Вторая Попытка. Дилогия (СИ) - Кыштымов Александр. Страница 134

   Али помахал другу рукой и улетел. Гриз отправился в Порт.

   Вечерело, жители расходились по домам. Руководитель решил прогу-ляться по улицам, посмотреть, послушать... Редкие прохожие торопливо вели детей в убежища и почти не обращали внимания на высокую, мрачную фигуру, уверенно и неторопливо вышагивающую по мостовой. Вскоре мёртвая тишина опустилась на населённый пункт. Её нарушало только тихое пение цикад. Вот чёрт, подумал Лабер, даже кошки и собаки удрали, в обнимку с мышами и крысами. Собрали пожитки, всплакнули над дорогим сердцу очагом и рванули в более благополучные края. Что же за дрянь такая привязалась к людям? Садизм какой-то, ей богу! Гриз присел на скамеечку у пересечения двух дорог. С моря тянул лёгкий ветерок. Хиреющий месяц из последних сил выполз из-за горы. Казалось, ещё секунда и он рухнет в тёмные воды залива...

   Лабер напрягал слух, а рядом с ним бдил люрминс. Он тоже прислушивался к тишине, но делал это по-своему, и вдруг Гриз ощутил, как его спутник напрягся. Биомасса явно почувствовала приближение опасности. Поначалу ничего не происходило: всё так же мерно дышало море, пахло водорослями. Над поселением не появились фантомы, призраки или пришельцы из далёких галактик. Из мрачной пучины не вылезли таинственные существа, зародившиеся под влиянием радиоактивных свалок на дне океана. Однако вокруг что-то неуловимо изменилось, и наконец Руководитель понял, что именно. Вначале едва слышный, но с каждым мгновением нарастающий стон нарушил мёртвую тишину. Люрминс изготовился к стрельбе и нерешительно кружил на одном месте. Тем временем стон перешёл в крик. Лабер вломился в ближайший дом. Ему открылась страшная картина. Прямо на полу, перед входом, лежал мужчина и низко, протяжно всхрипывал, изо всех сил нажимая кулаками на виски. Рядом с ним на коленях стояла женщина. Её безумные глаза упёрлись в одну точку, и она быстро и бессвязно выкрикивала то ли молитву, то ли проклятия. Гриз выскочил на улицу. Над домами висел вопль. Он укрывал Порт подобно одеялу, концентрируя в себе боль, отчаяние и желание свести счёты с жизнью...

   Целую ночь метался по городу Руководитель. Во всех домах он видел одно и то же - людей доведенных почти до безумия. Некоторые были мертвецки пьяными. Последних к утру стало необыкновенно много. И вдруг, перед самым рассветом, всё прекратилось, словно по мановению волшебной палочки. Жуткая тишина воцарила в мире. Население, измо-танное ночной пыткой, мгновенно заснуло. Люрминс обмяк - опасность миновала. Гриз связался с Мартой и поинтересовался - каким образом вели себя заключённые. Оказалось, они всю ночь проспали сном праведников. Вилли попросил подготовить всё необходимое для приёма большого количества народа. Эвакуация была неизбежна. Нельзя было оставлять людей на дальнейшие издевательства.

   За прошедшую ночь восемь человек повесились, а скольких он вытащил из петли? Промедление было смерти подобно. Ему не простят нерешительности. Люрминс почувствовал опасность, а значит, обязан существовать её источник. Его необходимо найти и ликвидировать...

   Через два часа примчался робот, принял на борт первую партию беженцев и немедленно отбыл. Для начала было решено вывезти детей. Родители прощались со своими чадами, будто расставались навсегда - столько слёз было пролито. К счастью все понимали необходимость подобного шага. Обошлось без инцидентов. Руководитель в свою очередь заверил население, что очень скоро кошмар закончится и для взрослых. Люди приободрились и стали смотреть на мир более весёлыми глазами. Лабер, пока шла погрузка, перекусил, вздремнул и решил сделать небольшой облёт окрестностей.

   На море господствовал полный штиль. Блок управления лежал в кресле первого пилота. Люрминс остался на берегу. Если случится что непредвиденное, Вилли сможет вызвать биомассу на подмогу.

   Истребитель медленно, прогулочным шагом, летел над морем. Гриз непрерывно вёл передачу. Хольбрук настояла на полном контакте. На экране биодатчика мелькали отдельные рыбины, и вдруг экран побелел полностью. Гриз поднялся выше. Его взору открылась грандиозная картина. Многочисленные косяки рыбы (наступил период миграции некоторых видов) упирались в невидимую преграду. Она делила море пополам. Справа было не протолкнуться от живности, слева наблюдалось полное её отсутствие. Лабер поднялся ещё выше. Барьер плавно загибался в сторону Порта, образуя таким образом, мёртвую зону радиусом в сорок километров. Чушь собачья! Руководитель полетел вдоль барьера. Его предположение полностью подтвердилось - полоса отчуждения являлась идеальным полукругом. Кому по силам было сделать такое? Что за неведомый изувер свалился людям на голову? Вилли не стал долго мучиться над множеством вопросов, возникших в свете новых обстоятельств. Он отчётливо понял одно - опасность таилась в море, потому, что все неприятности заканчивались по мере удаления от него. Помнится, кургала говорил о соседях, ко-торых тоже коснулась обработка. Райберы растревожили осиное гнездо, его обитатели повылазили из иных измерений в стремлении первыми за-нять освободившийся плацкарт. Только почему так робко и исключительно в Порту? Наверное, он построен в центре какой-нибудь аномальной зоны, а может портала, через который, причём исключительно по ночам, имеют возможность приходить агрессоры. А вдруг сама Земля не желая повторения уже пройденного, начала сталкивать нерадивых детей к импульсной установке. Дескать, катитесь колбаской, скатертью дорожка, а я пока отдохну, подумаю и решу, чем буду заниматься дальше. Вполне может быть. От нас не только у планеты - у Галактики начнётся изжога. Покорители природы, мать нашу! А чтобы окончательно всё понять, необходимо хотя бы услышать таинственные звуки, и попробовать их идентифицировать. Буду ждать, решил Вилли, развернул истребитель и улетел восвояси.

   Руководитель отсыпался перед трудной ночью. Всё это время, приле-тевший Али, помогал людям собирать имущество, успокаивал, рассказывал анекдоты, говорил - скоро всё будет хорошо, горемыки непременно отдохнут, станут кушать мороженое и петь песни по вечерам. Рыбаки охотно соглашались, принимались шутить и светлеть глазами...

   Лабера разбудили перед закатом. Он с наслаждением потянулся, наскоро поел и принялся с невольным волнением ожидать наступления темноты. В эту ночь повторилось то же самое, что и в предыдущую. Только на этот раз никому не удалось повеситься. Друзья действовали оперативно. После восхода солнца робот изъявил желание лично убедиться в наличии пресловутого барьера. После облёта он принялся рожать одну версию за другой, но тут же сам их и разрушал. У него тоже не было ответов на многочисленные вопросы.

   Ещё две ночи прошли в томительном ожидании, и, наконец, на третью Вилли услышал... Вначале он ощутил беспокойство. Нет, скорее не беспокойство, а дискомфорт. Казалось, в него вошло нечто абсолютно чуждое, и оно смотрело на его мир с непониманием и отвращением, бесконечно удивляясь, как люди ухитрялись жить в таком непривлекательном и холодном пространстве. Затем родился тихий, ноющий, будто плач вдовы над покойником, звук. Он усиливался и приближался с каждым ударом испуганного сердца, проникал в каждую клеточку мозга, грозил неотвратимой бедой и набирал, набирал силу. Уже через несколько минут после появления ЗВУК уже вопил и завывал на все лады, а за ним, за стеной безумного визга, появился ГОЛОС, до того страшный, что захотелось немедленно закопаться в землю, бежать без оглядки, куда глаза глядят, биться головой о стену. Вилли собрал в кулак всю волю и попытался определить, на что это могло походить. А ГОЛОС невнятно звучал в оглушающей тишине сумасшедших воплей, купался в них, черпал ненависть. Пожалуй, так мог объясняться в любви полуразложившийся труп своим червям, или смерть, перебравшая виноградной водки, приносила присягу верности дьяволу. В любом случае, услышанное не могло принадлежать ни одному земному существу. Жуткая химера, исторгнутая адом, еженощно забиралась людям в головы и жирела от их страхов, бессилия и покорности неотвратимой судьбы. Всё это время Али с испугом и некоторым болезненным интересом наблюдал за товарищем. Лабер сделал усилие, разлепил запёкшиеся губы и прохрипел через силу: