Дело застенчивой обвиняемой - Гарднер Эрл Стенли. Страница 16

– Ей тогда надо было быть дьявольски смышленой, чтобы так все придумать, – задумчиво сказал Мейсон.

– Вы же знаете, что смышленые женщины и правда существуют, – сказала Делла Стрит.

– Знаю. Тебе, наверно, будет интересно узнать, что миссис Джексон Ньюбэрн, племянница Мошера Хигли, приходила рассказать мне о Надин Фарр.

– И что же она думает о ней?

– Ее оценка совпадает с твоей.

Прежде чем Делла смогла сказать что-нибудь еще, Дрейк кодовым стуком постучал в дверь кабинета. Делла Стрит открыла, и Пол Дрейк сказал:

– Вот тут пришел капитан Хьюго потолковать с тобой, Перри, а я ухожу. У меня кое-какая горячая информация идет по телеграфу. Если тебе что-нибудь понадобится, свяжись со мной, и я вернусь.

Глава 9

– Вы и есть Мейсон, адвокат, – сказал капитан Хьюго, ковыляя вперед и протягивая правую руку.

– Это точно, а вы – капитан Хьюго.

– Да.

Мейсон постоял какое-то мгновение, приглядываясь к нему. В капитане Хьюго было примерно шесть футов роста, если бы он стоял прямо, но из-за сутулой осанки голова торчала вперед, а плечи округлились. Он выглядел тощим. Его шея, руки, запястья и лодыжки были как стебельки. Скулы были высокие, лоб покатый, нижняя челюсть выдавалась вперед. Он выглядел как человек, внимательно рассматривающий пол. Время от времени он бросал вверх этакие взгляды карлика в манере, казавшейся почти умышленно фиглярской.

– Садитесь, капитан. Пол Дрейк сказал мне, что вы любопытная личность, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Ну так и начинайте сейчас, – с нарочитой медлительностью сказал капитан Хьюго. – Они же заплатили мне десять долларов, чтобы я сидел и разговаривал. Самые легкие деньги, которые я когда-либо зарабатывал в своей жизни. Так о чем вы хотите со мной поговорить?

Он устроился в кресле поглубже, положил руки на колени, метнул быстрый взгляд вверх, на Мейсона, потом расслабился так, что Мейсону был виден лишь кончик его носа, кустистые белые брови и поблескивающая лысая голова.

– Я знаю, что полиция ведет расследование причин смерти Мошера Хигли, – сказал Мейсон.

Он резко поднял голову, а из-под кустистых бровей сверкнули серые глаза.

– О чем это вы, черт подери, толкуете? – требовательно спросил капитан Хьюго.

– Так я это понимаю, – сказал Мейсон. Какое-то мгновение капитан Хьюго держал голову поднятой, глядя на Мейсона, потом, словно эта устремленная вверх поза причиняла ему боль в позвоночнике, он снова опустил голову и сказал:

– Черт подери, да что там расследовать-то? Старина Мошер Хигли сыграл в ящик в точности так, как всем нам предстоит проделать это рано или поздно. Я думаю, что какой-то лекарь накачал мисс Надин наркотой до ушей, и вот у нее был этакий мираж. Если полиция примется расследовать все такие миражи от наркоты вроде этого, настоящие бандюги им только спасибо скажут. Эти легавые будут тогда слишком заняты, чтобы заниматься настоящими преступлениями. Да они же тогда просто все сил лишатся!

– Вы были с ним в тот момент, когда он умер? – спросил Мейсон.

– Понятное дело, что я был с ним.

– Я имею в виду, в одной комнате.

– Нет, я мыл окна в столовой, но обычно я не занимаюсь этим. Это же работенка-то женская, но эти окна были, черт бы их побрал, грязные, да в наши дни и женщин-то трудно найти. У нас была эта… как ее… экономка, приходила раз в неделю, получала по доллару за час, а я с ума сходил всякий раз, как думал об этом.

– У вас была почасовая оплата?

– У меня? – спросил капитан Хьюго, метнув на Мейсона еще один стремительный взгляд, а потом снова опустив голову. – Нет, черт подери! Никакой почасовой оплаты у меня не было, я просто работал. Мне уже, видно, нигде больше не работать. Старина Мошер просто опустошил мои карманы. Не надо только его винить. Я пробыл при нем так долго, что уже не могу работать на кого-то еще. Мы понимали друг друга.

– И что вы собираетесь делать? – спросил Мейсон.

– Старина Мошер оставил мне половину жалованья за четыре месяца. Оставь он и больше, от этого все равно бы никакого проку не было. С этого имения выплат-то не идет. Там и половины-то нужной суммы не наберется, пока они не наткнутся на нефть в этой вайомингской собственности. Муж племянницы, который занимается нефтяной собственностью, думал, что нефть там есть, и вот он полтора года донимал Мошера, все стараясь добиться, чтобы тот ее продал. Но Мошер ясно сказал ему «нет», он вообще ненавидит иметь дело с родственниками.

Капитан Хьюго суховато захихикал, от этого затряслись его тощие плечи и голова слегка покивала.

И в чем была истинная причина? – спросил Мейсон.

– Мошер смекнул, что сможет заключить сделку и лучше, если подождет. Он думал, что Джексон Ньюбэрн сам положил на это глаз, и я полагаю, что это так и было, это уж точно. Не могу обвинить его в этом. Только Мошер был слишком умный и не позволил, чтобы это обернулось так, как хотел сделать Ньюбэрн.

– А что там насчет Надин Фарр? – спросил Мейсон.

– Это самая миленькая малышка, которую вы когда-либо видели, – сказал капитан Хьюго. – Такая сладенькая и очаровательная, как картинка. С такой малышкой покрасоваться бы неплохо. Жила у него, училась по вечерам, помогала мне и к Мошеру была добра. А Мошер вообще не мог ее оценить и ужасные вещи с ней проделывал. Я порой от этого делался совершенно чокнутым.

– И сколько же времени вы проработали у Мошера Хигли? – спросил Мейсон.

– Около тридцати лет. Когда была еще жива его жена, я был шофером и садовником. Потом она умерла, и Мошер стал жить один, так что я вроде бы стал исполнять разные работы. И поначалу я делал всякую ерундовую работу, готовил для себя и для Мошера. Многого-то нам и не нужно было, просто обычная такая жратва, как у всех. Я готовил цыпленка и всякое прочее так, как хотелось Мошеру, и еще… Черт подери, я ведь уже вот-вот стану стариком, мистер Мейсон.

– И что же вы собираетесь делать теперь, когда ваша работенка накрылась?

– Собираюсь на юг, раздобуду там себе одну из таких маленьких лачужек на берегу какой-нибудь речушки, где можно будет ловить рыбку. Лачужку вполне можно смастерить из гофрированного железа, и будет очень удобно. Не беспокойтесь обо мне. Я уж как-нибудь устроюсь.

– А вам не кажется, что Мошер Хигли при таких обстоятельствах мог бы позаботиться о ваших преклонных годах?

– Почему, черт подери, он обязан был это делать?

– Вы ведь заплатили ему годами верной службы. Так он мне платил за это жалованье, разве нет?

Я так думаю, что мы друг другу ничего не должны.

– И чем же вы сейчас занимаетесь там, в доме? – спросил Мейсон.

– Да просто живу на птичьих правах, жду, пока меня не вышвырнут. Подсчитываю в уме собственность, которая скоро будет продана, пока там крутится эта канцелярская волокита.

– А племянница со своим мужем не собираются жить в том доме?

– Да нет, черт подери. Им хорошо и там, где они живут.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Надин Фарр и о том, что произошло в тот день, когда умер Мошер Хигли, – сказал Мейсон.

– Я уже вам рассказывал.

– А как же получилось, что Надин Фарр жила там, при Мошере Хигли?

– Он сам послал за ней.

– Давайте-ка вернемся назад. Вы помните по деталям, что произошло в тот день, когда умер Мошер Хигли?

– Помню так, как будто это случилось минут пять назад.

– Вы тогда мыли окна?

– Да.

– У Хигли была сиделка?

– Их было две, одна работала днем, другая – ночью.

– Сиделки были опытные?

– Да нет. Обычные, с рабочим днем в двенадцать часов.

– А чем он болел?

– Всякие сердечные неприятности.

– У него много лишнего веса было, да?

– Не так уж и много. Он был тяжеловат, но лекарь разрешил ему есть очень мало. Я так прикидываю, он весил килограммов восемьдесят с небольшим, когда умер.

– А это было в субботу?

– Да, в субботу, в полдень. Мисс Надин, ну, вроде бы как отвечала за все по субботам, вела весь дом. В полдень она давала дневной сиделке немного передохнуть. Надин ужасно милая девушка.