Принц и Лишний - Юраш Кристина. Страница 83
— Я так понимаю, что это не конец истории? — перевела тему я, поглаживая пальцами чужую грудь и пытаясь сквозь рубашку найти тот самый шелковистый рубец.
— Нет, это не конец, — прохладная рука подсказала мне, где находится шрам, расстегнув сорочку. Я тут же скользнула рукой в теплое уютное убежище, наслаждаясь биением сердца, бросив украдкой взгляд на его обладателя.
— И? — прошептала я, рассматривая драгоценную пуговичку на сорочке и поглаживая шрам. Я люблю эту пуговку, я люблю эту рубашечку, люблю даже этот шрам… Я все это люблю… И даже сердце, которое иногда становится чужим, я тоже люблю…
— А продолжение… будет… завтра… Завтра будет конец этой истории… — Иери улыбнулся, осторожно наклоняясь ко мне, а потом дразня поцелуем. — А потом начнется другая сказка… Сказка про настоящую любовь…
— Ты меня заинтриговал, — улыбнулась я, обнимая и с наслаждением целуя моего «сказочника».
«Телевизор бы вам…» — вздохнул песец, медленно отворачиваясь.
Мы долго и мучительно-нежно целовали друг друга, а ночь стыдливо обнимала нас.
«Принц, Иери и я — вместе шведская семья! — усмехнулся полярный лис, прикрывая пушистым хвостом глаза. — Пойду-ка я протру могилку Одиночества… Не буду вам мешать».
— Иди ко мне, душа моя… — улыбнулся Иери, притягивая меня к себе.
— Спрячь меня… — прошептала я, чувствуя, как все еще задыхаюсь. — Спрячь меня ото всех…
Меня укрыли одеялом, обняли, заслонив от всего мира, спрятали, прижали к себе и успокоили поцелуем.
— Как же мне хорошо сейчас, — едва слышно прошептала я в блаженной полудреме. — Я… я… так счастлива, что встретила тебя…
В шесть часов я вошла в великолепный зал, освещенный сотней свечей. Цветы украшали стены, барельефы и осыпались лепестками с потолка и стен. Я недоверчиво посмотрела на все это роскошное убранство, пытаясь понять, в честь чего все эти приготовления? Слуг не было. Никого не было. Просто красиво украшенный зал, в котором стояла хрустальная тишина, изредка прерываемая шелестом опадающих лепестков. Лепестки падали на красивые столы, заставленные яствами, осыпались в хрустальные бокалы, плавая на поверхности их содержимого. Сверкающие блики скользили по блестящим блюдам, столовым приборам, по вызолоченным ободкам бокалов. Все это было нетронуто, словно гости, которых звали, почему-то не пришли. На полу лежал белый снег лепестков…
— А вот единственный и самый желанный гость, — услышала я голос и увидела, как в белоснежном костюме, украшенном драгоценностями, ко мне спускался ослепительный, словно принц из детской сказки, хозяин. Я в сказку совсем не вписывалась, даже в качестве Золушки. Мои кеды грустно посмотрели на меня пожелтевшими, с черными росчерками от незамеченных препятствий мысками, мои ветхие джинсы с вентиляцией на коленках вспомнили тот сезон, когда были последним писком моды, а моя погулявшая по рукам трикотажная кофта твердила, что это не предел ее распущенности.
— Я помогу тебе переодеться, душа моя, — сладко заметило мое чудовище, ведя меня в комнату, показывая красивое и очень нежное, как суфле, платье. Если мне так будут каждый раз с поцелуями застегивать корсет, то через мгновение его придется снова расстегивать… Я поймала прохладную руку и с наслаждением поцеловала, потершись об нее щекой.
— А что сегодня за праздник? — осторожно поинтересовалась я, вспоминая все возможные даты. Я чувствовала себя забывчивым супругом, который в один прекрасный день пришел с работы, увидел накрытый стол со свечами и благоверную в платье, которое она в последний раз надевала в оперу. «Ты помнишь, что сегодня за дата? Сегодня ровно шесть лет и один месяц с момента нашего первого поцелуя!»
— Сегодня, душа моя, день рождения принца, — ответил Иери, распуская мои волосы.
— У тебя день рождения? — округлила глаза я, понимая, что это не годовщина «первого засоса», не юбилей первого «с добрым утром!», не три сентиментальных месяца с момента знакомства.
— Не у меня, душа моя, — меня обняли, положив подбородок мне на макушку. — У принца. У меня нет дня рождения…
«Какая экономия!» — обрадовался полярный лис. Часовщики и кондитеры зарыдали, обнявшись.
— Как нет? — почему-то обиделась я, бросая взгляды на наше отражение в зеркале моей гардеробной. — Давай мы придумаем, когда у тебя день рождения! Какое твое любимое число?
— Душа моя, — рассмеялся тот, кто никогда не был именинником. — Разве так можно?
— Конечно! Число? — пристала я, настойчиво требуя у календаря праздник в виде дня рождения любимого, к которому мне предстоит усердно готовиться.
— Душа моя, — меня поцеловали, — ты хочешь выбрать какой-то день и назначить его моим днем рождения? У меня не может быть этого дня…
— Как не может? — надулась я, уже зная, что подарю. Я бы устроила ему настоящий праздник. Я уже мысленно несла в двух руках пакеты с конфетами, словно Дед Мороз, решивший осчастливить детский сад, и красивые, дорогие часы. А еще купила бы ему набор отверток на случай, если моему чудовищу будет интересно, как устроены подаренные мною часики. Столько интересных идей я могу придумать, столько милых подарков я могу подарить, чтобы увидеть счастье в любимых глазах. Это же так здорово, когда любимый чувствует себя счастливым, и это счастье передается тебе. Я мысленно листала внутренний календарь, приближая праздник, как только это возможно.
— Ну, хорошо, — смилостивился Иери, глядя на мою мечтательную улыбку. — Придумай сама, когда у меня будет день… рождения.
— Но ведь… — с сомнением заметила я, не горя желанием отмечать день рождения принца, при мысли о котором у меня начинаются первые признаки диареи. — По идее, у вас с принцем день рождения должен быть в один и тот же день…
— Пусть будет так, — снисходительно ответило мне мое чудовище. — Пусть будет в один день…
— Получается, что у тебя тоже сегодня день рождения? — вздохнула я, прикидывая, что мне придется смотаться обратно, купить подарок, а потом вернуться. Минут тридцать на дорогу… Плюс еще минут тридцать на выбор подарка… Это уже час… Но если взять такси…
Меня развернули к себе и поцеловали. Не знаю, сколько длился поцелуй, но в нем было столько нежности и любви, что мое сердце чуть не оборвалось.
— Это был лучший подарок, который ты могла мне подарить, — прошептал Иери, зарываясь в мои волосы и поглаживая их. — Самый лучший подарок, душа моя…
«Лучший подарок любимому — подарок, сделанный собственными губами! А теперь сувенир для нашего принца, который мы будем делать своими руками! Как вы уже поняли, в эфире „Очумелые ручки“, и я снова подкрался незаметно. Сегодня нам понадобится циркулярная пила, авось и невнимательность. Мы будем с вами делать группу инвалидности!» — объявил песец, отворачиваясь и что-то мастеря.
В полумраке горели свечи, красивые блюда манили приятными запахами и изумительной сервировкой… Было такое ощущение, что мы сейчас посмотрим на блюда, вздохнем, откроем дверь, а с улицы тут же набежит толпа голодных гостей, которые пытаются сожрать столько, чтобы по максимуму окупить дорогой подарок.
— Пробуй, душа моя, — меня обняли, подводя к столу. — Все, что тебе нравится… Это приготовили для тебя.
Есть мне почему-то не хотелось, поэтому я положила руку на грудь моему чудовищу, ища в его глазах ответ на свой молчаливый вопрос. Меня осторожно обняли за талию, взяли за руку и повели по залу.
«Тю! Опять без музыки!» — разочарованно вздохнул полярный лис, украдкой любуясь нами.
— Лучшая музыка — тишина, — заметил мой «меломан», угадывая мой вопрос. — Я не хочу подстраиваться под музыку, зная, что она никогда не будет подстраиваться под меня. Мне проще представить свою музыку… И когда танцую с тобой, я ее отчетливо слышу.
Я тоже мысленно слышу что-то похожее на венский вальс, но только какой-то странный, грустный и таинственный, как предчувствие. В какой-то момент музыка становится светлей, даря сердцу надежду, а потом бессердечно отнимает ее минорными ладами. И так бесконечно. Есть в моей музыке что-то, что держит сердце в напряжении и заставляет задавать себе странные вопросы… Почему он так нежен сегодня? Нет, он нежен всегда, но сегодня особенно… Что все это значит? К чему все это? Почему распустили слуг? Почему он постоянно меня целует? Почему боится отпустить хоть на секунду?