1812. Великий год России (Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года) - Троицкий Николай Алексеевич. Страница 76

К организации народного ополчения 1812 г. были причастны лучшие люди из дворян. Московский богач, сын фаворита Екатерины II гр. М.А. Дмитриев-Мамонов на свои деньги сформировал из москвичей-ополченцев целый полк, которому он вручил знамя Дмитрия Пожарского, доставленное из Нижнего Новгорода [969]. В ополчение вступили тогда поэты В.А. Жуковский и П.А. Вяземский, романисты И.И. Лажечников и М.Н. Загоскин, драматурги А.А. Шаховской и Н.И. Хмельницкий (потомок гетмана Богдана Хмельницкого), порывались вступить, но были удержаны родителями совсем еще юные лицеисты А.А. Дельвиг и В.К. Кюхельбекер [970]. Вообще же, как читатель мог видеть, дворяне больше сторонились ополчения, чем тянулись к нему. Зато народ по существу весь «превратился в ополченье» [971].

«Совершенно исключительное зрелище представлял этот народ в походе, — рассказывал очевидец, — эти грозные бороды и нечесаные головы… Эти воины проходили всюду с песнями. Иногда (это я сам видел) за ними шли их жены и, чтобы помочь мужьям, несли время от времени их оружие» [972]. Больше 120 тыс. ополченцев присоединились к регулярной армии и начали боевые действия уже в тарутинский период (17. С. 232) [973]. Остальные до начала контрнаступления оставались в резерве и выполняли очень важные охранные функции. Тульское, Владимирское и Украинское ополчения защищали свои губернии, Калужское — Брянск с его арсеналами, Ярославское и Тверское — дорогу на Петербург, Рязанское — на Рязань [974].

С началом контрнаступления вся ополченская армия вместе с регулярными войсками приняла участие в боях. «Сии добрые люди, — писал тогда об ополченцах русский генерал А.Ф. Ланжерон, — дерутся, как черти» [975]. Один из лучших маршалов Наполеона, Ж.-Б. Бессьер, уважительно отзывался о героизме русских ополченцев, «едва вооруженных и обмундированных», в битве под Малоярославцем (44. Т. 2. С. 125–126). Другой наполеоновский маршал, Л.-Г. Сен- Сир, отмечал, что в корпусе П.Х. Витгенштейна, который 19 октября штурмовал Полоцк, «с наибольшим ожесточением» сражались «бородатые люди», как называли французы ратников ополчения [976]. Денис Давыдов считал, что Витгенштейн «обязан был взятием Полоцка ополчению» [977].

Еще более активной, чем даже ополчение, самой действенной формой народной войны 1812 г. было партизанское движение. Оно с наибольшей силой воплотило в себе энергию, инициативу, патриотическое «остервенение» русского народа.

Собственно, в 1812 г. было два партизанских движения — армейское и крестьянское. Развернулись они почти одновременно и развивались параллельно, взаимодействуя друг с другом.

Первый армейский партизанский отряд генерал-майора Ф.Ф. Винценгероде, созданный по указанию М.Б. Барклая де Толли еще 2 августа в Смоленске, насчитывал 1300 человек (26. Т. 16. С. 84–85). Он действовал в тылу и на флангах противника, разведывал его силы, захватывал фуражиров и мародеров, а после Бородина охранял московско-петербургский тракт [978]. Тем временем Д.В. Давыдов, тогда подполковник Ахтырского гусарского полка, обдумывал «выгоды партизанской войны». 3 сентября при подходе армии к Бородину (кстати, это село Давыдовым и принадлежало) он получил от М.И. Кутузова отряд в 50 гусар и 80 казаков для разведывательных и диверсионных рейдов по тылам врага (13. С. 317–319). Главным же образом армейские партизанские отряды, называвшиеся еще и «партиями», начали создаваться в Тарутине: первым из них был отряд капитана А.С. Фигнера, вторым — капитана А.Н. Сеславина, адъютанта Барклая де Толли, третьим — полковника кн. Н.Д. Кудашева, зятя Кутузова (15. С. 212). Всего еще до начала контрнаступления Кутузов сформировал в Тарутине 10 таких отрядов: кроме перечисленных, это были отряды генерал-майора И.С. Дорохова, полковников И.Ф. Чернозубова, И.Е. Ефремова и кн. И.М. Вадбольского, майоров С.И. Лесовского и В.А. Пренделя, поручика М.А. Фонвизина (34. С. 176). Самым замечательным из них, не только по своему составу и деятельности, но и по масштабам личности командира, был отряд Дениса Давыдова.

Денис Васильевич Давыдов (1784–1839) — сын екатерининского бригадира [979], двоюродный брат Н.Н. Раевского, А.П. Ермолова и декабриста В.Л. Давыдова, разносторонне талантливый и неотразимо обаятельный поэт, мыслитель и воин, воспетый чуть ли не всеми звездами русской поэзии первой трети XIX в. (включая А.С. Пушкина) [980] и ставший прообразом Василия Денисова в романе Л.Н. Толстого «Война и мир», — был одним из самых популярных в свое время людей России, чьи портреты украшали не только избы русского простонародья, но и, к примеру, кабинет Вальтера Скотта в Абботсфорде [981]. Столбовой дворянин, он тем не менее смолоду отличался передовыми взглядами, еще до 1812 г. писал сатиры на «глухую тварь» Александра I (13. С. 48, 559), а позднее был близок со многими декабристами. Воинское призвание обнаружилось в нем с детства, когда ему, девятилетнему сорванцу, оказал «нечаянное внимание» А.В. Суворов, благословив его и предсказав: «Ты выиграешь три сражения!» (Там же. С. 29). С 1806 по 1831 г. Давыдов участвовал в восьми кампаниях и был вправе с гордостью заявить: «Имя мое во всех войнах торчит, как казацкая пика» [982], но 1812 г. он ставил вне всяких сравнений: «Я считаю себя рожденным единственно для рокового 1812 г.» (13. С. 281).

Прежде чем возглавить партизанский отряд, Давыдов успел отличиться в регулярных сражениях от Мира до Бородина, но в ряд поистине легендарных героев Отечественной войны он встал именно как партизан, самый выразительный, классически совершенный тип партизанского вожака того времени.

Давыдов подобрал себе в отряде хороших помощников: и умница («образованности европейской») майор С.С. Храповицкий, и удалец («без образования, но с умом точным») поручик Макаров, и запальчивый, неукротимый ротмистр А.Н. Чеченский, и добродушный весельчак поручик Д.А. Бекетов — все они были предприимчивы, сметливы, отважны (Там же. С. 326–327). Сам же Давыдов, кроме всех этих качеств, блистал природным талантом организатора. Кадровый офицер с большим военным опытом, он внес в партизанскую службу регулярное начало: порядок, дисциплину ответственность. Вместе с тем отличавшее его сочетание творческого ума, эрудиции и поэтического вдохновения позволило ему выработать, с учетом опыта испанских партизан (герильясов), и самому воплощать в жизнь целую «теорию партизанского действия» [983]. Если не на все, то на многие случаи партизанской жизни у него были свои правила, которым он следовал неукоснительно. Вот одно из них: «Лучшая позиция для партии есть непрестанное движение оной… Убить да уйти — вот сущность тактической обязанности партизана» (13. С. 336).

Другим правилом для партизанских «партий» Давыдов считал их связь с народом. Он даже стал приноравливать к крестьянам себя и свой отряд и в обычаях, и в одежде. «Я надел мужичий кафтан, стал отпускать бороду, — читаем в его записках, — вместо ордена св. Анны повесил образ св. Николая и заговорил с ними языком народным» (Там же. С. 320). Крестьяне платили за это Давыдову особым доверием, помогая его отряду стать неутомимым и неуловимым; отряд Давыдова действительно был «вездесущ, как божья кара» [984].