Караоке вдвоем: Хмельная страсть - Павлова Мария Юрьевна. Страница 7

— Выручайте! — подбежал он к ним. — Хочу что-нибудь подарить Маше. Прямо сейчас.

— А чо? Махнем в Наоме на такси, там что-нибудь и присмотрим.

И Толик сорвался с места, увлеченный идеей. Через минуту к подъезду подкатил желтый автомобиль, вся компания погрузилась в просторный салон.

В Наоме Толик безошибочно остановил машину у ярко освещенной витрины с огромным количеством украшений на разные вкусы.

— Симона, давай! — уступил ей свою роль командира Толик. Девушка не спеша стала разглядывать выставленные в витрине украшения и с уверенностью выбрала пару тяжелых старинных серег из красноватого золота. И в самом деле — красивые. Маше точно понравятся!

— Тетя Маша будет принцесса! — ликовал Парамон, поглаживая пальчиком каждую из сережек.

— Устами младенца! — отозвался Павел. — Спасибо, друзья! — Он поочередно потряс руку Парамону, Толику и Симоне. В предвкушении Машиной радости от подарка он беспокоился только о том, чтобы она не проснулась, пока его нет.

Вернулись в отель все так же на такси.

Прокравшись в номер, Павел с облегчением обнаружил, что жена уютно посапывает, и потихоньку выложил подарок на прикроватный столик. Затем, с чувством глубокого удовлетворения, влез под простыню и мгновенно уснул.

Утром Павел был разбужен крепким поцелуем в губы. Над ним сверкали сумасшедшие Машины глаза.

— Пашка! Это мне?!

— Нет… мне! — схватил ее Павел в объятия и счастливо рассмеялся.

Завтракали впятером, уже сплоченным в преодолении трудностей коллективом. Не сговариваясь, уселись на облюбованные накануне места.

— Поедим — и на пляж, — вопросительно-утвердительно сказала Маша, поблескивая новыми сережками и прихлебывая лимонный сок.

— На пляж! На пляж! — подал голос Парамон.

— Мы немного попозже, — ответила Симона.

— Нада… эта, мы попозже… — поддакнул Толик.

Маша спрятала улыбку и потащила Павла в сторону моря.

Солнышко уже пригревало. Как приятно упасть на топчан с мягким, удобным матрасом и поворачиваться с боку на бок, то подставляя тело лучам утреннего светила, то отодвигаясь в тень плетеного навеса… Ласковый ветерок треплет волосы и овевает кожу. В легкой дымке тают в море далекие древние острова. Можно смотреть вдаль, можно слушать мерный шум прибоя, можно просто бездумно дремать…

Очнувшись от дремы, Павел неслышно поднялся и глянул на Машин лежак. Жена мирно посапывала, уронив недоеденное яблоко на махровую простыню. Тень от плетеного грибка полностью укрывала ее от иноземного светила. Он медленно встал, вперевалочку прошел несколько метров по берегу и вошел в прохладную морскую воду.

Маша проследила, как Павел покинул лежбище и скрылся в воде. Та-а-ак, ласты, маска, трубка… Она отбежала подальше вдоль линии прибоя и с размаху плюхнулась в прозрачный рассол, распугивая разноцветных рыбок…

Павел наметил край рифа для ориентира и, вдохнув побольше воздуха, нырнул. Пошевеливая на глубине ластами, он вдруг увидел перед собой пловчиху. Она плыла в его сторону. Вот она уже совсем близко. Неужели Маша? Ничего себе, вздремнула, плутовка!

— Бур-быр-брлмбым… — только и смог пробулькать он, глядя на плутовкину попку, быстро уходящую вверх.

Маша поднялась на поверхность, вдохнула порцию воздуха и снова нырнула, разминувшись с Павлом на встречных курсах. Нырять снова Павел не спешил, наблюдая за тем, как его нереида вращается в воде, ловко управляясь руками, соблазнительно извиваясь, сгибает ноги в коленях, разводит их и застывает в неподвижности. Затем, обнажив грудь, медленно проплывает в зеленоватой глубине и замирает в зовущей позе. Дав зрителю вволю насладиться, она приводит себя в порядок и выныривает метрах в пяти от него, жестом приглашая повторить фантастический танец — с возможными вариациями.

Павел принял игру с восторгом, проникаясь нешуточным азартом. Он многозначительно покивал головой и, набрав побольше воздуха, погрузился поглубже. Не долго думая, стащил с себя плавки и начал изображать танец с саблями… точнее, с одной, а еще точнее — с одним восточным, изящно изогнутым клинком. Упражнений с холодным оружием Павел не изучал, поэтому просто с воодушевлением потрясал воинственно распрямившимся клинком, выпуская множество пузырей и давясь от смеха. Маша, подсвеченная слепящей солнечной окантовкой, зависла у самой поверхности воды. Ее темно-синие ласты медленно шевелились, Павел не мог этого видеть, но она явно улыбалась, а ее грудки, выпущенные на волю, задорно расходились и сходились в воде. Самое же горячее внимание Павла привлекал его любимый треугольничек между тесно сведенными бедрами. Но вот морская нимфа хулигански приспустила трусики и стала дразнить его уже темненьким треугольничком — на фоне снежно-белой кожи. Голова у него пошла кругом, воздух в легких заканчивался. И тут он краем глаза заприметил аж три прогулочных катера с прозрачными днищами и одного обалделого аквалангиста. Задыхаясь и не попадая ногами в плавки, он суматошно ринулся к поверхности.

Выходя из воды, Маша хохотала как сумасшедшая. Павел мялся по грудь в волнах, почтя за единственно разумное покивать головой в ответ на шумное восхищение туристов, высыпавших на палубы своих катеров. Они восторженно хлопали в ладоши, радуясь нечаянному представлению. Похоже, овации были искренними. Павел, приободрившись, отвесил легкий поклон в сторону зрителей.

— Машка, ты забыла про мое второе «я»… — укорил нимфу Павел, валясь на лежак спиной кверху.

— Я почти забыла вас обоих, — хихикнула мокрая нереида, растирая бенефицианта махровым полотенцем.

— Я извиняюсь, — послышался глубокий баритон, и Машин лежак накрыла тень. — Вы, случаем, не Маша?

— Генка!!! — взвизгнула та и бросилась на грудь к обладателю глубокого баритона.

Павел поднял голову. Облаченный в оранжево-зеленый полиуретан аквалангист облапил Машу и расцеловал в обе щеки. Что за новое представление?

— Это Гена, а это Паша, мой муж! — представила их друг другу Маша. Лицо ее светилось неподдельной радостью. — Мы с Генчиком в одной группе учились на филфаке! А где Мила?

— С Милой мы в разводе, — ответил Гена, переводя взгляд с Машиного сияющего лица на песок под ногами.

— А… А… а ты что тут делаешь?

— Работаю. Курсы подводного плавания, в общем, дайвер по найму. А вы, я так понял, отдыхать приехали? — спросил Геннадий, присаживаясь на краешек Машиного лежака.

Павел внутренне напрягся. Надо же, как этот… дайвер по-хозяйски уселся возле его жены! Со своей, стало быть, в разводе…

— Ага, отдыхать, — звенела радостью в голосе его супруга. — Ну а ты рассказывай давай, мне все-все жутко интересно!

— Ну… если Павел не против… — Дайвер повернул к нему голову. — Я приглашаю вас в рыбный ресторанчик. Это здесь, рядом.

Павел молча набычился. Видимо, это должно было означать, что он не против.

Марио, официант, провел их в зал, уточняя на ходу, куда их проводить — ту сан или щедоу. Супруги выбрали тенечек, солнце уже успело изрядно надоесть. Предупредительный Марио пододвинул стул для Маши и, заметив, что она поеживается от кондиционера, предложил развернуть струю холодного воздуха в сторону.

— Ес, реверс плиз, — кивнула Маша, улыбаясь Геннадию. Поймав ее взгляд, Павел почувствовал легкий укол ревности. Мысли его непреднамеренно устремились в осознание природы женской сущности. Почему-то в сознании его всплыла чуть смущенная улыбка Симоны, когда они расходились сегодня после завтрака.

А Маша тем временем, не глядя на мужа, словно и нет его тут, продолжала щебетать. Потом вступал собеседник, а она смотрела ему в глаза, быстро облизывая нетерпеливым язычком пересыхающие губы.

О чем это они так увлеченно болтают? Павел заставил себя прислушаться. Говорили о прошлом. Эти бесконечные «а помнишь?», «а представляешь?» — ну и глупые у обоих рожи! А улыбки какие блаженные… Да этот Гена-дайвер никакой ей не простой однокурсник! Их отношения явно не были раньше только приятельскими, это совершенно точно. На приятелей так не смотрят, вот с таким вот ласковым прищуром! И почему, может ему кто-нибудь сказать, почему он, Павел, должен слушать сейчас всю эту белиберду? Полуобнаженная соблазнительница проплыла перед его глазами в зеленой морской глубине.