Преддипломная практика (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна. Страница 8

Фламма вздохнула и посмотрела на долговязого Льена, чья сестра как раз умудрилась стать принцессой. Льен Фламме не сильно нравился, и тут даже родовитость не спасала ситуацию. И девушка не понимала, что в нем, кроме родовитости, могла найти лицемерка Джульетта, которая наверняка на самом деле именно из-за родовитости расставила на него сети, не подозревая, что ей это уже ни к чему. А потом просто не смогла отступить и поискать кого-то получше. Лицо держит.

Фламма перевела взгляд на Джульетту и была вынуждена признать, что отлично держит это лицо. Рыжая лицемерка пошло прижалась к долговязому сынку кор- графа, позволяя обнимать себя за талию, нюхала какой-то дикарский напиток, налитый в уродливую глиняную помесь бутылки и кувшина, и выглядела совершенно счастливой. Интересно, была бы она такой же счастливой, если бы ее папенька получил письмо, в котором сообщалось о недостойном поведении дочери, и велел немедленно выйти замуж?

Нет, Фламма вовсе не собиралась это письмо писать, хотя и считала, что сначала следовало все-таки стать женой, а уже потом оставаться наедине с мужчиной в закрытой комнате на более, чем продолжительное время, способное нанести урон репутации. Просто Фламме хотелось, чтобы Джульетта сказала правду. Признала, что этот Льен ни лицом не вышел, ни фигурой, довольно нескладной, если честно. А еще он зануда. Не умеет играть на кере, даже на четырехструнной, не говоря уже о той, у которой струн шесть. Не умеет слагать стихи и нормально читать чужие. Комплименты у него странные И тогда, когда правильный кавалер будет дарить цветы в шуршащей расписной бумаге и конфеты в красивой коробке, этот болван приносит какие-то дурацкие сладости с медом и орехами, завернутые в виноградные листья, которые еще и растекаются и плющатся при перевозке. И еще разноцветные перья дарил. И, верх безвкусицы, кожаный кошелек-мешочек, на котором была вышита летучая мышь. А эта дура, не мышь, а Джульетта, почему-то хихикала и радостно улыбалась. Единственный его нормальный подарок — браслет из черненного серебра и золотых нитей. Да и тот он купил потому, что это амулет, а не драгоценность.

В общем, Льен был неправильным сыном кор-графа. Внешностью на героя романа вовсе не походил. Умничал. Одевался в какое-то тряпье, иногда такое поношенное, что его давно надо было выбросить. Купцам замки заговаривал, чтобы подзаработать, вместо того чтобы выписать деньги из дома. И мерзкое пиво пил со своими белобрысыми приятелями, один из которых идиот, а второй вообще сын мельника.

Правильные сыновья кор-графов должны блистать, быть богаты, дарить любимым драгоценности и вводить моду в столице, вместо того чтобы пугать приличных девушек пятнами на рукавах.

Жизнь несправедливая штука, она дарит титулы тем, кто не способен это оценить.

Фламма вздохнула. Потом послушно понюхала содержимое бутылки-кувшина. Пахло оно вполне приятно, несмотря на то, что было дикарским напитком. Потом посмотрела собственно на дикарку и опять вздохнула.

Вот еще одно подтверждение несправедливости мира.

Шелла, конечно, красивая. Этого у нее не отнять. Ну, маг она еще хороший, особенно в последнее время, когда наконец научилась держать свою воду. Аспирантка еще, перспективная. Она даже каких-то детей учит чему-то там в младшей школе. Но на этом ее положительные качества и заканчивались. Она была бастардом, хоть и признанным еще до рождения. Ее мама вообще с цирком сбежала. Из родственников только ненормальная старуха со страшными черными глазами. И на тебе, за этой особой, у которой ни происхождения нормального, ни денег, ни связей, ухаживает самый настоящий наследник баронства — молодой, красивый, офицер. И баронство там не бедное, Фламма специально узнавала, любопытно было, почему-то казалось, что должно быть мелкое на три деревеньки.

Ухаживал мужчина за Шеллой красиво, по всем правилам, даже на представление королевского театра уже сводить успел. И даже отец офицера Эрленна препятствовать не стал. Просто приехал, поговорил с местрессой Йядой, поговорил о чем-то с Шеллой и спокойно уехал. И зачем ему такое в семье? Мало того, что происхождение просто ужасное, так еще и степнячка-полукровка. И будут у барона внуки на четверть дикарями.

Фламма опять вздохнула и стала мечтать о том, что однажды тоже встретит своего красавца — офицера и барона. И он станет за ней ухаживать, так же красиво. Она даже готова была ради этого сначала вытащить его из канавы, где он чуть не захлебнулся дождевой водой после того, как поскользнувшаяся лошадь туда свалилась вместе с всадником, сломав ему ногу, а потом бросила хозяина и ускакала. О том, как именно будет своего офицера вытаскивать, Фламма не думала. Это были мелочи, не стоившие ее внимания. Она даже не знала, как этот подвиг совершила Шелла. И о том, что тонущий офицер и красавец, перемазанный в грязи, ничем не отличается от обыкновенного сельского парня, не задумывалась. Поэтому для Фламмы все было легко — нашла, вытащила, а потом, через положенное время, счастливо вышла замуж. Шелле просто повезло.

Сама Шелла в тот день считала, что ей очень не повезло. Мало того, что попала под ливень, когда возвращалась из села, где уговаривала необразованную родню ученицы не забирать девочку из школы ради прополки грядок, так еще и хрипы в канаве услышала. И не смогла пройти мимо. Утешало ее тогда, вымокшую, грязную и чувствующую приближение простуды, то, что наконец-то получилось поднять в воздух с помощью левитации что-то живое тяжелее Ясового кота. Хоть и держала человека при этом, да и подняла невысоко, но уже успех.

А потом была простуда, едва не переросшая в воспаление легких из-за желания все-таки успеть сделать все запланированное. Были ученики, кричащие под окном лекарского крыла, чтобы побыстрее выздоравливала. И хромающий офицер с букетом огромных сортовых ромашек.

И Фламма бы очень удивилась, если бы узнала, что Шелла начала серьезно относиться к ухаживаниям Эрленна Тамеска только после того, как понаблюдала за его разговором с приехавшей бабушкой. Офицер Эрленн оказался готов принять даже такую родственницу.

Фламма, не знавшая всех этих подробностей, да и не особо ими интересовавшаяся, опять вздохнула и вспомнила, как гуляла вдоль канавы вырытой рядом с ярмарковым полем, призывая богов ниспослать немножечко везения. Но боги остались глухи, и нашла Фламма там в итоге только какого-то пьяного типа с побитой физиономией. Он еще говорил, что его ограбили. Но наверняка врал.

Опять вздохнув о несправедливости, невезучая красавица посмотрела на везучих Джульетту и Шеллу. Они о чем-то шушукались, склонив головы друг к другу, и улыбались. Возможно даже насмехались над тем, что самая красивая девушка в их компании до сих пор так и не нашла себе подходящего кавалера. И если это действительно так, Фламма их великодушно прощала. Потому что в мире кроме несправедливости существуют еще и противовесы, а значит за доброту и великодушие обязательно будет награда. Возможно даже...

Что именно «возможно» великодушная красавица придумать не успела. На самодельный стол, стоящий в беседке, вспрыгнул рыжий кот, встопорщил хвост, а потом спрыгнул на пол, прихватив с собой одну маленькую белую колбаску.

Следом за котом ввалился его хозяин, тот, который идиот.

А за ним зашел и сын мельника вместе со своей обманчивой внешностью, подтверждающей, что мир несправедлив.

Джульетта о несправедливости мира не задумывалась, ни раньше, ни, тем более сейчас, когда даже на любимые романы времени почти не осталось. Фламме она сначала попыталась помочь подружиться с девочками из ее группы, но глупая блондинка стала в гордую позу и заявила, что все эти курицы недостойны ее внимания и вообще. Доверять она может исключительно Джульетте. Доверять в чем именно, Фламма так и не объяснила, а Яс почему-то был уверен, что в происхождении достойном блондинкиной дружбы.

Впрочем, Ясу Фламма изначально не понравилась, так что он мог ошибаться. Тем более, постепенно, она если не подружилась, то завела приятельские отношения с большинством одногруппников.