Птица и меч - Хармон Эми. Страница 22

Через двадцать минут, задыхающаяся и растрепанная, я проскользнула в королевские покои, заперла замок и тяжело привалилась к двери. Комната утопала в темноте, одежда бесформенной кучей валялась на полу, рядом лежали сапоги, меч с ножнами и даже корона, которую Тирас так редко надевал. Со стороны создавалось впечатление, что он попросту испарился из одежды. В комнате витал дух запущения, словно все здесь замерло в ожидании хозяина. Я обошла кучу тряпья и вдруг задумалась, не получится ли у меня позвать короля мысленно.

Тирас, где ты? Я выждала пару секунд и повторила вопрос громче. Безмолвный крик концентрическими кругами разнесся по этажу. Но ответа не было. Я помедлила в нерешительности, опасаясь покидать комнату и не зная, куда теперь идти или где прятаться. Так ничего и не придумав, я вышла на балкон и принялась вглядываться в темноту далеко внизу. Возможно, мне удастся связаться с Келем? Или Буджуни?

Кель! Я вытолкнула имя в синие сумерки, и оно повисло в воздухе, будто эхо гигантского гонга. Увы, стражник внизу даже не повернул головы. Я обессиленно сползла на каменный пол, цепляясь за железную обрешетку. Отсюда были видны и мои покои, ярко освещенные изнутри. Это было странно. Служанки видели, как меня проводили на пир, и было сомнительно, что они ждут моего возвращения с расческами и полотенцами наизготовку. Я прищурилась: на плитах балкона лежала длинная тень. В комнате точно кто-то был. Теперь я вспомнила, что Тирас велел мне первым делом идти к себе. Почему я его не послушалась?

Я в очередной раз пожалела, что не могу обратиться в птицу и преодолеть расстояние между двумя балконами. Хотя, возможно, мне необязательно летать самой?.. Я вернулась в комнату и стащила с кровати шелковое покрывало. Затем прижала его к груди, зажмурилась и сосредоточилась на поиске слов, которые сумели бы поднять меня в воздух.

В детстве я могла управлять неодушевленными предметами одним движением губ. Мысленно это сделать куда сложнее.

Ничего не произошло, и я поняла, что должна быть конкретнее. У любой вещи было имя, и управляла ими я тоже с помощью имен. Когда я приблизила свечу, то обратилась к ней напрямую. Когда заставила огонь погаснуть, упомянула его в своем стишке. Даже перед тем, как разбить окно, я четко обозначила, на что направлено мое желание. Так четко, что оно открылось единственным возможным для него способом — разлетевшись на куски.

Покрывало. Я кончиком пальца вдавила затрепетавшие в воздухе буквы в шелковую ткань, после чего снова прижала ее к груди.

Ткань мгновенно ожила и на буксире потащила меня к балкону, будто ее вытягивало из комнаты ураганным ветром. Увы, мой вес не позволял ей взлететь как следует, и она лишь беспомощно трепетала над полом, зажатая у меня в кулаке. Пока я лихорадочно соображала, как ее укротить, в замке повернулся ключ.

— Что ты делаешь?

Я подскочила от неожиданности и чуть не выпустила покрывало, которое тут же радостно захлопало шелковыми крыльями. Тирас стоял на пороге, одетый так, словно последний час объезжал лошадей, а не корчился в агонии, как я предполагала. За спиной у него с круглыми глазами маячил Кель. Я испуганно вздохнула и сосредоточилась на заклинании.

Это было первое, что пришло мне в голову, но ткань действительно обмякла. Теперь это был всего лишь безжизненный кусок шелка.

— Ведьма, — выдохнул Кель. — Грязная ведьма!

— Кель! — одернул его Тирас. — Оставь нас.

Но тут будто не услышал.

— Признайся, Рассказчица, это ты отравила вино короля? Сделала, как велел тебе папенька? Маленькая птичка хочет быть принцессой Джеру?

Воин шагнул вперед и с остервенением рванул покрывало у меня из рук. Я отступила на шаг, не сводя с него взгляда. Кель боялся меня, это было очевидно. Страх сочился из каждой его поры, пропитывал воздух между нами и заставлял меня бояться тоже. Я помотала головой. Нет. Я пришла помочь. Кель поморщился, словно мой голос причинял ему боль. Я отыскала глазами Тираса, который до сих пор не шелохнулся, лишь тихо прикрыл за собой дверь.

— Кель, ступай. Я в порядке. Проверь, как дела в зале.

— Тирас, ради всех богов! Она опасна!

— Да, — просто кивнул король. — Опасна. А теперь иди. И позаботься, чтобы лорд Корвин не ускользнул. Яд — проделка скорее в его духе, хотя тут не обошлось без помощников. Полагаю, некоторые члены Палаты лордов с нетерпением ожидают известий о моей кончине. Я скоро спущусь. Надо же будет их огорчить.

Кель пробормотал ругательство такое изощренное, что я залилась краской, а Тирас со вздохом возвел глаза к потолку, однако спорить советник не стал. Лишь в гневе швырнул покрывало на пол, сжал эфес меча и выскочил в коридор, хлопнув дверью с такой силой, что с притолоки сорвалось облачко пыли.

Тирас указал на обмякшее покрывало.

— Покажи мне.

Я оцепенела, боясь выдать себя еще больше. Я ничего не делала.

— Покажи, Ларк, — настойчиво повторил король.

Я подняла ткань, дрожащими руками разгладила ее и принялась застилать постель. Тирас медленно подошел сзади.

— Почему ты в моих покоях? — спросил он, и я на секунду обрадовалась, что мне не придется демонстрировать свои способности.

Я думала, ты заболел.

— И пришла прикончить меня? — насмешливо поинтересовался король, в ответ я метнула в него сердитый взгляд. — Дверь была заперта. Как ты попала внутрь?

Я быстро опустила глаза. Проклятье. Эту деталь я упустила. Она была не заперта.

— Была.

Я задумалась, способен ли Тирас чувствовать ложь так же, как чувствовала ее я.

— Ты Рассказчица. Ты велела двери открыться? — Теперь король стоял так близко, что его дыхание щекотало мне щеку. — Это ты заткнула Билвику рот?

В голосе Тираса слышалось веселье, и я немного расслабилась. Да.

— Покажи. — Он вернулся к двери и задвинул тяжелую щеколду.

Я поколебалась. Но король смотрел на меня со спокойным ожиданием, и я знала, что отвертеться не удастся.

Засов немедленно выехал из крепления. Король изумленно рассмеялся.

— Ты могла уйти в любое время. И все же оставалась взаперти, играя роль пленницы. Почему?

Я покачала головой. Не в любое время. Сперва мне нужно было научиться словам. Ты дал мне их.

— Я дал их тебе? — недоуменно повторил Тирас.

Ты научил меня читать. И писать.

— То есть эта сила для тебя в новинку?

Сила не в новинку. Слова в новинку. Перед смертью мама отобрала их у меня. Отобрала голос, чтобы я никому не могла навредить.

— Или чтобы никто не мог навредить тебе, — мягко предположил король. — Это ведь не Мешара оживила ту марионетку?

Скорбь обрушилась на меня, будто гранитная плита. Я зажмурилась и опустила голову на грудь. Нет.

— Отец знает, на что ты способна?

Нет. У меня не было ни сил, ни желания смотреть на Тираса. Я слышала, как он подошел вплотную, видела, как замерли передо мной носки его ботинок. А затем почувствовала руку, мягко, но настойчиво приподнимающую мой подбородок. В глазах короля читалось бесконечное сочувствие, и я поняла, что готова рассказать ему все.

Отец меня ненавидит.

— Разве? Он так жаждет твоего возвращения в Корвин.