Дело смеющейся гориллы - Гарднер Эрл Стенли. Страница 8

– На это есть свои причины.

– Я думаю, – сказал Мейсон, – что предпочту обсудить этот вопрос лично с мистером Эддиксом. Я полагал, что еду на встречу с ним. Именно поэтому я и приехал сюда.

– Мистер Эддикс просил передать вам свои извинения. Он нездоров.

Мейсон покачал головой.

– Я приехал сюда, чтобы встретиться с Бенджамином Эддиксом. Вы утверждаете, что он нездоров и не может сюда прийти. А я еще раз повторяю вам, что приехал только ради встречи с ним и хочу говорить с ним лично.

– Если вы настаиваете, – ответил Эрши, – то я совершенно уверен, что мистер Эддикс согласится поговорить с вами. Но, как бы то ни было, могу заверить вас, мистер Мейсон, что это предложение окончательное. Мистер Эддикс не добавит ни цента. Вам остается или принять его, или отклонить.

– Договорились, – быстро ответил Мейсон. – Я его отклоняю.

– Вы слишком уж поспешно отклоняете серьезные предложения, – сказал Эрши.

– Если вы желаете, чтобы я сформулировал отказ более дипломатично, – усмехнулся Мейсон, – то я заявляю следующее: исходя из того факта, что я нахожу дневники в высшей степени интересными, а также учитывая то, что в них, как мне кажется, содержится ключ к разгадке одной тайны, я не имею ни малейшего желания с ними расставаться.

– Ключ к разгадке тайны?

– Да, именно ключ к разгадке тайны, – подтвердил Мейсон.

– Могу я спросить, к разгадке какой тайны?

– Спросить вы, конечно, можете, – сказал адвокат, – но отвечать я не стану. Ответ на этот вопрос я приберегу лично для мистера Эддикса.

– Вы, конечно, понимаете, мистер Мейсон, что это причинит мистеру Эддиксу некоторое неудобство. Тем не менее я передам ему ваши слова. И я нисколько не сомневаюсь в том, что он захочет лично с вами встретиться. Подождите, пожалуйста, одну минуту.

Мортимер Эрши повернулся и посмотрел на Фейллона. Натан Фейллон подскочил в кресле, словно от удара током, быстрым энергичным шагом пересек комнату и скрылся в дверях.

Эрши взглянул на три тысячи долларов на столе, сложил их в аккуратную пачку и протянул Мейсону. Адвокат отрицательно покачал головой. Ни говоря не слова, Эрши открыл ящик стола, бросил деньги обратно, задвинул ящик и, сложив руки на груди, замер в полной неподвижности.

Некоторое время спустя тяжелые портьеры в дальнем углу комнаты раздвинулись, и коренастый широкогрудый мужчина, тяжело опираясь на трость и заметно прихрамывая, вошел в комнату. Лицо его было забинтовано, а глаза скрывались за темными очками. Забинтована была почти вся правая сторона его лица и часть левой. Слева повязка была закреплена на чисто выбритой коже кусочком пластыря, однако было заметно, что под бинтом, там, где кончалась выбритая щека, росла иссиня-черная борода. Лицо под повязкой разглядеть было трудно, но челюсть казалась довольно тяжелой, над низким лбом виднелись черные, коротко стриженные волосы.

– Мистер Бенджамин Эддикс, – представил вошедшего Эрши.

– Здравствуйте, – кивнул гостям Эддикс. – Прошу прощения, я не вполне здоров.

В сопровождении Натана Фейллона он прохромал через всю комнату и протянул руку.

– Мистер Перри Мейсон, – представил Эрши.

– Очень рад познакомиться, мистер Мейсон. Много слышал о вас. Следил по газетным отчетам за несколькими вашими процессами.

– И мисс Стрит, секретарша мистера Мейсона, – продолжал Эрши.

– Добрый вечер, мисс Стрит. Очень рад вас видеть. Прошу прощения, я весь забинтован. Я, знаете ли, занимаюсь экспериментами с животными, а это не всегда благоприятно отражается на здоровье. – Забинтованное лицо исказилось кривой ухмылкой. – Одна из этих проклятых горилл, – из-за повязки Эддикс говорил с трудом, – уцепилась за мой пиджак, когда я слишком близко подошел к ее клетке, и не успел я его скинуть, как она дернула меня за руку и потащила к решетке. Я рванулся назад и попытался освободиться, но она схватила меня за ногу, да еще оцарапала и поставила несколько синяков. Через неделю я буду в полном порядке, но сейчас вид у меня, к сожалению, не очень презентабельный.

Эддикс выдвинул из-за стола стул и, страдальчески поморщившись, неловко уселся.

– Горилла, – пояснил Натан Фейллон, – пыталась схватить мистера Эддикса за горло. Она запросто могла бы сломать ему шею.

– Перестаньте, – нетерпеливо перебил его Эддикс. – Вы всегда торопитесь делать выводы, не имея достаточно данных, словно выжившая из ума старуха. Я не думаю, что горилла пыталась схватить меня за горло. Не могу утверждать наверняка, но, по-моему, она заинтересовалась моим галстуком. – Эддикс посмотрел на Мейсона и пояснил: – Это в характере горилл, они очень любопытны. Они становятся сами не свои, если им хочется завладеть чем-нибудь, что привлекает их внимание, например, свободно болтающимся на человеке галстуком. Если вы подходите слишком близко, они могут дотянуться через прутья решетки и схватить вас за него. Конечно, если горилла окажется разъяренной или напуганной, она становится очень опасным животным.

– Вы сознательно подвергаете себя такому риску? – спросил Мейсон.

– Я провожу научное исследование, – ответил Эддикс. – Я хочу выяснить, насколько глубоко инстинкт убийства внедрен в сознание высших приматов.

– Вероятно, – с иронией заметил Мейсон, – вы были недалеки от того, чтобы это выяснить.

– Я все это видел, – подтвердил Фейллон. – У меня нет абсолютно никаких сомнений, что она пыталась схватить тебя за горло, Бенни.

– Честно говоря, в тот момент мне действительно пришлось туго, – признал Эддикс. – Я на какое-то мгновение ошеломил ее, пнув ногой и схватившись за решетку. А тут подоспел Натан, закричал на нее и замахнулся дубинкой.

– Похоже, – сказал Мейсон, – что ваши эксперименты обречены на неудачу, так как вы не сможете ничего окончательно доказать, пока горилла на самом деле не убьет кого-нибудь.

Эддикс холодно посмотрел на адвоката и пожал плечами.

– Я думаю, мистер Мейсон, вы не совсем верно истолковали суть моих экспериментов, и, честно говоря, не считаю нужным пускаться в пространные разъяснения. Меня прежде всего интересует проблема гипнотизма. Некоторые этого не одобряют, но мне, будь я проклят, безразлично, что они там говорят. Это мои гориллы. Я их купил, владею ими на законных основаниях и делаю с ними то, что захочу.

– Честно говоря, я сомневаюсь в этом, – заметил Мейсон.

– В чем вы сомневаетесь?

– Вы можете владеть гориллами по закону, – сказал адвокат, – но с моральной точки зрения, я думаю, человек не может быть хозяином живого существа. Животное имеет право на полноценное существование в силу самого факта рождения.

– Вы адвокат, мистер Мейсон. Я владею ими на законных основаниях, и вы не можете с этим не согласиться.

– Я говорил о моральном аспекте проблемы, о моральной собственности.

– Дайте мне в физическое владение что-нибудь запертое в клетке за железной решеткой и дайте мне бумагу, что я это купил, и можете оставить себе вашу моральную ответственность. А я, в полном соответствии с законом, буду распоряжаться своей собственностью.

– Вы хотели встретиться со мной по какому-то конкретному делу? – спросил Мейсон.

– Хотел. Теперь не хочу.

– И что же заставило вас передумать?

– Вы сами. Вам предложили три тысячи долларов за дневники. Вы отказались. Прекрасно. Вы выбрали свой путь, мы принимаем правила игры. Предложение аннулируется. Цена возвращается к пяти долларам. Вам это понятно?

– Конечно. Деньги остаются у вас, а дневники Элен Кадмус – у меня.

– Попытаемся понять друг друга, мистер Мейсон. Вы чрезвычайно ловкий адвокат. Я тоже могу постоять за себя. Если вы дадите журналистам дневники и начнете раздувать историю с Элен, я просто-напросто растопчу вас.

Мейсон встал.

– Можете сколько угодно угрожать своим служащим, но не мне, – сказал он. – Я думаю, ваша угроза свидетельствует лишь о том, что вы боитесь сами. Пошли, Делла, нам здесь больше нечего делать.

Они вышли из комнаты в сопровождении трех мужчин. В вестибюле Мейсон повернулся к секретарше.