Первая Школа (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна. Страница 43

       В том, что студентусы опять во что-то вляпаются, не дождавшись вечера, Роан был уверен. Не зря же предчувствие появилось. Но на то, что это произойдет так быстро, он как-то не рассчитывал.

       Началось все с того, что стремящийся на практику табор догнал гонец на взмыленной лошади, долго рассматривал плохо нарисованный набросок девушки в широкополой шляпке, а потом, видимо именно по шляпке опознав Джульетту, попытался всучить ей письмо в плотном конверте, вонявшем сиренью так, что от этого запаха Ясов кот шарахнулся и стал мерзко подвывать. Девушка брать в руки вонючие послания неизвестно от кого отказалась. Гонец попытался все-таки вручить и в итоге уронил. Это его ни капельки не убедило в том, что подарки и послания девушке не нужны. Он сначала полез в сумку, достал помятый букетик маргариток и положил их к Джульетте на луку седла, причем с таким выражением лица, с каким безутешные родственники усопшего носят цветы на могилку. Потом красуясь спрыгнул с седла, подобрал конверт, на который успела наступить чья-то лошадь, открыл его, картинно вытянул листочек дорогой отбеленной, с вытесненными бабочками в углах бумаги и стал торжественно читать чьи-то стихи сомнительного качества.

       Бедная Джульетта ошарашенно слушала. Да все слушали. Даже кот перестал выть, лошади бренчать сбруей, а ветер шелестеть листвой.

       -- Прекрасная, луноликая... -- старательно зачитывал гонец, запинаясь из-за непонятности почерка и кажется, додумывая то, что так и не сумел разобрать. -- Мечта моей жизни великая...

       -- А я думала, что мелкая, -- ошарашенно пробормотала полненькая дочь купца, но на нее шикнули, чтобы не мешала слушать шедевр.

       -- Сердце заходится звуком

       Быстрым и нервенным стуком... -- продолжал читать гонец.

       Вдалеке появился столб пыли над дорогой, но на него никто не обратил внимания.

       -- Готов умереть и воскреснуть...

       -- И мордой конечно же треснуть, -- подсказал Яс, когда гонец опять запнулся, дойдя до чего-то непонятного.

       -- Нет, тут определенно что-то другое, -- не согласился гонец, но разбираться что именно не стал. -- Прошу, меня вы спасите, -- неуверенно прочитал дальше, а потом торжественно закончил: -- И сердце в чертоги снесите.

       -- Точно снесите? -- заинтересовалась Ольда и даже заглянула через плечо гонца. -- Несутся вроде куры, да и те яйцами, а не сердцами.

       -- Может там на самом деле "И сердцем чертоги снесите"? -- спросил Яс и, широко улыбнувшись, добавил: -- Чертоги у него старые, от плевка развалиться могут. А если в них швырнуть чьим-то сердцем...

       Пылевой столб приближался и ширился. Лошади стали перебирать ногами, явно желая убраться с пути того, что эту пыль поднимало, а люди, как назло, начали хихикать и предлагать более подходящие предметы для сноса чертогов. А потом из пыли, словно из сказочного туманного портала вынырнула кавалькада молодых мужчин, погонявших лошадей так, словно за ними гналась толпа голодных умертвий. Увидеть магов остановившихся посреди дороги для того, чтобы насладиться поэзией, они явно не ожидали и осадить лошадей еле успели.

       -- С дороги! -- рявкнул хлыщеватый тип с подкрученными усами, в сером офицерском кителе без знаков различий и в франтовских зеленых штанах с белым шитьем по бокам.

       -- Вот! Я тут подумал, а зачем нам что-то швырять? -- сказал Яс, вместо того чтобы поспешно съехать на обочину. -- Можно кого-то вроде этих напустить и пускай таранят.

       -- Тогда лучше быка, вот с такими рогами. -- Ольда старательно продемонстрировала величину рогов над головой, и это чем-то оскорбило хлыща.

       -- Чтобы какие-то безродные бродяги надо мной насмехались?! -- завопил он.

       -- Я безродный? -- искренне удивился Льен.

       Йяда, желая задавить скандал в зародыше, приняла горделивый вид и направила лошадь к хлыщу, потому что за рослыми студентусами ее рассмотреть было сложно. Роан на всякий случай поспешил за ней, а то мало ли как этот хам отреагирует на красивую женщину. Румин выглянул из кареты и страдальчески пожаловался на головную боль. А Хнэсь покачал головой и стал рыться в сумке.

       -- Да я барон! -- взвыл тем врем временем хлыщ и в качестве доказательства потряс над головой кинжалом, вытащенным из поясных ножен. Возможно, этот кинжал был даже родовым, но на магов особого впечатления он не произвел.

       -- А я сын герцога и что? -- спросил невысокий темноволосый парень, до сих пор не привлекавший к себе внимания. -- А он кор-графа, -- уверенно указал на Льена.

       Хлыщ недоверчиво посмотрел сначала на герцогского отпрыска в драных на колене штанах и рубашке с подшмаленым до коричневого цвета пятном на рукаве, потом перевел взгляд на кор-графского, чей костюм был удобным, но старым, выцветшим и пропыленным.

       -- Врешь! -- сказал уверенно. -- С дороги!

       -- Сейчас, только юбки подберу, чтобы удобнее было прыгать, -- жизнерадостно пообещала предпреимчивая дочка купца и, ко всеобщему удивлению, вытянула из сумки веер, сложенный из метательных ножей. -- Меня один бывший циркач учил, -- объяснила она всем. -- Он был старенький и работал у нас на псарне. Но ножи бросал лучше всех. А я его лучшая ученица.

       Ольда недоверчиво хмыкнула и потянулась к луку.

       Льен почесал макушку и снял с седла сверток с мечом. Как раз вполне себе родовым. Драться парень не сильно хотел, но надеялся, что меч барон если не узнает, то хотя бы поймет, что кто попало с такими мечами не ездит. И наконец успокоится. Если, конечно, не решит, что маги этот меч украли.

       Йяда, наконец объехав студентусов по обочине, громко хмыкнула, привлекая к себе внимание. Роан остановился рядом. А неунывающий Яс погладил кота в корзине и громко сказал:

       -- Вот просто интересно, почему вы все хватаетесь за оружие, если можно этого типа закопать на обочине с помощью дара?

       -- Это я вас закопаю! -- заорал хлыщ, в отличте от спутников так и не заметив прекрасную Йяду, слишком уж увлекся, бедняга. -- С дороги, иначе...

       Что он собирался пообещать так и осталось невыясненным. Вперед выехал Хнэсь, бесстрашно подъехал к нервному хлыщу чуть ли не вплотную, покачал головой, а потом раскрыл пред собой ладонь и дунул. Несчастный барон закашлялся, а потом рухнул с лошади.

       -- Солнечный удар, -- тоном заправского лекаря посталвил диагноз Яс. -- Зря он без шапки ездит. А еще кричит, давление поднимает.

       -- Убили! -- почему-то решил один из спутников барона, молодой такой и толстощекий.

       -- Пока нет, -- спокойно сказал Роан. -- Но если вы не отстанете, точно убьем.

       -- И закопаем, -- кровожадно добавил Яс.

       -- Но у нас гонка, -- несмело возразил еще один любитель офицерских кителей, но в красных штанах.

       -- Так почему вы тогда стоите, а не гонетесь? -- наивно спросила Джульетта, и на этом, как решил Роан, инцедент можно было считать исчерпанным.

       К сожалению, обморочный барон думал иначе. И на рассвете в двери очередного дома, занятого студентусами, постучали дознаватели, утверждая, что на того недобитого барона кто-то покушался, страшно угрожал и набил на голове здоровенную шишку. Барон с шишкой, кстати, стоял за спинами дознавателей и широко, победно улыбался. Правда, недолго. Ровно до той поры, как Роан показал подорожную, где действительно было написано, что его подопечные маги из лучшей школы королевства, а не едущие на подработку бродяги, воры и девицы нетяжелого поведения, как барон пытался убедить дознавателей.

       Правда, брать свои слова назад, извиняться и обещать больше не обижать встречавшихся на дороге путников хлыщ не пожелал. Видимо, надеялся, что герцогских и кор-графских детей среди магов не окажется и можно будет обвинить хотя бы в присвоении чужого титула.