Маленькие женские тайны - Каммингс Мери. Страница 59

— Преступник подкрался сзади и накинул ей на шею удавку. Ей чудом удалось отбиться, но у нее повреждена гортань, она сейчас в больнице.

— О, mon Dieu! — повторил Ришар.

— Это я к тому, что не стоит, чтобы Лейси ходила в ближайшие дни одна по городу — особенно вечером.

Ришар рванул из кармана мобильник; вскочил и, не в силах усидеть на месте, нетерпеливо заходил по комнате:

— Реджинальд? Мне нужна машина с двумя людьми… Да, прямо сейчас… Пусть подъедут к отелю и позвонят, я их сам проинструктирую.

Бросил телефон на стол и обернулся к Клодин:

— Вот так. Одна она не будет.

Нельзя сказать, чтобы Клодин себя так уж плохо чувствовала, выйдя из «Хэмптон-Инна». Как раз наоборот — она себя вообще не чувствовала: собственное тело ощущалось будто чужое.

Пока она сидела у Ришара, все было нормально, и когда выходила из его номера — тоже. Но стоило ей спуститься на лифте и пройти через вестибюль — и на улицу Клодин вышла уже с ощущением, что она идет по облаку, которое слегка прогибается и пружинит под ногам, и при резком движении может оторваться от него и взлететь.

Болела она не первый раз и знала, что это чувство у нее почти всегда возникает при высокой температуре. Эх, жаль, не догадалась купить в аптеке еще и градусник! Но теперь все, заезжать больше никуда нельзя — нужно срочно, прямым ходом ехать домой, на базу; дальше может развезти еще хуже!

На стоянке ее качнуло, ударившись бедром о капот соседней машины, она судорожно подумала: «Зачем я приняла антигистаминные таблетки перед шампанским? Ведь знала же, что нельзя, что голова потом как ватой набита!»

Спустя некоторое время она обнаружила себя уже сидящей в «Хонде» и тупо глядящей на руль. Потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться и вспомнить, что она собиралась ехать в Форт-Лори.

А может, вызвать такси — не дай бог, полиция остановит?.. С другой стороны, машину здесь оставлять не хочется… Ладно, как-нибудь!..

«В Форт-Лори… домой, в Форт-Лори», — несколько раз мысленно повторила Клодин, словно программируя саму себя — и нажала на газ.

Как ни странно, все прошло наилучшим образом. Саму дорогу Клодин, правда, помнила плохо, но, судя по тому, что на удивление скоро пришла в себя у ворот базы, двигалась она все это время в правильном направлении и машину вела ровно.

Доехав до отеля, она припарковалась и некоторое время сидела за рулем, тупо глядя в пространство. Наконец в один из коротких моментов просветления поняла, что если не встанет сейчас, то не встанет вообще — и, стиснув зубы, заставила себя вылезти из машины и кое-как установиться на подгибающихся, слабых, как макаронины, ногах.

В вестибюле за стойкой, как всегда, сидела дама с серебристыми волосами.

— Миссис Конвей, как вы себя чувствуете? — спросила она, когда Клодин подошла за ключом.

— Спасибо, уже лучше.

— Вам телефонограмма, — вытащила из-под стойки бумажку и прочитала: — Ваш муж просил передать, что он находится вне зоны приема и вернется в пятницу вечером.

— Вне зоны приема, — усмехнулась Клодин. — Опять — вне зоны приема… — наклонилась к администраторше, сказала таинственным полушепотом: — Он, знаете ли, всегда вне зоны приема, когда нужен — у него ра-бо-та!

Уже на лестнице подумала: «Зачем я это сказала? Теперь кто-нибудь может решить, что у нас в семье не все о’кей… А у нас все о’кей? Странные слова «о’кей» — что они значат? — но мысль эта тут же исчезла, вытесненная другой: — Еще четыре пролета — как же я поднимусь на них, когда тело весит тонну?!..»

Но все же поднялась. Вошла в номер, захлопнула за собой дверь; добралась до кровати и рухнула туда лицом вниз.

Очнулась Клодин непонятно когда — по ее внутреннему ощущению, с тех пор, как она в последний раз слышала человеческий голос, прошли долгие месяцы. За окном было темно, где-то неподалеку надрывался сотовый телефон, но прежде, чем она успела нашарить его, замолчал.

Перевалившись на кровати, она дотянулась до изголовья и включила свет.

Чувствовала она себя плохо, чтобы не сказать ужасно. Каждое движение давалось с трудом; насморк накатил с новой силой, так что дышать приходилось ртом, но главное — невыносимо болело горло, при каждой попытке сглотнуть будто кто-то впивался в него изнутри железными когтями.

Оказывается, она до сих пор была в уличной одежде, даже в туфлях — ступня об ступню Клодин стащила их и сбросила на пол; потом дотянулась до лежавшей рядом сумки и достала мобильник.

Перед глазами все плыло, но кое-как удалось разобрать, что ее ждет три сообщения. Первое оказалось от Ришара: «Привет! Как ты доехала? Позвони!»; второе от него же: «Клодин, позвони — я беспокоюсь!», и третье — от Дженкинса: «Клодин, когда сможете — пожалуйста, перезвоните мне».

Дженкинсу действительно стоило позвонить, и поскорее — узнать, удалось ли ему предупредить девушек. Но для этого нужно было что-то сделать с горлом; Клодин для проверки попыталась сказать «А-а» — сиплый звук, вырвавшийся у нее, мало походил на человеческую речь, невидимые когти же прошлись по горлу с такой силой, что она с полминуты лежала зажмурившись и пережидая боль.

«Ничего, ничего, — уговаривала она саму себя. — Сейчас встанешь, попьешь чего-нибудь горяченького — сразу станет намного легче. Давай — потихонечку, полегонечку… вот так, держись за спинку кровати…»

После выпитой маленькими глоточками чашки горячей воды с медом Клодин действительно почувствовала себя куда более сносно. Говорить было еще больновато, но терпимо, и голос, хоть и хриплый, не походил уже на воронье карканье.

Забравшись с ногами в кресло, она набрала номер Дженкинса и, дождавшись, пока на том конце провода молча сняли трубку, сказала:

— Здравствуйте, мистер Дженкинс!

— Алло… кто это? — отозвался тот.

— Клодин. Вы мне звонили недавно.

— Клодин? Я только сейчас вас узнал — ваш очаровательный акцент невозможно ни с чем спутать, но голос…

«Какой еще, к черту, акцент?!» — подумала Клодин, но вслух сказала:

— Да, горло чего-то к вечеру совсем разболелось. Мистер Дженкинс, вам удалось предупредить девушек?

— В этом уже нет нужды — вы видели сегодняшнюю вечернюю «Айдахо стейт ньюс»?

— Нет…

— Там на третьей странице опубликована статья под названием «Убийца вернулся за красавицами». В ней говорится, что «убийца с бантиками», судя по всему, открыл охоту на участниц конкурса красоты, а полиция вместо того, чтобы обеспечить их безопасность, бездействует. Газета вышла в четыре — думаю, уже с половины пятого телефоны у всех девушек звонят, не смолкая: каждый родственник и знакомый, прочитавший статью, наверняка считает своим долгом позвонить и предупредить.

— Ловко! Ваша работа?

— Ну что вы! — рассмеялся Дженкинс. — Автор статьи — известный в нашем штате журналист, специализирующийся на криминальных расследованиях. А где он раздобыл сведения… как вы, наверное, знаете, по закону журналисты не обязаны раскрывать свои источники информации.

— Да, я знаю, — кивнула Клодин, догадываясь, что одним из этих «источников», если не единственным, был сам сыщик. — Мистер Дженкинс, а…

— Друзья называют меня просто Дженк, — перебил Дженкинс.

— Дженк, а про Лауру есть что-нибудь новое? Как она себя чувствует?

— Да-да, я, собственно, ради этого вам и звонил. Ей уже лучше, и полиции удалось ее допросить. Говорить она не могла, писала ответы на бумаге. Но, к сожалению, никаких новых зацепок этот допрос не дал: она не видела нападавшего, помнит только, что у него были черные перчатки и от него пахло «Авиньоном».

— Чем?

— «Авиньоном». Это французская туалетная вода — мисс Ното работает в парфюмерном магазине и узнала запах.

— Никогда о такой не слышала…

— Я тоже, — согласился Дженкинс. — Клодин, у меня к вам есть один вопрос — постарайтесь вспомнить, в субботу ночью, когда вы с мужем возвращались с третьего этажа, стойка с лентой стояла на прежнем месте?