых я услышала, когда выполняла волонтерскую работу: пожертвования людям, переселенным в результате войны с Хэйберном, а также вдовам и их семьям. Суммы, которые мы выделили, были огромными, о таких деньгах я не могла даже и мечтать.

Когда-то все, чего я хотела, было достаточное количество еды, денег и времени, чтобы рисовать. И больше ничего. Я была бы счастлива, если бы мои сестры вышли замуж и продолжали заботиться о нашем отце.

Но помимо моего мэйта, моей семьи, помимо того, что я являлась Высшей Леди — сам факт того, что я сейчас жила здесь, что могла пройти через целый квартал художников в любое время…

Другая аллея разделяла улицу на полпути вниз по склону, и я повернула на нее, аккуратные ряды домов, галерей и студий. Но даже среди ярких цветов были пятна серого и пустого.

Я подошла к одному такому опустелому месту, полуразрушенному зданию. Его мятно-зеленая краска посерела, словно ее яркость потускнела от крови, когда здание разрушилось. Действительно, несколько зданий вокруг него стояли также опустевшими и полуразрушенными, окна в галереи через дорогу были заколочены.

Несколько месяцев назад я начала выделять часть своей зарплаты на пожертвования — идея поступать подобным образом все еще была совершенно невероятной — идея восстановления Радуги и оказания помощи ее художникам, но полученные шрамы все равно оставались, как на этих зданиях, так и на душах их жителей.

И холм из заснеженных щебней передо мной: кто там жил или работал? Они выжили или были убиты во время нападения?

Было много таких мест в Веларисе. Я видела их, когда раздавала зимние пальто и встречалась с семьями в их домах.

Я сделала еще один вдох. Я знала, что задерживаюсь слишком часто, слишком долго на таких улицах. Я знала, что должна продолжать улыбаться, словно меня ничего не беспокоит, словно все хорошо. И все же…

— Они вышли вовремя, — сказал позади меня женский голос.

Я повернулась, ботинки заскользили по гладким булыжникам. Выбросив руку, чтобы удержаться, я схватилась за первое, что оказалось под рукой: упавший кусок камня из разрушенного дома.

Но именно о того, кто стоял позади меня, глядящую на обломки, не заставило меня разочароваться.

Я помнила ее спустя несколько месяцев после нападения.

Я не забыла то, как она стояла за дверью магазина, держа в руках ржавую трубу и отбивающуюся от солдат Хэйберна, готовая вступить в бой ради испуганных людей, ютящихся внутри.

Слабый розовый румянец красиво светился на ее бледно-зеленой коже, ее соболиного цвета волосы доходили до груди. Она пряталась от холода в коричневое пальто, розовый шарф, обернутый вокруг шеи и нижней половины лица, а ее длинные, тонкие пальцы были в перчатках, когда она скрестила руки.

Фейри — таких я видела не слишком часто. Ее лицо и тело напоминали мне Высшую Фэ, хотя уши были длиннее моих. Ее формы были стройными и изящными, даже под тяжелым пальто.

Я встретилась с ее взглядом, яркая охра, которая заставила меня задаться вопросом, какие краски мне придется смешать и использовать, чтобы запечатлеть их сходство, и слегка улыбнулась.

— Я рада это слышать.

Тишина была прервана веселым пением нескольких людей гуляющих по улице и ветром, порывающимся с Сидры.

Фейри только склонила голову.

— Леди.

Я попыталась придумать что-то, что обычно говорят Высшие Леди, но ничего не пришло на ум, кроме:

— Идет снег.

Словно падающие снежинки могут быть чем-то другим.

Фейри снова склонила голову.

— Это так. — Она улыбнулась небу, снег цеплялся за ее волосы. — Замечательный первый снег.

Я осмотрела руины позади себя.

— Вы… вы знаете людей, которые здесь жили?

— Я помогла им. Сейчас они живут на ферме у родственников в низинах.

Она махнула рукой в сторону далекого моря.

— Ах, — все, что я смогла сказать, потом указала подбородком на заколоченный магазин через дорогу. — А что насчет этого?

Фейри посмотрела туда, куда я указала. Ее губы — окрашенные в ягодно-розовый — поджались.

— Боюсь, здесь не такой счастливый конец.

Мои ладони стали влажными от пота в шерстяных перчатках.

— Я вижу.

Она снова посмотрела на меня.