Под чёрным бархатом небес (СИ) - Ярчук Сергей. Страница 5

- Какая... А вот попробуй догадаться сам. Гномы живут на севере. В условиях дикого холода. Да к тому же под землёй. Не видят солнца, не едят нормальную пищу. Эльфы, гоблины, кобольды, даже кентавры... Все живут в солнечных долинах и наслаждаются каждым днём. Почему? - генерал был само дружелюбие.

- Но земли северных гномов полны несметных богатств...

- Да. Но это выяснилось только недавно. Неужели ты думаешь, что они переместились жить сюда, зная, что тут золотые и алмазные россыпи?

- Но именно ими они и гордятся!

- Конечно! Ведь больше гордиться нечем. В своём труде историк написал, что гномы изначально были слабы, трусливы и обожали предавать и продавать друг друга. Да, да! Торговля своими соплеменниками была основным источником их благосостояния. Именно поэтому их трусливых предков и выгнали жить в никому не нужные земли. Великий король был дико раздосадован, тем что ему открылось. Хотя, сделать такие выводы можно было, не прибегая к глубоким историческим изысканиям. Просто посмотреть на окружающих беспристрастно и смело задать себе несколько вопросов.

- Да... - озадаченно пробормотал Гаргус, - И что же было дальше?

- После этого король повелел в тайне написать новую “Историю государства гномов”. В этой книжице, на которую теперь ссылается каждый бородатый патриот Холодных гор, красиво изложено, что гномы изначально были самым великим народом. Что они были невероятно сильны, благородны, мудры, чурались рабовладения, никогда не пили ничего горячительного...

- Что? Они ж с ума сходят от крепких настоек. Многие даже пьют факельное горючее! Сам это не раз видел.

- Конечно! Но одно дело, понимать, что ты урод. И другое дело, когда уроды твои предки. Если на первое можно наплевать, то второе вынести невозможно.

- Но как они так легко поверили в свою непогрешимость?

- Вот тут мы как раз и подходим к самому главному. Старый придворный книгочей знал великий секрет невероятно мощного морока, который и помог поселить веру в бестолковых гномов. На нём до сих пор и зиждется их никчёмная империя.

- Но если этот морок развеется?

- Вряд ли это произойдет. Но даже если это случится, то действительность покажется им хуже ада...

***

Кутаясь в ветхие обноски и дрожа от пронизывающего ветра, Нерр с трудом добрался до входа в подземные бараки. Иссечённые трещинами и мозолями ладони из последних сил удерживали дряхлое тело от падения с заиндевелых лестничных скоб. Наконец спуск на добрую сотню футов был окончен, и старый шахтёр поковылял в сторону собственноручно выдолбленной несколько десятков лет назад каморки. Он брёл мимо чадящих факелов, в тусклом свете которых чумазая детвора устраивала игрища, мимо разящих осточертевшей капустной похлёбкой котлов, мимо лежащих в кучах грязных лохмотьев и ждущих одной лишь смерти стариков.

Отсчитав от последнего факела тридцать шесть шагов, Нерр привычно рухнул на четвереньки и забрался в низкий лаз. Несколько мгновений спустя он вполз в свою обитель. К его удивлению, в каморке горела лучина, а на утлой лежанке ждал гость.

- Хо-хо! Внучок пожаловал!

Мальчуган был одет в хоть и изрядно потёртую, но чистую кожаную робу. Сапоги тоже были добротные и, к вящему удовольствию деда, начищенные до зеркального блеска.

- Привет! Деда, где ты был?

- Ходил за каплями к шаману.

- К шаману? К тому, что... - возмущение, вспыхнувшее в глазах мальца едва не перешло в крик. Но дед был начеку.

- Тихо! Да, к тому самому. Гоблинскому шпиону.

- Дед, я никак не пойму: почему ты не выведешь его на чистую воду? Чего ты боишься? Ведь на войне ты творил чудеса храбрости!

- Чудеса, говоришь? - Нерр устало опустился на лежанку и начал неторопливо раскуривать трубку.

- Конечно! У тебя в бороде четыре золотых бубенца! Такого нет ни у кого в ближайших посёлках.

- Точно, такого храбреца в нашем краю больше не сыскать.

- Так чего ты боишься?

- Ничего. Просто незачем это делать.

- Как?

Старик затянулся, потом долго кашлял, выпуская клубы табачного дыма. И в который раз собирался отшутиться, но не полетам строгий взгляд внука кольнул сердце.

- Ладно... Смотрю, ты уже парень взрослый. Значит, должен понять. И сохранить великую тайну.

- Тайну? Какую? - пацанёнок недоверчиво покосился на деда.

- Видишь, внучок, как мы небогато живём?

- Конечно. Но мы все силы тратим на вулкан-пушку. Без неё нас бы давно раздавили.

- Да! Вулкан-пушка даст прикурить и гоблинам, и оркам, и даже могучим эльфам.

- И правильно! А то живут припеваючи.

- Да... Враги наши живут припеваючи. Но не всё так просто, внучок. Мало кто знает, но наш народ в древности владел великим искусством накладывания морока. А в те времена войны были куда кровавее нынешних. Тогда даже мысли не было, чтобы оставлять пленных в живых.

- Но зачем тогда было сдаваться в плен?

- А затем, что сдавшимся просто отрубали головы. А смерть израненного на поле брани была порой очень мучительна... Так вот, в те далекие времена наши предки придумали очень и очень мощное заклятие. Морок. В отличие от того, что сейчас называют мороком, то заклятие имело бесконечный срок действия.

- Что? Как это?

- А так. Пока жив хоть один гном-северянин, морок будет действовать на наших врагов.

- Как действовать?

- Всякий наш враг будет считать, что смог победить нас. Он будет вечно пребывать в радостном и счастливым заблуждении.

- Но разве этим мы не делаем врагов только сильнее?

- Нет, внучок. Силы от обмана не прибавляется.

- Но радость и прочие положительные эмоции...

- Внучок, правильная жизнь возможна без радости. Но нет её без совести...

***

Ветер гонит непослушные облака, обрывая с деревьев яркую листву. Реки, готовые к предстоящему ледовому плену лениво несут свои воды в бушующие моря. Лесная дичь закладывается в норы, запоздалые перелётные птицы отбывают на юг. Каменные городища утепляются к предстоящим холодам и готовятся к вероятной войне на севере. Торговцы покидают последние осенние ярмарки. Крестьяне суетятся в преддверии зимы...

Невидимые как простыми смертными, так и магическими бессмертными, над гигантской живой панорамой застыли две фигуры: девушка с волосами цвета вороного крыла и седовласый бородач. Их очи не первое столетие вглядываются на творящиеся в мире. Но что для демиурга вечность? Тоже что и секунда - бессмыслица.