Игра: Дочки-матери (СИ) - Никитина Валентина. Страница 54

Помню в передаче «Битва экстрасенсов» участники всё пытались уловить сообщения от душ умерших людей. Меня тогда передёргивало - жуть какая! Не дай Бог такое слышать!

Я, не смотря на свою интуицию никогда не прислушивалась к такому. Хотя от умерших родных сообщения, всё-таки, были... во сне. Но это не зависело от моей воли или желания.

А тут, к этой тягостной атмосфере, примешивалось что-то ещё... Какая-то настойчивая просьба... или требование...

Хотелось стряхнуть это ощущение с себя, стереть с лица что-то вроде невидимой паутины...

Позвала батюшку Серафима и показала ему в духе последние события.

«Я невольно согрешила, отче. Приказала сжечь деревню с покойниками как язычников на костре. А они, скорее всего, христиане и помолиться за их души надо бы в храме. Я чувствую какой-то зов от них, или просьбу... Я не понимаю, о чем они меня просят. Месть или справедливость... Как быть?»

«Я сам и помолюсь с утра на панихиде. Ты правильно сделала - остановила распространение мора. Это, возможно, кто-то из корабелов с зачумленного корабля к берегу пристал и оставил людям смерть. Молись, сестра».

«Я чувствую приближение беды. Не знаю откуда, только слышу, что не от природы, а от людей. И, несмотря на то, что за время путешествия мы удалились от населённой местности, это ощущение не отдаляется. Похоже, что я кого-то враждебного на корабле слышу. На нашей яхте - враг».

«Молись - Господь откроет в своё время!»

Утром я проснулась от холодной росы. Одеяла сбились, огонь прогорел и я продрогла. Шерсть Артура была мокрой.

«Ты что, бегал к другим кострам?»

«Нет. Там пахнет страхом и тихой смертью».

«Ты чуешь эту смерть? Можешь понять, кто из них болен “тихой смертью”?»

«Нет. У неё нет запаха. Я слышу запах их страха. Я слышу запах их мыслей. Они думают - смерть! Опасность! Болезнь!»

Я вздохнула: значит с помощью пса больных не определить.

От соседних костров тянуло дымом и ароматом ухи. Вздрагивая и ежась, я суетливо разожгла свой, а пока он разгорался, сидела, укутавшись в одеяла, и подремывала, время от времени подкладывая ветки в огонь. Артур суетился рядом, даже подтаскивал к костру сухие ветки. Я мысленно благодарила хвостатого приятеля и трепала его загривок.

Одежда и одеяла пропахли горьковатым запахом дыма. Он напомнил мне поездки на слеты клубов самодеятельной песни в прежней жизни. Не хватало только переборов гитары у костра.

- Антошка! - позвал меня издали Володя, - Ты голодный? Ухи хочешь?

- Шутишь? - усмехнулась я, поднимаясь поближе к нему, - Если с яхты заметят, что я что-то брал у вас, то потом вряд ли ко мне приблизятся для переговоров или передачи продуктов. Еще спроси - хочу ли я с тобой целоваться!

- А ты что, хочешь целоваться со мной? - покраснел он. Я заржала. Он, поняв, что тупо попался на шутку, тоже захохотал.

- Вы чего веселитесь? - послышался удивленный голос и к Володе подошли от костров пара матросов.

- Мы представили, как на корабле отреагируют, если мы встанем у них на виду и начнём целоваться, - ответила я.

Они тоже заржали, но уже с другим оттенком, потому что представили двух целующихся мальчишек, один из которых заразный.

- Насмешил, пацан. Что ты знаешь про эту заразу? Расскажи ещё.

- Какой-то учёный в микроскоп... это такой прибор, который всё увеличивает сильнее, чем бинокль, - пояснила я, те кивнули, мол, бинокль они знают, - разглядел то, что разносит всякую заразу - это мелкие, очень и очень мелкие существа невидимые без приборов, обычным взглядом. Комары против них, как коровы против блохи. Назвал он этих существ микробами. От слова «микро», то есть мельчайший. Когда такой микроб попадает внутрь тела, он там поселяется и начинает жить, как черви в мясе и пожирать человека изнутри.

Для того, чтобы защитить себя от такой заразы, нужно мыть руки перед едой. То, что мы паримся в бане, тоже уничтожает микробов - они погибают от жара. Надо кипятить воду, особенно если вода была стоячая из болотины - в ней могли развестись микробы.

Вот когда рана на теле загноилась - это тоже работа микробов. Потому рану надо промывать раствором ромашки, спиртом, или самогоном. Мазать мёдом, не трогать её грязными руками... Потому, что на грязных руках могут оказаться микробы.

- Получается, что вообще жить невозможно - кругом могут эти митробы оказаться!

- Да нет, большинство микробов слабые, с ними наш организм справляется - в теле есть силы, которые их убивают, а раны заживляют.

Но некоторые, как чума или тиф, например довольно сильны. Если попадают внутрь человека, то человек погибает. А эта мелкота живет в трупе и размножается, как муравьи в муравейнике. И от человека, пока он болен, и даже после смерти распространяются эти микробы.

Самое поганое в этом то, что мыши и крысы от них почти не болеют. Они заражаются, питаясь трупами, и переносят заразу из города в город. Из заражённых городов переправляются с кораблями, с крестьянскими обозами, перевозящими продукты: везущими мешки с зерном и овощами, с вяленой рыбой и копчёными окороками... Люди едят заражённую ими пищу.

Начинается мор обычно от заражённых мышей и крыс.

- Да, мы слышали, что мор чаще начинается в портовых городах. Но священники это объясняют блудом. Мол, за грех моряков и портовых шлюх Господь наказывает портовые города. Как будто в обычных городах борделей нет, и туда блудники не ходят. Но ты ещё молодой - не поймёшь.

- Я, конечно, не знаю это на практике, но читал-то больше, чем вы. А книги пишут точно не дети. В портовые города просто приходит много кораблей со всех концов света. Потому больше возможности привести и передать моровую язву издалека. А в обычном городе приезжих из дальних стран намного меньше. Иногда и многие годы таких не бывает.

Священники в чём правы? Если муж живет с женой и не блудят оба, то и заразу не подхватят. А через шлюху можно подцепить её, запросто. Она же близко общается со многими моряками. Среди них мог быть только один заражённый, на корабле которого были заразные крысы. А она от него за один день передаст микробов ещё десяти морякам. Пока не станет ясно, что она больна, не один день пройдёт. Посчитайте, сколько моряков она заразит за неделю, пока болезнь не проявится. А те, кого она уже заразила, встречаясь с другими женщинами, их тоже заражают...

- Ты точно, не знаешь «на практике», - засмеялся матрос, - если думаешь, что портовая шлюха за день бывает только с одним десятком моряков. Там у неё другая арифметика.

- Тем более, - буркнула я, чем ещё больше их насмешила.

Владимир слушал наш разговор смущённо набычившись. И с осуждением смотрел на меня: не должна девочка говорить о таких вещах! Я ему заговорщически подмигнула. Но он только ещё больше возмутился и нахмурился.

Когда матросы ушли к ночлегу, он, шипя зашептал мне, не смея приблизиться, но и не желая говорить громко:

- Если бы мои сестрёнки только вздумали говорить с этими... этими... блудниками на такие темы, я бы их за волосы оттаскал!

- А теперь просто успокойся и представь: зная о микробах и о том, как шлюхи передают моровую язву, эти моряки будут также, как и прежде блудить, или подумают о воздержании, как о спасении собственной жизни? А ещё они расскажут это другим морякам...

Он с удивлением посмотрел на меня. Что-то еще хотел возразить, но притормозил и задумался.

- Ты тогда во дворце говорила странные вещи про партизанскую войну... Рассказываешь о залежах алмазов и золота, подсказала идею научного и других сообществ подросткам, рассказываешь много интересных вещей, о которых мы не читали и не слышали даже. А ты говоришь это, как вещи не вызывающие сомнений. Ты действительно прочитала это в книгах? Откуда это тебе известно?

Умница, парень, - подумала я, - и явный лидер. Мало того, что общество научное создал, он ещё и ответственность на себя берёт. Насколько я поняла, он сейчас сам и руководит людьми, попавшими в моровую деревню.