Сколько стоит корона (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна. Страница 45

 -- Как жаль, -- сказал он тихо, -- что ты никогда не участвовал ни в одном заговоре, Торден.

Дойл дернулся, обернулся и переспросил:

 -- О чем ты?

 -- Заговор против меня, -- Эйрих тяжело выдохнул и сел на трон, вытянул ноги, -- если бы ты его возглавил, он увенчался бы успехом.

 -- Ты болен?

 -- Здоров. Ты получил бы корону. И, проклятье, был бы лучшим королем, чем я, дорогой брат.

 -- Ты бредишь, -- Дойл отвернулся. -- Проспись, выпей вина и не мели чепухи.

 -- Чепухи? -- сзади лязгнуло, Эйрих опустил меч на пол. -- Все эти годы ты, а не я, держишь Стению. Ты усмиряешь мятежи, проводишь реформы. И ты знаешь, что такое отвечать за свои решения. Помнишь заговор лордов? Казнь? Я отвернулся тогда, не желал смотреть, как будут рубить конечности моим бывшим друзьям и друзьям отца, зато я видел, что ты смотрел. Не отрываясь! Торден! -- Эйрих окрикнул его так громко, что Дойл был вынужден развернуться. -- Ты отправил их на плаху и смотрел на их смерти. Ты понимал свою ответственность за них и не пытался прятаться за дешевыми балаганными речами. И теперь... Я -- их король. Это я должен был...

Эйрих вдруг сгорбил спину и закрыл рукой лицо. Дойл колебался долго, прежде чем подойти и нерешительно сжать его плечо.

 -- Ты отличный король, Эйрих. И мы посмеемся над тем, что ты мне сейчас наговорил, когда все кончится.

 -- Не кончится... Я чувствую, мы умрем здесь. Скоро. Ты был прав, когда говорил, что нужно уехать. Если бы я не разыгрывал из себя легендарного рыцаря в сияющих доспехах, посланца Всевышнего, мы оба были бы уже далеко. Ты был прав.

Дойл был с ним согласен, но не мог в этом признаться, так что просто сказал:

 -- Мы еще Остеррад не завоевали. И у меня большие планы по торговле с Эмиром. И милордам надо прищемить хвосты.

Эйрих хмыкнул:

 -- Хочешь сказать, что подыхать еще рано?

Вместо ответа Дойл продолжил, словно и не слышал:

 -- И мне еще надо жениться на этой сумасшедшей рыжей женщине.

Теперь король рассмеялся громко. Дойл отвел взгляд, хлопнул по руке и произнес:

 -- Ты даешь людям веру. И они готовы за тобой в пасть к врагу топать ровным строем. Так что... ты и правда отличный король. И не вздумай даже в мыслях перекладывать эту неудобную железную штуковину, -- он шутливо щелкнул по короне пальцем, -- на мой голову. У меня и без нее спина горбатая.

Глава 28

Дойл полной грудью вдыхал терпкий ночной воздух, сжимая коленями бока коня. После утренних погромов он объехал весь город, убеждаясь в том, что все снова спокойно, но что-то внутри не давало ему расслабиться -- пресловутое предчувствие опасности. И именно оно заставило его выехать на ночное патрулирование вместе со своим отрядом. Если что-то произойдёт ночью, он хотел иметь возможность узнать об этом первым.

Однако Шеан был спокоен -- пустыми глазницами темных окон таращились в ночь дома, скрипели редкие деревья, а прислушавшись, можно было уловить детский плач из подвалов или крысиный писк.

В неровных пятнах света от двух факелов то и дело возникали грязные лужи, которые уже начали схватываться тонкой коркой льда. Наступая на них, кони фыркали от непривычного хрусткого звука и прядли ушами. Дойл едва придерживал пальцами уздечку, изо всех сил вглядываясь в темноту и вслушиваясь в шорохи. Именно поэтому он услышал тихий металлический лязг и уловил едва мелькнувшую желтую полоску щели ставень одной из лавок. Он поднял руку, показывая отряду остановиться, спешился, порадовавшись тому, что надел мягкие кожаные сапоги, и приблизился к двери. Осмотрел ее -- заколоченная наспех. Хозяева бежали из города. Между тем, внутри кто-то был -- Дойл отчетливо слышал шаги, скрипы, и ему не почудился отсвет свечи или факела. Он коснулся пальцами двери -- и одна из досок легко подалась вперед. Скобы и гвозди выдернули до него.

Звякнув железными сабатонами, спешился командир отряда. Приблизился к Дойлу и тихо спросил:

 -- В чем дело, милорд?

 -- Там люди. Взлом.

Командир обернулся на свой отряд. Вместе с Дойлом их было семеро -- достаточно для того, чтобы разобраться с несколькими воришками.

 -- Разрешите мне войти первому, милорд.

Дойл хотел было отказаться, но вспомнил пламенную речь Эйриха про умение осознавать ответственность, и отступил на шаг. Командир потянул за доску и распахнул дверь, одновременно оглашая лавку зычным:

 -- Именем короля, бросить оружие!

Внутри было темно -- только одна свеча горела на высоком прилавке, но этого было достаточно, чтобы разглядеть пятерых хорошо одетых мужчин, осторожно вскрывающих ящики с товаром. Предупреждение про оружие было лишним -- они пока не нападали.

 -- В чем дело? -- спросил один из них.

 -- Королевская служба, -- продолжил командир. -- По какому праву вы здесь находитесь?

Откуда-то из темноты раздался хриплый смех:

 -- По праву живых. Проваливай, служба. Этим людям уже не нужно никакое добро.

Дойл перехватил факел и тоже вошел внутрь. При виде него один из взломщиков опустился на четвереньки, подобрал с пола дубину и спросил:

 -- А вам здесь что нужно, милорд?

Дойл ничего не ответил, только положил руку на рукоять меча, а командир велел:

 -- Выходите на улицу. Вы арестованы именем короля.

Тот, который держал дубину, харкнул, сплюнул на пол и сказал:

 -- Жди, как же... Я в своем праве.

И только большой опыт позволил командиру вовремя наклониться и увернуться от удара. Дойл шагнул назад -- факел, который был так необходим в разговоре, стал опасен в драке. Но в следующий момент этим же факелом он нанес первый удар -- по морде того, кто попытался его убить. Завоняло паленым, но факел потух, и Дойл отшвырнул его в сторону, обнажая меч. Рявкнул:

 -- Брать живьем!

И впечатал кулак в металлической перчатке в чей-то подбородок. Хрустнуло -- и левую руку обожгло короткой вспышкой боли. Взломщиков было не видно -- только мелькали доспехи стражи. Дойл бил наугад -- плашмя лезвием, рукоятью, кулаками. Полыхнуло -- это едва не опрокинули свечу. Кто-то заорал от боли -- и тут же замолк.

 -- Твою мать! -- выкрикнул хриплый.

 -- Назад, -- послышалось сверху, и Дойл, пригнувшись, попытался пробраться на голос -- нельзя было забывать о том, что наверху тоже могли быть люди.

 -- Жди! -- расхохотался кто-то в ответ.

Лестница заскрипела и зашаталась -- но не рухнула. Дойл еще раз взмахнул мечом -- а потом все стихло.

Запалили факел, и стало можно осмотреться. Взломщики лежали на полу -- без сознания или мертвые. Все шесть стражников стояли на ногах и, кажется, серьезно не пострадали. На верху лестницы стоял, вскинув пустые руки, Шило.

Дойл сжал кулак и велел:

 -- Спустись.

Бандит подчинился -- его людей не осталось.

 -- Осмотреть тела, живых связать, -- сказал Дойл, оборачиваясь к старому знакомому.

 -- Высокий господин...

 -- Молчать, -- прорычал он. -- Я не могу отправить тебя сейчас грести на галеры, но в моих силах сделать так, чтобы полужизнь в чумных доках показалась бы тебе обителью Всевышнего, Шило.

 -- Высокий лорд... -- у него подрагивал голос. -- Это лавка Киранов. Отец и сын -- оба уже того. Им эти деньги не нужны.

 -- Мне нужен порядок в городе, Шило.

Дойл резким движением схватил его за горло и сжал пальцы. Шило захрипел и попытался разжать их, но бесполезно, у Дойла всегда была крепкая хватка.

 -- Попадешься мне -- сгниешь, понял? -- он надавил, заставляя Шило опуститься на колени, и только тогда отпустил.

Но что именно хотел ответить бандит, Дойл так и не узнал. Вдруг за окном стало очень светло -- и вместе с тем в лавку ворвался один из патрульных и выкрикнул:

 -- Город горит!

Дойл бросился на улицу, где уже бушевал огонь. Тишина сменилась надсадным ором, перемежающимся с бранью и оглушительным лязгом. Погромы, которые удалось остановить утром, вспыхнули с новой силой днем.