Преддипломная практика (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна. Страница 89

Палки им выдал Яс, велев бить по голове, если начнет как-то странно размахивать руками. А мужики подумали и связали пленника, чтобы не размахивал. Янир за всем этим наблюдал с высоты своего нового роста и думал. Зачем нужен опытный и полноценный оборотень, он уже понял. Как раз в тот момент и сообразил, когда обнаружил, что не представляет, как теперь стать обратно человеком. Не интересовался он этим вопросом. Оно ему было не надо, он считался оборотнем без второй ипостаси. И вот вас сюрприз, оказывается эта ипостась просто слишком большая и без помощи зеленого тумана не появляется. Нет, основы Янир помнил. Знал, что обычно в первый раз оборотни в своей второй ипостаси ходят, пока не закончится энергия. Что этой энергии у всех разное количество. Что, по сути, то, что позволяет превращаться людям в волков, медведей и прочих больших кошек на самом деле всего лишь резерв. У кого второй, а у кого и единственный. И что почему-то те, у кого нет магического дара, то есть первого резерва, не могут применять в магических плетениях энергию нужную для оборота. А у кого есть дар мага, могут и дар оборота использовать для этой самой магии. Да хоть энергию из него в амулеты вливать, если заняться больше нечем.

И восполнялся оборотнический резерв точно как магический — у кого быстрее, у кого медленнее, но у всех до какого-то предела. Собственно, этот предел и определял силу оборотня. А еще он мог определять силу оборотня, как мага. Но не обязательно. Ну и были теории о том, что величина животного, в которое превращается маг, тоже зависит от второго резерва. Чем больше разница в величине между человеком и этим животным, тем мощнее резерв. Правда, эта теория слишком часто не срабатывала, какой-то медведь обнаруживал, что может превращаться в медведя, только потянув дополнительную силу из своего магического резерва. С теми, кто меньше, вообще было ничего непонятно. Так что теория, так и осталась теорией, причем, не доказанной.

—           Интересно, мой нынешний облик ее доказывает? — спросил сам у себя Янир, а потом так и замер с приоткрытой пастью.

Того, что сможет вполне внятно разговаривать, он не ожидал. Нет, конечно, после долгих тренировок, те же волки запросто разговаривают, хотя их глотки и не шибко к этому приспособлены. Те, у кого оно совсем не получалось, пользовались амулетами. А тут раз и заговорил, чудеса.

—           Кайвен! — трубно заорал Янир, повторно переполошив поселенцев. — Кайвен, идите сюда!

На вопль, к лежащему у ручья алому ящеру, Кайвен прибежал вместе с Ясом. Вид у обоих был несколько диковатый и даже перепуганный.

—           Что случилось? — севшим от воплей голосом спросил Яс.

—           Я разговариваю! Я запросто разговариваю! Я задумался, а потом неожиданно для себя заговорил! Кайвен, драконы Огненных островов разговаривать умеют?! Те, которые изредка встречаются в княжествах... ну, которые большие, а не мелочь, которую разводят для охоты, как соколов... В общем, наши большие драконы разговаривать не умеют, они рычат, булькают что-то... да они вообще тупее собак, разум у них пропал поколений семь назад, если верить исследователям, книги которых я читал. Как проход в их мир в тех местах закрылся, так они и стали тупеть...

—           Ага, я как раз драконов и пытался изучать, когда ездил в княжества, — спокойно сказал Кайвен. — Так они там и внешне от тех, что живут на Огненных островах, отличаются. Грубее они как-то, головы другой формы, лапы мощнее. А судя по щиту князя Салачека, даже шкура у них толще, почти на палец, я сверял...

—           Э-э-э-э... — ошарашено протянул Яс. — А где вы взяли шкуру островного дракона? Ладно, натянуть на щит того, что тупее собак, но островные же разумные!

—           Попросил. Они быстро регенерируют, вот я и попросил приятеля одолжить клочок кожи. Очень хотелось сверить. Этот приятель говорил мне, что их шкура на щит бы не подошла. От толстой бычьей и то больше пользы было бы. Она у островных драконов вообще тонкая и нежная, позволяет ощущать малейшее движение воздуха, улавливать магические потоки. И чешуя у них мельче и тоньше тоже. Ну и гибче. Ее в трубочку свернуть можно, а чешую тех, которых убивали в княжествах, разве что сломать, если силы хватит. Ну, кузнечным молотом ее точно можно разбить, я проверял.

—           У вас есть приятель-дракон?! — восхитился Яс.

—           Да подождите вы со своими приятелями! — раздраженно потребовал Янир. — Они там хорошо разговаривают?

—           Неплохо, если язык учили, — спокойно ответил Кайвен. — Если не учили, то и не разговаривают, точнее, разговаривают на своем, с кучей оттенков шипящих звуков, еще большей кучей рычащих и минимумом всех остальных.

—           Ага, — сказал Янир. — Похоже, глотка у них для человеческой речи вполне приспособлена. Только в горле щекотно почему-то.

Он вздохнул, сел на задницу, растопырив лапы и опершись на мешавшийся до сих пор хвост. Поза оказалась вполне себе удобной. Хвост, видимо, был нужен не только для балансировки при ходьбе.

Что делать с крыльями, Янир не представлял, но радовался уже тому, что инстинкты тела не подвели, и здоровенные опахала компактно сложились за спиной. А хвост мешался, стоило о нем вспомнить, и помогал, стоило забыть. Такая вот ерунда.

—           Знаете, я понятия не имею, как превратиться обратно, — печально признался дракон, немного посидев. — А энергия у меня, видимо, не закончится, пока я не перемещусь в родной мир. Я из тумана этой энергии набрался, судя по всему.

—           Как и наш ворон, только он ее перебрал, и у него с головой что-то случилось, — сказал Яс. — Впрочем, я был уверен, что он нам пригодится, а ты его растоптать шел.

—           Он опьянел от силы, — сказал Кайвен. — С магами так бывает, если пытаются черпать из природных источников, не умея с ними работать. Потом ходят дурные, ничего не соображая и творя всякую гнусь. Это, кстати, одна из причин запрета строить человеческое жилье слишком близко от источников. Считается, что те, кто поумнее и поопытнее, при необходимости смогут дотянуться. При крайней необходимости. Умные маги к источникам обычно не лезут. Там и выбросы бывают, и может начать вытягивать силу из мага, и... Ну, слишком опасное это дело. Помнится, был один король-маг, который построил поверх источника замок, и некоторое время пугал всех соседей своей силой, и количеством смертоносных и очень мощных амулетов. А потом, в один прекрасный день, этот замок просто провалился под землю, и сейчас там озеро, к которому не рекомендуется подходить. Потому что вода там может быть как обыкновеннейшая, так и смешана с поднявшейся со дня пакостью, смертельно опасной пакостью. Правда, находятся идиоты, думающие, что если выпьют этой водички, сразу станут магами, причем, великими. До сих пор ни у одного не получилось. А умирали они частенько и страшно. Так что...

—           Да подождите вы, — потребовал Яс. —А если неопытный идиот наберется силы из источника, он будет вести себя как ворон?

—           Если выживет, то скорее всего да. Но бывали случаи, когда впадали в спячку на несколько дней, а то и месяцев. Бывало, что дар утрачивали. Не совсем, но дотянуться до него не могли, как не пытались. По-разному бывало.

—           Ага, значит наш ворон может проспать несколько дней, — пробормотал Яс.

—           Вряд ли. Тут другая ситуация, — не согласился с ним Янир. Скорее всего, просто из упрямства. — И где этот идиот нашел столько тумана, чтобы у него даже мозги помутились?

Кайвен только пожал плечами.

Ко всеобщему облегчению, ворон очнулся ближе к вечеру.

Поселенцев несколько смущал маячивший у ручья алый дракон. А больше всего их смущало то, что о травоядных драконах никто так и не вспомнил, как не пытались. Даже Кайвен, успевший побывать на Огненных островах и с кем-то там подружиться. При нем островные драконы ели коров и больших бескрылых птиц. Первых они покупали у людей, вторых выращивали сами. Еще драконы, по его словам, питались солнечным светом, как цветы, и любой разлитой в воздухе энергией. Но без мяса все равно обойтись не могли, оно им нужно было для мышц. Хотя, учитывая величину драконов, ели они этого мяса очень мало. В сравнении — как человек, едящий в день одно пшеничное зерно.