Любовь пиратки Карибского моря - Измайлова Ирина Александровна. Страница 24

Капитан Удача не слишком верил в это: индеец не умеет пользоваться картами, сам никогда в этих местах не бывал — откуда же такая уверенность? Тем не менее стоило попробовать. Лагуна очень неглубокая, ныряй сколько хочешь. Если действительно удастся найти несколько хороших жемчужин, то почему бы не предложить команде на недельку заняться таким ловом? Да, не все хорошо ныряют (плавают-то прилично все!), но те, кто сам не сможет заняться ловом жемчуга, будут больше заняты ремонтом судна, значит, на свою долю так и так получат право. Вот и было бы занятие еще на пару недель, а там, глядишь, можно будет придумать какой-нибудь новый план и вновь напомнить о себе.

Камышовый Кот охотно согласился показать «жемчужные места» и не спорил, когда капитан предложил ему поплыть к островку не на лодке, а просто так.

Выбравшись из воды после Робертса, индеец некоторое время старательно выжимал свои тонкие косички, перед тем вынув из них пару перьев попугая и разложив на камне сушиться. Отряхнул все свои погремушки и амулеты (бесполезно было советовать ему оставить их на корабле!), затем вздохнул:

— Жалко, что мы плавать не лодка. Не взять было трубка!

— Обойдешься! — возразил Бартоломью. — Если ты закуришь, то будешь дымить полчаса. А то я не знаю? А нам нет резона торчать здесь до вечера. Нырнем раз с десяток, и если твои рассказы не подтвердятся и жемчуга здесь нет, то и вернемся назад, на «Виолетту». Если же окажется, что жемчуг есть, тоже засиживаться не станем — надо будет организовать назавтра лов. Думаю, ребятам идея понравится. Хотя странно: если места жемчужные, что же никто не ловит?

— Белые не ловить потому, что не знать, — спокойно ответил индеец. — Ловить в другой места. А индеец знать, но им не сказать!

Некоторое время они сидели рядом на мокром от прибоя песке, являя необычный контраст. Индеец был крепко слеплен, равномерно мускулист, невысок, с низко посаженной головой, длинными руками и широким, нетяжелым, но мощным торсом. Тело европейца, будто вырезанное из слоновой кости, тоже отличалось гармоничностью мускулатуры, но у него мышцы были особенно развиты в плечах, спине и ногах, талия, хотя и крепкая, выглядела тонкой, шея была длинной, посадка головы высокой. К тому же у Бартоломью Робертса были светлые волосы и глаза, которые при вечернем свете казались серыми, в полутьме — почти черными, но сейчас, утром, под ослепительным здешним небом, стали ослепительно синими.

— Ну что? — спросил Робертс, уверившись, что индеец отдохнул после их долгого плавания. — Ныряем?

— Кот нырять первый, — сказал тот и бесшумно соскользнул в воду.

Бартоломью последовал за ним.

Они достаточно долго плавали между коралловыми зарослями, пока оба не стали задыхаться и не всплыли.

— Хоть бы одну раковину увидеть! — еще не с досадой, но уже с изрядной долей сомнения воскликнул капитан. — Что-то пока только такие, в каких живут морские раки и прочие гады морские. Ладно, отплывем чуть в сторону и ныряем опять.

Повторный нырок тоже не дал результатов. Ловцы еще раз поменяли место, окунулись, и вот тут Бартоломью увидал среди зарослей, возле подводного камня, несколько крупных раковин, по форме напомнивших ему те, в которых, как ему кто-то когда-то объяснял, можно найти жемчуг. Он наугад взял и опустил в прицепленный к поясу мешок три такие раковины, вынырнул и спустя минуту выбрался на островок.

У его пояса были привешены также ножны с небольшим, но очень острым и прочным кинжалом. Руки капитана Удача были достаточно мускулисты, однако он довольно долго провозился, прежде чем открыл одну из раковин. Она была пуста, если, конечно, не считать жившего в ней моллюска. Робертс тихо выругался, однако принялся за вторую находку. И она его полностью вознаградила! В перламутровой колыбели, рядом с розоватым тельцем хозяина раковины, лежали шесть ослепительно-белых жемчужин. Две маленькие и не очень правильной формы, две круглые, куда крупнее, и две по-настоящему большие, круглая и слегка каплевидная, из тех, что в последнее время особенно ценились в Старом Свете.

— Вот так подарочек! — воскликнул Бартоломью и даже присвистнул от удовольствия. — Такие штуковинки вдохновят моих парней! А ну, что в третьей?

В третьей раковине жемчужина оказалась только одна, зато достаточно крупная и идеально круглой формы. Вот улов так улов!

Желая поделиться радостью с Камышовым Котом, Бартоломью оглянулся. И не увидел поблизости индейца! Куда же тот мог подеваться?

— Эй! — капитан поднялся во весь рост и возвысил голос. — Эй, Котяра! Ты где это плаваешь? Эй! Вылезай!

Ответа не было, и у Робертса шевельнулась неприятная догадка. Он слышал, что в этих местах случаются не только мелкие, но и крупные акулы. Правда, никто не говорил ему, что когда-нибудь в этой бухте акулы нападали на людей, но кто ж их знает? Те, на кого нападали, чаще всего об этом не рассказывают…

— Камышовый Кот! Чтоб тебя барракуда укусила за пятку! Где ты там?! Ну?!

Тотчас индеец появился, точнее, в полном смысле вылетел из воды, как бы подпрыгнув в ней, так, что его стало видно едва ли не по пояс, и со странно перекошенным лицом стремительно поплыл к островку. Пожалуй, он плыл быстрее, чем недавно сам капитан, явно позабыв свое правило не тратить силу зря. Впрочем, зря ли? Впечатление было такое, будто за ним и в самом деле гналась акула.

Робертс проверил, вложил ли нож в ножны и, кинувшись в воду, поплыл навстречу индейцу. Правда, нигде не было видно спинного плавника акулы, но она могла быть внизу, а значит, в любой момент, чуть что, нападет на пловца. Бартоломью окунул голову в воду. Нет, ничего, кроме отчаянно дрыгающих ног Камышового Кота, не видно. Но не с ума же он сошел, в самом деле?

Спустя минуту оба выскочили на берег, причем индеец еще и отбежал от воды на порядочное расстояние. Он, возможно, убежал бы и дальше, однако вовремя сообразил, что островок невелик, море со всех сторон и, кинувшись дальше, он неизбежно снова влетит в воду, а в нее ему явно совсем не хотелось возвращаться.

Робертс подбежал к индейцу и схватил его за руку. Кот обернул к капитану искаженное ужасом лицо. Кроме того, он с трудом дышал, раскрывая рот, будто вытащенная из воды рыба.

— Ты, каракатица краснокожая, объяснишь мне, в чем дело, или нет?! Какого дьявола тебя не было видно, а потом ты плыл так, будто увидел под водой саму преисподнюю? Скажи, что случилось?!

Камышовый Кот судорожно вздохнул и ткнул пальцем в том направлении, откуда только что приплыл.

— Там!

— Я знаю, что не здесь. Что там-то? Сказать можешь?

— Там…

— Или ты скажешь, что означает это твое «там», или я буду думать, что ты спятил. Скажи, что случилось!

Индеец бессильно опустился на песок и проговорил:

— Кот ныряй к большой-большой раковина. Раковина быть открытый, и там Камышовый Кот видеть жемчужина. Такой. — Он раздвинул пальцы примерно на дюйм. — Кот протянуть рука, но раковина закрываться. Зажал рука, Коту ее не вынуть. Стал плохо дышать, стал умирать. И тогда… он приплыть!

— Кто? — Робертс начинал терять терпение.

— Она…

— Теперь уже она? Камышовый Кот, я не думал, что ты трус.

— Кот не трус.

— В таком случае приходи в себя и расскажи мне членораздельно, что произошло после того, как какая-то там раковина зажала тебе руку. Кто такой приплыл? Акула? Осьминог?

— Скво.

— Женщина?! Женщина плавает под водой? Индианка?

— Нет, нет, такой скво индианка не бывать! Она белая!

Бартоломью начал понимать, в чем дело: если руку индейца и в самом деле зажала гигантская раковина (от кого-то капитан слыхал, что такое случается), то от недостатка воздуха у бедняги могли и в самом деле возникнуть видения. Это реальнее предположить, чем на таком удалении от берега, да еще под водой представить появление белой женщины.

— И что она сделала? — спросил Робертс индейца.

— Она взять нож. Камышовый Кот думать, что подводный скво будет его убить. Но скво что-то порезала у раковины, и раковина открываться. И Кот скорее-скорее плыть наверх. Матросы говорить Коту, что в море водятся скво с хвосты, как у акула, но Кот не верить. Теперь верить.