Голос вождя - Злотников Роман. Страница 8
Едва мы со Светой присели на горячую решетку и вцепились в поручневую антенну на башне – под прицелом бдительного красноармейца Кравцова, – как сержант махнул рукой:
– Вперед, Семеныч!
Почему-то танкисты очень любят именно мехводов звать по отчеству, хотя означенному Семенычу лет восемнадцать от силы…
И «бэтушка» дала гари, стартовав с места, как заправский гоночный болид. Несколько секунд мне казалось, что мы не едем, а летим через лес. Причем я лечу не на броне, а где-то рядом с танком… Впрочем, так казалось до первой же более-менее большой кочки, больно стукнувшей меня через металл корпуса по копчику.
Мы отъезжали все дальше от места битвы, и навстречу нам все чаще попадались следы присутствия военной братии – наспех выкопанные г-образные щели-укрытия, палатки и землянки, полевые кухни, бензовозы, какие-то грузовики с КУНГами, легкие броневики. Вот только людей почти не было видно. Видимо, мы ехали через тылы гвардейской дивизии, и все способные держать оружие сейчас на передовой.
Лес как-то внезапно закончился, мы выскочили на поле. Вдалеке, в широком прогале, между двух рощ я увидел силуэты танков, выглядевших на таком расстоянии словно вырезанные из серой бумаги. Высоко над ними висели двухмоторные «Юнкерсы» – всего пять штук. Хорошо их эскадрилье досталось – должно быть девять единиц. И тут я похолодел: это было то самое место, где во встречном бою погиб Батоныч – в военной энциклопедии мне попалась хорошая фотка: вот эти самые две рощи и груды горелого железа между ними.
Я быстро глянул на часы. Полдень давно миновал!
– Сержант! – крикнул я. – Где генерал Бат, он жив?
– Чего-о? – выпучил глаза сержант. Подумал и веско сказал: – Этого вам знать не положено!
– Ах, чтоб тебя…
Двухмоторные «Юнкерсы» начали свое грязное дело – бомбы так и посыпались вниз, на несколько танков, стоявших вразброс, неподвижно, хотя с виду и целых. Я подумал было, где же наши «ястребки», как вдруг из рощ захлопали зенитные автоматы. Первым получил уже отбомбившийся «Ю-88» – ему оторвало хвост. Второй бомбовоз рухнул с полным грузом, в месте падения встало огненное облако солидного размера. Остальные развернулись и ушли на запад, сбрасывая бомбы в чистое поле.
Усатый сержант и молодой Кравцов громко орали «ура!».
– Молодцы! – радостно крикнул я Свете, пытаясь перекрыть рев мотора, на котором мы сидели. – Научились-таки от воздушных атак войска прикрывать! Ты бы видела, что в июне творилось. Я во время первого «провала» как раз под бомбу угодил!
– Так который раз ты в прошлом? – прокричала мне в ухо Светлана.
– В пятый или в шестой! А может, и в седьмой, – ответил я, тоже крича ей в ухо. – Просто со счета сбился.
– И как ты возвращаешься в будущее?
– Меня убивают!
– Как?!
– Насмерть!
Света отстранилась от меня и, задумчиво оглядев с ног до головы, словно ища какие-то повреждения, закусила губу.
Настроение у меня после увиденной отбитой атаки бомбардировщиков поднялось, хотя сомнения грызли с прежним аппетитом – уцелел ли Батоныч. Ведь наверняка лез в первые ряды!
И вот «бэтушка» зарулила на длинную и узкую поляну, где под деревьями стояли укрытые ветвями палатки, ждали своего часа ящики и бочки под масксетями и выглядывали срубы землянок.
Спрыгнув с танка, я снял с него Свету.
– Спасибо, – чопорно сказала она.
– Пожалуйста, – улыбнулся я.
Хороший настрой не покидал меня, и его не смогло испортить даже нарочито суровое лицо особиста, в палатку которого нас провели. Я не стал дожидаться, пока особист сделает свой ход.
– Немедленно свяжитесь с генералом Батом, – потребовал я. – Я батальонный комиссар Дубинин!
– А вы не слишком много на себя берете? – Тон особиста был ледяным. – Ваши документы!
Интересно, а мой старый пароль еще работает? Сомнительно, танковая бригада формировалась в июле, особист, если только он не был в то время на фронте, мог ничего про это не знать. Но попытка – не пытка…
– Брест сорок один! – негромко произнес я.
– Что? – удивленно моргнул особист. – Что вы несете?
– Повторяю: Брест сорок один! Это такой пароль, вам должны были донести циркуляром.
– Первый раз слышу про какие-то пароли! Кто вы такие? Предъявите документы! – упрямо набычившись, сказал особист.
– Повторяю: я батальонный комиссар Дубинин. Выполнял особое задание в тылу противника. Выхожу к своим. Естественно, что никаких документов у меня нет – было бы глупо делать врагу такие подарки. Если вы забыли пароль, то свяжитесь с генералом Батом – он знает меня в лицо и может подтвердить мою личность.
Особист посмотрел на меня как на сумасшедшего, потом опустил глаза и зачем-то начал вдумчиво изучать лежащий перед ним на столе оружейный пояс с «Грачом». Показывая тем самым, что на мои слова ему плевать. Вот сейчас этот служака реально меня разозлил.
– О вашем поведении я доложу вышестоящему командованию! – негромко, но медленно и четко сказал я. – И пусть оно решит, что его вызвало: непрофессионализм или обычная халатность!
– Молчать! – рявкнул особист, добавив пару непечатных оборотов.
– Хватит орать! – сурово оборвала его Светлана. – Культурные люди так при дамах не выражаются. Надо будет посоветовать Лаврентию Палычу провести для сотрудников уроки хороших манер.
Признаться, я не помнил, кому в 41-м подчинялись особые отделы – Берии или Абакумову, – но подыграла мне Света знатно. Особист растерялся. Я почти слышал, какие мысли бродили в его голове: «А вдруг и правда?»
Дилемму разрешил новый персонаж – в палатку быстрым шагом вошел… Лерман! Давно и хорошо знакомый лейтенант госбезопасности, бывший следователь районного управления НКВД из Клецка.
– Паша, что тут у тебя? – не сразу разглядев нас в полумраке палатки, спросил Лерман. – Мне доложили, что к тебе доставили двух подозрительных людей.
– Здравия желаю, Анатолий Абрамович! – обрадовался я. – Какая-то странная тенденция выработалась – каждый раз вас встречаю! Как ваше ранение в руку, зажило?
– Вы кто? – прищурившись, видимо, глаза еще не привыкли к полутьме, спросил Лерман. – Хм, голос знакомый…
– Брест сорок один, Анатолий Абрамович! – с улыбкой сказал я.
– Товарищ батальонный комиссар? Виталий Дмитрич? Это вы?! – охнул от неожиданности Лерман.
– Я, Анатолий Абрамович, собственной персоной!
Лерман порывисто шагнул ко мне и неуклюже обнял. Вот уж чего я не ожидал от бывшего учителя…
– Простите, Виталий Дмитрич, что-то я… расчувствовался, – отстранившись, пробормотал «кровавый сталинский опричник».
– Как вы здесь очутились, Анатолий Абрамович? – пришел я на выручку Лерману.
– Меня назначили в первую гвардейскую дивизию личным приказом наркома! – с ноткой гордости сказал Лерман.
«Чтобы курировать действия Батоныча, докладывая напрямую Берии!» – догадался я.
– А мы здесь… проездом! – усмехнулся я. – Вот только ваш… э-э-э… коллега нас как-то… неласково… встретил!
– Паша, в чем дело?! – резко повернулся к особисту Лерман.
– Он отказывается пароль принимать, при женщине матерился, – наклонившись к уху Лермана, наябедничал я.
– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, да я… да они… А у них документов никаких нет и вот такое оружие, явно несоветское! – возмущенно заорал «особист Паша». – Их в лесу разведчики поймали, а он мне только и твердит: «я батальонный комиссар», да талдычит про какой-то Брест.
– Оружие, кстати, совершенно советское – автоматический пистолет Ярыгина, – усмехнулся я.
– Паша, да ты, оказывается, дурак… – ласково произнес Лерман. – Впрочем, про пароль он мог и не слышать – когда циркуляр рассылали, он в Кременчуге уркаганов на колхозном рынке гонял, на фронт всего две недели назад попал. Но все равно – обязан был немедленно доложить мне о любых странностях! Пшел вон, балбес!
«Особист Паша» трясущимися руками упаковал в пижонистую кожаную папку листы бумаги со стола и вышел из палатки на негнущихся ногах.