Грубое совершенство (СИ) - Виноградова Александра. Страница 25

Уголки губ больной опускаются, и она слабо глядит в потолок. Я тоже притихла, чтобы ненароком не нарушить эти пары безмолвия.

- И зачем я только это делаю, если все равно сдохну? Лучше раньше умереть, но без этой хрени, чем продлить мою никчемную жизнь, но в муках при введении этого говна, - разразилась девушка, заставив меня задуматься.

- Это тяжелый подарок судьбы под названием "жизнь". В химиотерапии участвует большинство, и это нормально. Просто попробуй не думать о том, как эта дичь давит на твои органы и сосуды. Просто... просто прими, как должное. Всем людям больно. Морально или физически... не важно. Эта боль направляет по жизни, и все до единого мы подвластны ей.

- Ну все,Лиза! Закончили! - в палату врывается мужчина лет тридцати с яркой улыбкой на лице.

- Наконец, - кряхтит Лиза, непроизвольно начиная показывать всем стенам, фотографиям и другим вещицам все тот же средний палец. Я еле сдерживала смех.

- А можно одну такую с собой? - киваю на препарат, расплываясь в ухмылке.

Мужчина возмущенно в ответ качает головой, относя все оборудование с собой. Как только дверь палаты закрыли с другой стороны, даю Лизе краба и заливаюсь смехом.

- По-моему, эта дичь должна быть у меня дома.

- На самом деле, четко вставляет, - кивает больная, и я в очередной раз с ухмылкой подмигиваю.

Дома, где я готовилась к очередному рабочему насыщенному дню, я смыла всю тоналку с шеи, чтобы проследить прогресс ее заживления. Не тут то было, синяки стали ярко-фиолетовыми. Теперь можно действительно подумать, что я фломастером себе эти "украшения" рисую.

- Ада Форстерс, - четко, лаконично и довольно грозно пронзил старушечий голос от женщины, сидящей на небрежном диване и с улыбкой рассматривающей очередной роман, который как всегда закончится хорошо, и все будут счастливы.

- Да? - оторвалась от грязных шнурков на кедах, кинув взгляд на бабулю, которая так и не отодрала взор от фильма.

- Ты мне до сих пор ничего не рассказала о новой работе! Тебя не обижают?

- Бабуль, такое спрашивают у ребенка, который только пошел в начальную школу, где его могут не принять новые одноклассники. А у меня работа. Деловое мероприятие. Заработок! Здесь невозможно думать о подобном.

- Ну тогда я спокойна. Удачи! - крикнула женщина, нацепив круглые старенькие очки, чтобы лучше рассмотреть сюжет. Выдыхаю, вновь вернувшись к кедам.

- Кричи, режь, убивай, - слышу совсем близко.

Какой-то темный силуэт, окинутый тенями и безызвестностью, влачился по такой же темной, точно черной комнате, которая меня не менее пугала. Рельеф и мускулистые массивы пугали, заставляли ежесекундно сглатывать и думать... думать, кто же это передо мной? Я не видела ни глаз, ни губ, ни лица, ни одежды. Это просто черный силуэт, то медленно, то быстро волочащийся кругом по странной комнате.

- Убивай, калечь, крамсай.

- Нельзя приказывать человеку делать то, что ему несвойственно. Нельзя выжать лимон и получить томатный сок.

- Наслаждайся, утоляй, мсти.

- Нет!

- Ломай, круши, дроби!!

- Нет!!!

- Ст..

- Я же тебя знаю? - перебиваю я, и фигура моментально застывает на месте. Кажется, его глаза смотрят прямо в мои, но я могу лишь гадать об этом.

- Ты меня очень хорошо знаешь. Как и я тебя. Просто мы оба по разные стороны толстущей непробиваемой стены забвения. Она мешает нам.

- Мешает?

- Мешает. Нам нужна кувалда, очень крепкая и большая, которая сможет разрушить эту стену.

- Но ведь я точно знаю тебя!

- Не мучай себя вопросами, ответы на которые тебе не нужны, - пронзает в последний раз он и моментально исчезает.

Кричу и мечусь по просторам хилых и узких четырех стен. Голову и сознание пронзило полноценное безумие:

- Вернись! - еще громче кричу я. - Скажи, кто ты!!! Почему я тебя не помню?! Почему?! - полная дурь охватывает и мои конечности - пинаю стену, толкаю их руками, прыгаю и просто-напросто срываю свою незнакомую нынче злость. - Скажи мне! - теперь на моих щеках появились лишь слезы, которые неустанно продолжают течь, намекая о всем моем безотрадном положении. - Лишь имя... Почему...

- Да алло, Ад! Проснись, блин! - мутные фигуры мчатся в красочном изображении. Чувствую, как конечности пронзила неописуемая боль, которая с каждой секундой становилась редкой и редкой.

- Сон! - вскрикиваю я, поднимая голову с кухонного стола. Осматриваю местность, осматриваю конечности, трогаю голову, одновременно вспоминая каждую деталь моего страшного сна.

Это был не просто обычный сон. Он словно реален. Точно. Все структуры, вся боль внутри меня и гложущие эмоции... настоящие.

- Эй,ау! Ты не выспалась, что ли?

- Я... я... должна идти! - взмахиваю руками и ногами, вмиг встав со стула и вылетев из кухни, как пуля из пистолета.

Весь свой путь до дома под покровом ночи я мелькала между несколькими мыслями. Один и тот же сон с одним и тем же, как мне кажется, человеком не покидает мою голову.

Иногда я подходила к столбу фонаря ,который еле освещал улицу, чтобы выговориться, как настоящему человеку. Хотела просто изложить мысли, но в момент понимала, что мне не хватает слов, чтобы высказать свое изумление. Понимая глупость положения, закрывала рот и плелась дальше. И так продолжалось еще раз семь.

- Я дома! - кричу я в пустоту тьмы.

- Чего разоралась?! - хрюкнула бабушка, и я моментально зажала рот, вспомнив, что сейчас ни день, ни утро, и даже ни вечер! Быстро сняла кеды и рванула наверх, по пути также снимая всю одежду. В комнату я вошла уже только в лифчике и расстегнутых джинсах.

Сердце мгновенно замерло, когда я увидела темный силуэт дьявола, лежащего на моей кровати. Непроизвольно бросаю взгляд на распахнутое окно. Как он это делает?

В своих очередных черных одеяниях и серьезной маске на лице Кейн рассматривал мой личный дневник, который я веду с пяти лет. Он был очень старым и пожухлым, а также довольно плотным и увесистым из-за обилия письма, моего творчества и вырезок из интересных журналов и газет.

- Интересная мысль, - тот вскидывает бровь, продолжая смотреть на неизвестную мне страницу.

- Чт-что ты здесь делаешь? - тело пронзает дрожь, которую я всеми силами желаю подавить, но все малейшие попытки бесспорно тщетны.

- Мне нравится видеть твой страх. Он словно питает меня, и я набираюсь сил. Твой страх - мой наркотик, - холодно бросает он, вставая с кровати. Грязной обувью он ходит по моим мини-коврикам, оставляя неприятные следы и на них и на моей чистоплотной душе.

Наконец я смогла рассмотреть, что же за "интересная мысль" понравилась ему. Зажав оголенную грудь футболкой, медленно перешагиваю к дневнику.

- Значит, тебе снятся сны с каким-то волком, у которого янтарно-желтые глаза. Иногда он животное, а иногда добрый человек. И эта красная нить...

- Красная нить судьбы... - мигом перебиваю я, - ...никогда не порвется, и люди, которым суждено быть вместе, будут вместе. Стоит только подождать... Эта нить обязательно свяжет две жизни.

- Твои сны... - горячее дыхание начинает греть мою шею, шепот начинает давать непроизвольное удовольствие. Интрига в мужских словах начинает разжигать во мне бурное пламя, - ...очень похожи на мои.

- Стоп. Тебе тоже снится волк, а ты маленькая девочка, которая боится его? - я хмурюсь от нелепости своих же слов.

- Нет! - шепотом возмутились в ответ. - Мне снится маленькая девочка, которую я... - подходит ближе, и наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга, - ...хочу убить...

Мои черти.

- Как это ты его упустил? Разве такое слово присутствует в твоем лексиконе? - холодное дуло моего пистолета с щадящей силой давило на череп одного из наших новобранцев. - Захотел показать себя, а в итоге облажался, - с язвой усмехнулся я, - мамочка долго будет по тебе плакать, - надавливаю сильнее на его темя, еле нажимая одновременно на курок. Дрожь пробивает его, тем самым полностью питая меня. Я жить не могу без людского страха, моя душа не может. Я будто вампир, питающийся не кровью, а энергией и страхами каждого.