Тени небес (СИ) - НюкМарт Вера. Страница 1

Тени небес

Вера НюкМарт

С ног на голову

На свете есть люди, которых ты просто любишь.

Просто так. Не за что-то.

Тебе хорошо от одной мысли, что они существуют.

Они могут быть очень далеко,

в других городах, даже в других странах,

но ты знаешь, что они тоже тебя любят.

Просто так.

Автор неизвестен

- И напоследок дети мои, остерегайтесь искушенья, и да прибудет с вами царство Божие.

Как не стыдно признаться, я практически проспала всю мессу, нет, я не еретичка и уж точно не фанатичка, просто набожности во мне не так и много. Только сев на церковную скамью в начале мессы я уже думала о том, что буду делать, когда встану с нее и выйду за ворота этого великолепного храма. Иногда мне кажется, что я ужасная грешница, а иногда … Господи прости я и сама не знаю что иногда.

В душе я поблагодарила священника за эти слова и уже намылилась покинуть свое место, как чия-то костлявая рука ухватилась за мой локоть.

- Ты куда?

Я оторопела от неожиданности, но седьмое чувство мне подсказывало, что если сейчас не совру, то непременно умру. Я поднесла свои глаза, к иконам, извиняясь перед Господом и моля его о прощении, потом повернулась к своей бабушке и с ангельским личиком произнесла.

- Я? На улицу, хочу еще попить святой водички из прицерковного колодца, а ты что подумала бабушка?

- Хорош прикидываться, шептала старушка, я насквозь тебя вижу.

- Как тебе не стыдно бабушка в святом месте и сорить такими словами.

Да уж если б кто-то незнакомый сейчас посмотрел на меня, то решил бы, что я прекрасный экземпляр воспитанности и благородства.

Но, увы, бабушка слишком хорошо меня знала, и такие мысли ей бы никогда не пришли в голову. Интересно, если я проживу, дай Бог, столько же лет, как и она, буду точно такой же вездесущей и всезнающей? Хотя чего грешить, нужно признать, что моя бабушка прекрасный человек. Она не отказалась от меня после гибели родителей, не отправила в пансион, пожалев меня и мое детство, хотя всё семейство на этом настаивало, она всеми возможными способами старалась поддержать внучку.

Воспитывая меня, она прибегала к немыслимым уловкам, чтобы оградить меня от неподходящих журналов, нецензурных телешоу, слишком откровенных интернет-сайтов, либо нежелательных знакомств. И по прошествии восемнадцати лет моей жизни, она не только заполняла пробелы в моем воспитании (в хорошем и плохом смысле этого слова), но и говорила на понятном мне языке подростков.

Я сделала щенячьи глаза, давя на жалость.

- Ну, ну, иди, попей водички. Только вместе с ней не смойся. При этих словах она выдавила такую улыбочку, что и суперзвезда б обзавидовалась.

Мне ничего не оставалось, как пойти и попить водички.

* * *

На улице благоухало лето. Солнце стояло высоко, безбожно согревая землю, я слышала щебетание птиц, которые расселись на деревьях, что окружали церковь, легкий ветерок охлаждал мое тело, слегка играя волосами, какой-то непонятный трепет зарождался в моей душе, чувство умиротворения окутывало меня. На сердце было легко и радостно.

- Не знала, что ты столь набожна, смеясь надо мной, сказала бабушка, которая вынырнула словно призрак из-за моей спины.

- Ты напугала меня, заорала я и добавила про себя, звоночки б тебе навешать.

- Скай, ты идешь?

Я улыбнулась и рванула к бабушке, как все-таки хорошо, что она у меня есть!

Миновав церковные врата, мы очутились на улице, по две стороны которою окружал газончик с благоухающими деревьями магнолии. Я люблю эту часть нашего городка здесь очень уютно, даже пение птиц кажется каким-то божественным.

Солнечные зайки усыпали улицу ярким ковром, пробиваясь сред густых листьев деревьев, которые слегка трепетали от июльского ветерка. Одни из них были больше, в какой-то мере пушистые, другие же совсем маленькие. Мне захотелось закрыть глаза, поднять руки и покружиться, только вот взглянув на улыбку бабушки, я почему-то замерла. На первый взгляд в ее улыбке не было ничего особенного, но вот мое сердце предчувствовало что-то плохое.

- С тобой все нормально? - поинтересовалась я.

- Давай сходим в парк аттракционов.

Я как будто оглохла от этих слов, в ушах бешено зазвонило, перед глазами начали прыгать маленькие искорки, а ноги стали ватными, тело отяжелело, кажется, я даже дышать перестала. Что, что произошло, хотелось мне жутко закричать. Мысли как сумасшедшие начали проноситься в моей голове, а услужливая память вытаскивала как с коробки Пандоры самые ужасные эпизоды моего детства.

В парке аттракционов за всю свою жизнь я была всего лишь четыре раза.

Первый, когда погибли родители, и бабушка чтобы хоть как-то притупить мою боль решила таким способом меня развеселить. Ведь разноцветные качели-лошадки в состоянии утешить любого ребенка, только вот вместо веселья я видела счастье других детей, счастье за которое я готова была отдать все свои детские сокровища. Дети с родителями, которые либо несли их на спине, либо вели за руку, покупали им мороженое или сладкую вату. Я слышала веселый смех этих детей, а мое сердце сжималось в ледяных тисках судьбы.

Второй поход в парк был после похорон. Очень долго шло следствие по установлению всех фактов автомобильной катастрофы, в которой погибли мои родители и только спустя две недели мы смогли устроить родителям надлежащее прощание. Меня там не было, я осталась дома вместе с дедушкой, потому что и мне с моей детской несформировавшейся психикой (это был бабушкин аргумент) и дедушке с его давлением, делать там было нечего.

Третий раз мы ходили туда, когда соседский мальчик, мой лучший друг, покидал страну, выезжая с отцом в Азию. Кристофер был первым из детей, с кем я заговорила после потери родителей. Мне тогда было десять, ему двенадцать лет. Я почти все время либо плакала, либо отчужденно сидела на качелях во дворе. Однажды я увидела, как на качели стоит клетка, в которой сидел маленький пушистый белый кролик. Я подняла клетку, чтобы поближе разглядеть зверька и увидела стикер, на котором было написано всего три слова. «Для Скай. Улыбнись». И в самом деле, я и не заметила, как мои губы приподнялись в улыбке. Иногда я думаю, что благодаря этой его ненавязчивости мы и смогли найти общий язык.

Хотя сейчас я даже и не знаю, то ли Кристофер был таким хорошим человеком, то ли благодаря тому, что он сам рос без матери (родители развелись), но он понимал меня с полуслова. Друг, который мог часами слушать, не перебивая мои воспоминания, при этом нежно похлопывая меня по плечу. Он знал, как утешить меня, когда я ревела и проклинала все вокруг. Кристофер придумывал игры для меня, тянул на пикники, но видя, что все это, ни к чему не приводит и что глаза мои все равно мертвы, он затащил меня в секцию карате, где избивая манекен я, наконец-то, смогла выпустить пар. Эго папа был чемпионом страны по карате, и надо признать любил нянчиться с нами и заодно научил, как себя защитить.

В последний раз мы наведывались в парк, когда скончался дедушка, мне тогда исполнилось пятнадцать, кажется, тогда я скорее пыталась утешить бабушку, чем она меня.

И вот опять наступил этот жуткий день. Мы шли, молча, я боялась заговорить, боялась услышать ответ, а бабушка старалась сохранять невозмутимый вид, но что-то даже в ее походке, движениях было не так, она сутулилась, хотя ненавидела это в других, было такое ощущение, что у нее целая гора на плечах. Время от времени она тяжело вздыхала.

Мы вошли в парк, так как сегодня воскресение, отовсюду доносился счастливый детский смех. Кое-где прогуливались парочки. Бабушка направилась по привычке к качелям-лошадкам, но я ее удержала, указав на первую попавшуюся скамью около нас. Я не хотела видеть этих лошадок, была б на то моя воля, я бы взорвала их на мелкие щепки или измельчила до уровня песка. Ненавижу эти проклятые качели. Я готова была разрыдаться, Боже, неужели у бабушки рак или еще какая-то неизлечимая болезнь. За что ты, Господи, меня так наказываешь, не отнимай у меня последнего родного человека.