Тридцать четыре Ежки для Кощея. В погоне за женихом (СИ) - Лисавчук Елена. Страница 3

— Тогда ладно, — смилостивилась я. Королевич выдохнул с явным облегчением. — Осталось лишь разобраться, что нам мешает пожениться. — Уж не знаю, что я такого сказала, однако Елисей зашелся в диком приступе кашля.

Я, было, кинулась к любимому, но тут в моем кармане затренькало переносное зеркальце – мне его матушка подарила перед отъездом в школу колдовства. Правда, у подарка на тот момент был неказистый видок: мало того, что зеркало было большим и увесистым, так и его деревянная оправа была полностью обшарпана, а краска за столетия местами облупилась. Несколько простых заклинаний, которые я освоила в первый же день в школе, – и у меня появилось новенькое компактное зеркальце для связи, которое в данную минуту не умолкая трезвонило.

— Мирослава! — донесся из кармана строгий голос матушки, который должен был призвать меня к порядку. Жаль только, я не хотела призываться. — Мы с отцом знаем, что ты сбежала из дома. Возвращайся немедленно! Или мы займемся твоим поиском, как только разберемся с одним возникшим недоразумением.

Зеркальце перестало вибрировать, но почему-то голос матушки продолжал вещать:

— Эта девчонка у меня скоро доиграется! Я ей устрою!

— Илария, наша дочь выросла, — заступился за меня батюшка. Их голоса быстро приближались, и не успела я опомниться, как из-за поворота появились родители собственной персоной.

Кто из нас удивился больше, не знаю, но матушке понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя:

— А ума наша дочь до сих пор не набралась, — едко заметила она, грозно сверкая глазами. — Надо было сразу догадаться, что без нее здесь не обошлось.

За их спинами маячил наш конюх с вилами, а рядом с ним как осиновый лист на ветру тряслась Анина.

— Опусти, Иван, вилы, нет здесь никакой нечисти! — устало велел ему отец. — Это наша дочь, она та еще шутница.

— За подобные шутки у нас перекидывают через колено и ремешком по мягкому месту стегают, — видно Иван так живо представил себе картину, где меня наказывают, что аж расплылся в кровожадной улыбке.

Не ожидала я, что наш конюх вообще способен улыбаться, вечно хмурым ходит. Про наказание я даже не переживала. Батюшка с матушкой сроду на меня руку не поднимали, поэтому опасаться мне было нечего.

— Забирай дочь, Иван, и ступай домой, ночь на дворе. А мы тут уж сами как-нибудь разберемся…— И что-то мне отцовское «как-нибудь» совсем не пришлось по душе, таким решительным я видела его впервые.

— Вам, царевна Савина, тоже домой бы надо, — проявила заботу о подруге матушка. Она достала из-за пазухи зеркальце и велела ему:

- Покажи Милостивого государя Егория! - В зеркальце отразился крепкого телосложения седовласый мужчина. Сидя за столом в своем кабинете, он мрачно смотрел на склонившегося перед ним слугу.

- Позвать ко мне воеводу! – громко скомандовал он. - Обыщите еще раз весь дворец, осмотрите все окрестности! Не найдете царевну - велю снести всем головы!

Мы с подругой виновато переглянулись. Сердито сдвинув брови, матушка направила зеркало на Савину. Вот подруга была здесь - мгновение - и вот она стоит там, понурив голову перед царем.

- Нашлась!.. - на лице государя отразилось облегчение, поэтому для меня, наверное, как и для подруги, стало полной неожиданностью, когда он громогласно повелел:

- Запереть в царских покоях!

Плечики Савины вздрогнули, но она так и не осмелилась взглянуть в глаза родителю.

Матушка провела ладонью по зеркальной поверхности, и картинка пошла рябью.

— Нечего подглядывать. Савина дома, — с чувством выполненного долга заметила она. — Дальше царь-батюшка пусть сам с ней разбирается. — Растянув губы в вежливой улыбке, она повернулась к королевичу.— Ваше Высочество Елисей, будете проездом – заглядывайте в гости, а нам пора.

Матушка направила на меня зеркало. Отразившееся в нем удивленное лицо королевича расплылось, а зеркальная поверхность пошла рябью. Не успела я опомниться, как перенеслась в переднюю родного дома, а к моим ногам ластился Зиги.

Глава 2

— Игнат, что с Мирославой делать будем? Не убережем ведь родимую кровиночку от ошибок! Ой, недоглядим мы за ней, — причитала матушка, направляясь в гостиную.

— А чем вам не по нраву на неделю запереть меня в комнате? — предвкушая следующую встречу со своим ненаглядным, великодушно предложила я, следуя за родителями.

— Как сегодня? Чтобы ты при желании могла сбежать? — недовольно нахмурив брови, обернулась матушка. — Во второй раз, Мирослава, тебе нас не провести. Игнат! Чего молчишь! – рявкнула она.

— Созывай совет старших! — тяжело вздохнув, велел ей батюшка.

— А может не надо старших?!— испугавшись не на шутку, поторопилась я их образумить. — Авось не маленькие, сами разберетесь!

Мои бабусечки давно имели на меня зуб, и вот – нате! Такая радость – придумать изощренное наказание для непутевой внучки. Хуже для меня и придумать нельзя было.

— Ты нам тут зубы не заговаривай,— строго отрезала матушка и обратилась к зеркалу: — Покажи мне Акулину. — Зеркальная поверхность пошла рябью, и мы увидели разожженный костер, вокруг которого с бубном в руке расхаживала староста семейства Ежек, не забывая в такт покачивать бедрами.

Я присмотрелась: а костер-то не так уж и прост – его развели вокруг ритуального столба, к которому был привязан мужчина.

— Полоумные старухи! Отпустите! — грозно заорал пленник, перекрикивая громыхание бубна.

Я узнала этот голос! Да это ж дядька Назар – супружник одной из моих родственниц. Каким бы ни был его проступок, он не заслужил быть сожженным!

— И это к ним, матушка, ты хочешь меня отправить?! — сердито взвизгнула я.

— Возможно, не все настолько плохо, — с сомнением протянула матушка. При этом было видно, что сама-то она не особо в это верила.

— Чтобы понять, что ты погорячилась, доверяя им мое наказание, тебе надо увидеть, как пламя ритуального костра поглотит дядю Назара? — не сдавалась я.

— Девоньки, да неужто ли наша Илария образумилась и решила Миру к своим бабушкам отправить?! — подслушала нас Акулина и донесла радостную весть до остальных родственниц. — Теперь-то мы сами займемся воспитанием внучки, она больше не будет сумасбродничать, — подмигнув мне, сказала староста, и даже плясать возле костра перестала, а на очередной вопль мужика лишь лукаво добавила: — Развяжите его уже, надоел он мне со своими воплями.— И опять хитро в нашу сторону посмотрела.

Хотя откуда бы ей знать, с какой стороны мы на них поглядываем?.. Ан нет, эта старушка точно знала.

— Теперь-то ты видишь, к кому меня отсылаешь? На его месте могу оказаться и я! — стращала я матушку, хотя сама в это не верила – ну не настолько уж мои родственницы и кровожадные. Проучить кого - это они на раз, а что бы какой вред нанести – на это у них наложено табу.

— Подумаешь, попугали мужика чуток. Зато будет знать, как голос на жену поднимать! Женщины любят ушами, когда им шепчут сладкие речи в них, а не орут, требуя беспрекословного повиновения, — нисколько не раскаивалась в содеянном бабушка Акулина.

Повинуясь негласному приказу Акулины, а точнее ее взгляду, костер погас. Две прыткие бабуси (хотя этим двоим и по сорок лет не дашь), подбежали к дядьке Назару. Они скороговоркой пробурчали заклинание и верёвки спали, а он кулем повалился на них. Видать, давно они его подвесили, раз ноги затекли. Две худощавые «старушки» подхватили мужика под руки и словно пушинку потащили к единственному на поляне дереву. Сам он стоять не мог, поэтому его ноги елозили по земле, оставляя борозды. Привалив Назара к дереву, они вернулись к остальным.

— Место в центре костра освободилось, Акулина, давай к нам сюда Мирославу, зачем оттягивать ее воспитание! — глумливо пробасила Евдокия.

Вот сколько себя помню, столько мы с ней не ладили. Я показала ей кулак и наткнулась на недовольный взгляд бабушки Акулины.