Неприкасаемая (ЛП) - Джейми Даниель. Страница 24

Я прижимаюсь поцелуем к её распухшим губам, перед тем как отстраниться и улечься рядом с ней. Перекидываю руку ей через живот и растворяюсь в её прекрасных зелёных глазах, в то время как она сворачивается калачиком у меня под боком и нежно заглядывает мне в глаза.

— Спасибо за сегодняшнюю ночь, — говорит она чуть надломленным голосом. Замечаю, как одинокая слезинка скользит по её переносице, прежде чем упасть на простыню между нами. — Рада, что ты заставил меня рискнуть и побыть с тобой безрассудной, пусть это и всего на несколько часов. Я буду бережно хранить воспоминания об этой ночи до конца своей жизни.

Ненавижу. Ненавижу, что мы лежим здесь в объятьях друг друга, пытаясь найти правильные слова для прощания.

Обхватив рукой её за подбородок, я слегка наклоняю голову и прижимаюсь к губам ещё одним поцелуем.

— Спасибо за то, что всегда была такой упрямой занозой в заднице, умеющей нажимать на все верные кнопочки в самое подходящее время, ведь именно за это я люблю тебя. Ты порождаешь во мне желание разозлить тебя и вывести из себя. Благодаря этому мы сейчас здесь. Может, всё было быстро и закончилось даже раньше, чем у нас появился шанс начать, но я предпочёл бы разделить несколько коротких мгновений с тобой, нежели прожить всю жизнь, так и не испытав, каково это — заниматься с тобой любовью, пробовать вкус твоих губ, когда они целуют меня, или не чувствовать твоё тело в тот миг, как ты засыпаешь в моих объятьях. Я буду лелеять все эти крошечные моменты всю оставшуюся жизнь. Никогда не будет никого, кто смог бы затмить тебя, Рейвен. Потому что ты — бриллиант, ни на что непохожее сокровище.

Её слёзы безмолвно падают одна за другой, когда я притягиваю её ещё ближе к своей груди. Вскоре всё исчезает во тьме, и я уплываю в глубокий, лишённый снов сон.

Глава 14.

Солнце светит через окно моей виллы и бьёт мне в лицо, мешая спать. Я издаю стон и хлопаю себя рукой по лицу, прикрывая глаза, потому что, как только я их открываю, оно ослепляет и заставляет пульсировать мои виски.

Чтоб меня — у меня чертовски болит голова! Как много я выпил прошлой ночью? Весь грёбаный бар?

Я издаю ещё один низкий стон, когда пытаюсь отодвинуться от долбаного солнечного света, который пытается расколоть мою черепушку. Мне как можно скорее нужен аспирин, пока я не умер от самого худшего похмелья за всю свою жизнь.

Едва повернувшись, я неожиданно чувствую, как воздух покидает мои лёгкие. Рядом со мной лежит и крепко спит, с испещрёнными грязью красивым лицом и волосами –—Рейвен.

Какого чёрта она оказалась в моей комнате? И почему она в грязи?

Я пытаюсь вспомнить, что делал прошлой ночью, но всё — одно сплошное чёрное пятно. Знаю одно, мне нужно поднять Рейвен и выпроводить прежде, чем её мать решит заехать на виллу, или моего отца посетит блестящая идея проведать меня. Последнее, что нам сейчас нужно — это чтобы её нашли здесь, особенно, совсем голую в моей постели.

Замечаю, что мне действительно трудно сосредоточиться, когда она лежит рядом обнажённая. Я не могу не рассмеяться, поскольку, без сомнений, становлюсь под простынями твёрдым как кирпич, пока впитываю её идеальную грудь, выглядывающую из-под кромки простыни, в то время как она лежит подле меня, наблюдая безмятежные сны.

Даже с головой, которая ощущается, как если бы в ней проводился PGA турнир с ударяющимися всюду мячиками для гольфа, я замечаю, что всё ещё возбуждён и готов снова её трахнуть. Тем более, я не могу вспомнить проведённую с ней прошлую ночь.

Надоедливый голос на задворках моего сознания увещевает меня: «лучше бы тебе провести ещё один раунд, потому что, если ты не помнишь, значит, тот раз, когда ты оттарабанил её после долгого ожидания — не считается. Пустая трата хорошего траха».

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо!

Новая волна паники накатывает на меня, когда я поднимаю простынь и опускаю взгляд на свой твёрдый член, умоляющий меня разрешить ему поиграть с её восхитительной киской, но всё, о чём я могу сейчас думать — о мольбах Господу Богу, в надежде, что я завернул этого сукина сына прошлой ночью!

Каким чёртовым денди надо быть, чтобы сказать: «Эй, пап и моя прекрасная, теперь уже, мачеха, угадайте что?! Вы станете бабушкой и дедушкой малыша своих пасынка и падчерицы!»

Нам бы заиметь на подхвате «скорую», когда мы будем сообщать такие новости, потому что у них по-любому прямо там же случится сердечный приступ.

Перекатившись на край кровати, я высматриваю обёртку от презерватива, но не нахожу её.

Моя эрекция теперь уже неспешно идёт на спад, пока мозг проигрывает миллион мыслей в минуту. Срываю с себя одеяло, сбрасываю ноги с края кровати и поднимаюсь. Не обращая внимания на головную боль, сную по комнате в поисках одежды, которую можно было бы набросить на себя.

Всё, что было на мне прошлой ночью, лежит на полу и покрыто грязью. Тем не менее надо будет постараться это разобрать. Да ещё и этот чёртов костюм. Я не смогу вернуть его обратно. Несусь через комнату к шкафу, который, к счастью, я завешал вещами ещё в первую ночь прибытия в Долину Напа, и хватаю первую попавшуюся футболку и шорты цвета хаки. Натягиваю их, а потом направляюсь в ванную, чтобы хлопнуть несколько пилюль от мигрени прежде, чем, наконец, взяться за самую крупную задачу: разбудить Рейвен и одеть. Надеюсь, она сможет объяснить мне, какого чёрта произошло между нами прошлой ночью до того, как свалит и вернётся на свою виллу, после чего наши жизни обрушатся на нас.

Могу только надеяться, что мой отец и её мать так крепко отметили свою свадьбу, что отрубились на собственной вилле после огромного количества вина и празднования, даруя мне время разобраться со всем.

Но, разумеется, его оказывается слишком мало, потому что в тот момент, когда я отправляюсь в свою спальню будить Рейвен, я слышу стук в парадную дверь, а после — голос моего отца, который, зайдя в дом, кричит:

— Линк? Ты там жив, или мне послать за подмогой? — слышу, как он продолжает голосить, обращаясь ко мне, с передней части виллы.

Дерьмо, я же не запирал дверь прошлой ночью!

Конечно, нет, потому что я был чересчур пьян, чтобы думать о необходимости запереть чёртову дверь. Да и слишком увлечён мыслью трахнуть Рейвен, чтобы ясно думать.

Я так облажался.

Бросаюсь вон из комнаты, неслышно закрываю за собой дверь и, запыхавшись, вздыхаю от облегчения, когда вижу отца, по-прежнему стоящего в дверном проёме. Быстро оглядываю комнату, убеждаясь, что нигде не валяется ничего, что может указывать на присутствие здесь Рейвен.

— Привет, пап. Прости, совсем забыл об утреннем гольфе.

Его глаза увеличиваются в размерах по мере того, как он осматривает меня.

— Какого чёрта с тобой случилось прошлой ночью? — Его голос полон беспокойства с намёком на страх. Скорее всего, молится как бы не получил счёт за ущерб, нанесённый мной в пьяном угаре.

Я запускаю руку в волосы, заляпанные грязью, и выдуваю воздух через губы, причмокнув ими. И с тем, фрагменты и отрывки прошлой ночи настигают меня, а воспоминания выплывают из густого тумана.

Вижу, как мы с Рейвен, смеясь, бежим под дождём и затем, поскользнувшись, плюхаемся на задницы и скатываемся по грязному холму.

— Да пустяки. Перепил немного, попал под ливень, а потом свалился с холма. Ничего серьёзного. Никакого ущерба, за исключением костюма от Армани, который не исправит ни одна химчистка.

— По крайней мере, это единственная жертва твоей пьяной глупости. Прими душ и перехвати что-нибудь на завтрак, встретимся на поле для гольфа. Мы сегодня собираемся группой, а девушки отправляются на весь день в SPA.

Я смотрю, как отец удаляется в яркое, солнечное утро, выглядя так, будто ему ни до чего нет дела. Всё изменится, если кто-нибудь узнает о том, что Рейвен здесь. Едва я услышал слова «на весь день в SPA», вырвавшиеся изо рта моего отца, как паника поразила меня, словно удар молнии.