Дело заикающегося епископа - Гарднер Эрл Стенли. Страница 14

– Как я понял, – на лице Мейсона не дрогнул ни один мускул, – это письмо имеет для вас определенную ценность?

– А для вас – нет? – удивился Браунли.

– Абсолютно.

– Я заплатил большие деньги, чтобы получить это письмо. И если бы вы знали меня немного лучше, вам было бы известно, что я не бросаю деньги на ветер. Так что заявляю со всей ответственностью: я придаю этому письму огромное значение.

– Письмо могло и для меня иметь большое значение, если бы я видел его целиком. Но вы предпочли превратить его в обычную анонимку, каковой я ее и считаю.

Браунли нахмурился:

– Если вы воображаете, что я сообщу вам, кто является автором письма, вы сильно ошибаетесь.

Мейсон пожал плечами:

– Я ничего не воображаю, лишь выложил на стол кое-какие козыри и попросил вас сделать то же самое. Как я понимаю, вы от этого воздерживаетесь.

– Вы правильно понимаете.

Мейсон поднялся, намереваясь взять плащ.

– Вы уходите, мистер Мейсон?

– Да. И если вы сообщили все, что хотели, то могу заявить, что вам не удалось решительно ни в чем убедить меня.

– А вам ни разу, мистер Мейсон, не приходило в голову, что вы не единственный человек, которого надо убеждать?

Мейсон, опершись обеими руками о край стола, покачал головой:

– Нет, не приходило. И все же, раз вам не удалось убедить меня, готовьтесь к драке. И в самом ближайшем будущем.

– Что ж, вы говорите, как настоящий бизнесмен, – похвалил Браунли. – Но все же хочу предупредить, что вы получите шах и мат еще до начала игры.

– Получить мат на языке шахматистов означает конец игры, а вот что касается шахов, то их мне объявляли неоднократно, но я еще ни разу не получил мат.

– Тем прискорбнее будет, если вы получите его на сей раз. Я не хочу, мистер Мейсон, чтобы имя моей внучки муссировали на всевозможных судебных процессах. Я не желаю, чтобы досужие журналисты лезли в мою личную жизнь. Поэтому я намерен удержать вас от того, чтобы вы занялись «защитой интересов», как принято выражаться, этой псевдовнучки.

– Вы намерены удержать меня от того, что я собираюсь сделать? – неприкрытое удивление сквозило в голосе Мейсона.

– Верно.

– Многие пытались сделать это и раньше, – сухо произнес адвокат. – Но из этого ничего не получалось. Я не только упрямый, но еще и принципиальный человек.

В холодных глазах Браунли мелькнуло нечто похожее на веселье.

– Понимаю. Адвокат, если вы изучали мою семью, то наверняка вам многое известно и про меня. Так что вы знаете, что я принадлежу к породе безжалостных противников, которым опасно перебегать дорогу, поскольку я напролом иду к намеченной цели, не считаясь ни с кем и ни с чем.

– Ваши рассуждения не отличаются последовательностью, – с иронией сказал адвокат. – Сейчас вы разглагольствуете о последствиях, а пару минут назад уверяли, что намерены удержать меня от того, чтобы я начал дело.

– Так оно и есть.

Мейсон недоверчиво улыбнулся и стал слушать дальше.

– Я хочу удержать вас от этого, потому что вы еще и бизнесмен. Противная сторона не располагает материальными средствами для борьбы. Они надеются, что им удастся заинтересовать адвоката, располагающего собственными ресурсами и пожелавшего поставить их как ставку в игре, в ожидании приличного выигрыша. В таком случае, если я покажу вам, что у вас нет ни малейшего шанса на выигрыш, вы как бизнесмен не ввяжетесь в подобную авантюру.

– Знаете, я еще не встречал людей, которые могли бы убедить меня в том, что я не смогу выиграть судебный процесс. Прошу прощения, но в этих вопросах я достаточно компетентен и могу сделать собственные выводы.

– Поймите меня правильно, мистер Мейсон, я не такой идиот, чтобы воображать, что сумею помешать вам постараться установить законность притязаний этой мнимой внучки. Нет, я просто хочу показать вам, что вы ничего не выиграете, даже если каким-то чудом что-либо и докажете. Ведь то, что человек является моим внуком или внучкой, еще ничего не решает. Девушка сейчас совершеннолетняя, так что я не обязан ее содержать. Единственное – в том случае, если ее признают моей родственницей, – она сможет получить некоторую сумму после моей смерти. Поэтому, мистер Мейсон, я составляю завещание, по которому большая часть моего состояния достанется моей внучке, мисс Джанет Браунли. Я особо оговариваю в завещании, что моей внучкой называю ту особу, которая в настоящий момент проживает в моем доме. Это сводит на нет проблему, является ли наше родство кровным или же нет. В любом случае по завещанию деньги будут принадлежать ей. Разумеется, я понимаю, что вы попытаетесь оспорить завещание. По этой причине не далее как завтра утром я передам три четверти моего состояния названной особе, оставив себе лишь пожизненную ренту. Оставшаяся четверть будет передана моему внуку, Филиппу Браунли. – Надменные глаза Браунли с торжеством уставились на адвоката. – Так что, мистер Мейсон, вы сами видите, что этот юридический орешек вам не по зубам. Думаю, вы разумный человек и не станете биться лбом в кирпичную стену. Я хочу, чтобы вы поняли – в моем лице вы натолкнулись на такого же безжалостного противника, как и вы сами. Повторяю, я ни перед чем не остановлюсь, коль принял решение. В этом, надеюсь, я похож на вас. Случилось так, что в этом деле все козырные карты оказались у меня на руках, и я приложу максимум усилий, чтобы использовать их с полным эффектом. А теперь, мистер Мейсон, я хочу пожелать вам спокойной ночи. Знакомство с вами доставило мне огромное удовольствие.

Ренуолд Браунли пожал холодными, как лед, пальцами мускулистую руку адвоката.

– Дворецкий проводит вас до машины.

Едва были сказаны эти слова, как дворецкий, вероятно, вызванный тайным звонком, отворил дверь библиотеки и поклонился Перри Мейсону.

Мейсон бесстрастно посмотрел на хозяина:

– Вы ведь не адвокат, не так ли?

– Нет, но я использую специалистов высшей квалификации.

Мейсон взял свой плащ.

– Когда я закончу данное дело, – уверенно сказал он, – вы наверняка измените мнение о профессионализме своих поверенных. Спокойной ночи, мистер Браунли.

Мейсон задержался перед входной дверью ровно настолько, сколько потребовалось дворецкому, чтобы помочь ему надеть плащ. Дождь продолжал лить как из ведра, и дорожка превратилась в сплошной поток темной воды. Ветви деревьев качались из стороны в сторону, напоминая руки гигантских доисторических чудовищ, молящих о пощаде у надвигающегося шторма.

Мейсон сел в машину, включил двигатель и выехал из-под навеса под яростные удары бури. Включив вторую скорость, он надавил на педаль тормоза, замедляя скорость перед поворотом. Фары осветили фигуру человека, стоявшего под защитой стены. На черном фоне фигура выглядела неестественно белой: стройный молодой человек, плащ которого был застегнут под самый подбородок, широкополая шляпа надвинута на глаза, вода струйками стекала на плечи и спину юноши. Он поднял руку, и адвокат резко затормозил. Молодой человек подошел к нему. Мейсону бросилась в глаза неестественная бледность и лихорадочный блеск глаз юноши. Он опустил стекло двери.

– Мистер Мейсон, не так ли? – спросил молодой человек.

– Он самый.

– Я Филипп Браунли. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Внук Ренуолда Браунли?

– Да.

– Вы хотите что-то сказать мне?

– Да.

– Тогда садитесь в салон, чтобы не мокнуть под дождем. Может быть, поедем ко мне в офис?

– Нет. Мой дедушка не должен знать, что я с вами разговаривал. О чем вы с ним беседовали?

– Не будет ли лучше, если вы спросите об этом у своего деда?

– О Джен, конечно же?

– Джен?

– Да. О Джанет, моей кузине.

– В данный момент я не вправе обсуждать этот вопрос.

– В моем лице вы могли бы найти ценного союзника.

– Понимаю, – согласился Мейсон.

– В конце концов, наши интересы в известном смысле совпадают.

– Говоря это, вы имели в виду, что особа, живущая в настоящий момент у вас в доме, в действительности не является Джанет Браунли, дочерью Оскара Браунли?