Летучие мыши появляются в сумерках - Гарднер Эрл Стенли. Страница 9

Пауль Ханберри, напротив, являл собой «пустое место» мужского рода, полностью подавленный присутствием рядом с собой этих двух ярких, близких ему женщин. Он был среднего роста, среднего веса и не производил никакого впечатления. Позднее Берта Кул написала в своем письме Дональду Лэму: «Вы могли бы посмотреть на этого парня дважды и не заметить его».

Кристофер Милберс решил держаться в тени Берты Кул, он шел позади нее, как ребенок следует по пятам своей матери, когда она решительно направляется в школу, чтобы разобраться с преподавателем дисциплины, которую она лично ни во что не ставит. Берта, не теряя времени, сразу же приступила к делу.

– Итак, господа, – сказала она, – это не просто визит вежливости. Мой клиент, Кристофер Милберс, хотел бы уточнить некоторые обстоятельства.

– Ваш клиент? – переспросила холодно миссис Краннинг, хорошо владея собой. – Следует ли из этого, что вы – адвокат?

– Нет, – ответила тотчас же Берта, – я – детектив.

– Детектив?!

– Именно так.

– Боже мой! – вырвалось у Евы Ханберри.

Ее муж выдвинулся слегка вперед.

– Что за странная идея приводить сюда детектива? – спросил он грозно, хотя, казалось, сам нуждался в некоторой поддержке исчезающего мужества.

– Я здесь, – сказала Берта, – по поводу пропажи десяти тысяч долларов.

– Что?

– То, что вы слышали.

– Вы, – спросила миссис Краннинг, – подозреваете нас в исчезновении этих денег?

– Я никого не подозреваю, – ответила Берта. И потом добавила весомо: – Пока.

– Не могли ли вы быть так любезны и объяснить, что вы имеете в виду? – потребовала Ева Ханберри.

– Когда Харлоу Милберс умер, в его бумажнике было десять тысяч долларов наличными, – пояснила Берта.

– Кто это сказал? – спросил Пауль Ханберри.

– Я, – объявил Кристофер Милберс, выходя из-за спины Берты. – И я собираюсь доказать это. Мой кузен собирался приобрести несколько редких исторических книг. В силу некоторых обстоятельств, которые мы не будем сейчас обсуждать, ему потребовались наличные деньги. Поэтому в день его смерти у него должны были быть десять тысяч долларов.

– Хорошо, значит, он спрятал их где-нибудь, – сказала миссис Краннинг, – потому что в бумажнике их не было.

– Не может быть, – настаивал Милберс. – Он всегда хранил пять...

Берта Кул отпихнула его назад и в наступившем молчании спросила:

– Откуда вам известно, что их не было в бумажнике?

Миссис Краннинг обменялась взглядами с присутствующими, она медлила с ответом.

Ева Ханберри с возмущением вступилась за мать:

– Боже мой, я полагаю, что, поскольку мы несем ответственность за все происходящее в этом доме, мы имеем право взглянуть на вещи, которые остались от умершего, не правда ли?.

– Мы должны были выяснить, кто его родственники, – подал свой голос Пауль Ханберри.

– Как будто вы не знали этого прежде, – заметил Кристофер Милберс.

Берта Кул воинственно продолжала:

– Я пришла сюда не для того, чтобы терять время в бесплодных дискуссиях. Нам надо получить эти десять тысяч долларов.

– Он спрятал их, должно быть, в своей комнате, – предположила Нетти Краннинг. – Я точно знаю, что их не было в бумажнике.

– Да уж, их не было в бумажнике, когда я получил его, – грозно сказал Милберс, так как решительная тактика Берты привела к тому, что члены семейства только оборонялись.

– Хорошо, – твердо сказала Берта. – Предлагаю приступить к делу. Давайте осмотрим комнату, в которой он умер. А остальные комнаты? Он занимался работой дома?

– Боже мой, конечно. В основном в библиотеке, – ответила миссис Краннинг. – Он работал там до глубокой ночи.

– Отлично, давайте осмотрим и библиотеку. А что ближе отсюда?

– Библиотека.

– Сначала пойдем туда.

– Спальню, во всяком случае, уже осматривали, – вставил Пауль. – Он...

Миссис Краннинг заставила его замолчать, бросив на него осуждающий взгляд.

Ева тихо заметила:

– Пусть говорит мама, дорогой.

– Пожалуйте сюда, – произнесла миссис Краннинг с чувством собственного достоинства и повела их в библиотеку.

В дверях она простерла руку, предлагая комнату ко всеобщему обозрению и, с другой стороны, как бы снимая с себя всю ответственность.

Пауль Ханберри взглянул на свои часы и изумленно воскликнул:

– Боже, я забыл, что мне надо позвонить! – И с этими словами он заспешил в задние комнаты дома.

Сразу же после этого поведение обеих женщин резко изменилось.

– Вы действительно уверены, что у него были эти деньги? – спросила миссис Краннинг примирительно.

– Должны были быть в его бумажнике, – сказал Милберс. – По крайней мере, банкир утверждал, что он положил пять тысяч долларов в бумажник, когда он получал их в четверг.

Нетти Краннинг и ее дочь обменялись понимающими взглядами. Ева все еще сопротивлялась:

– Он не оставался с ним один в комнате. Ты же знаешь это, мама.

– До того, как он умер, – сказала миссис Краннинг, – но...

– Мама!

– О, хорошо, хорошо! Ты начала первой.

– Да, но ты тоже под подозрением...

Миссис Краннинг, улыбаясь, повернулась к Берте:

– Конечно, миссис Кул, все это страшный шок для нас. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, если будет нужна наша помощь.

– Да уж, – сухо ответила Берта. – Нам предстоит еще много открытий.

Библиотека представляла собой огромную комнату, уставленную шкафами с набитыми в них книгами, многие из которых были в кожаных переплетах, потемневших от времени. В центре комнаты стоял большой стол, заваленный раскрытыми книгами. Посередине стола лежали блокнот и карандаш. Верхняя страница блокнота была испещрена пометками, нанесенными неровным, неразборчивым почерком.

Миссис Краннинг сказала:

– Я не думаю, что сюда кто-либо заходил, кроме мистера Кристофера Милберса, попросившего разрешения осмотреть весь дом. Все осталось так, как было при бедном мистере Милберсе. Он не разрешал никому и ни при каких обстоятельствах притрагиваться к книгам или другим вещам, находившимся в этой комнате. Книги должны были лежать в том порядке, который он избрал. Иногда я на протяжении многих дней не могла вытереть стол, потому что он был заполнен книгами, и мне не разрешалось их трогать.

– Вряд ли это могло быть тем местом, где человек решился бы оставить десять тысяч, – заметила Берта.

Миссис Краннинг всем своим видом выражала согласие с этим утверждением Берты.

– Я просмотрел пометки в блокноте, – сказал Кристофер Милберс. – Там речь идет о войнах времен Цезаря. Ничего общего с предметом нашей дискуссии. Вообще говоря, я нахожу их исключительно интересными...

Берта Кул отвернулась от него и пронеслась по комнате, спешно осматривая все вокруг.

– Я думаю, – продолжал Милберс, – нам следует пойти в спальню. Хотя, мне кажется, очевидно для всех, что наши поиски бессмысленны. Что касается меня лично, я это рассматриваю как простую формальность, прежде чем предъявить официальное обвинение.

– Против кого и в чем? – требовательно спросила Ева Ханберри.

Кристофер Милберс предпочел уклониться от прямого ответа:

– Решение этого вопроса предоставим детективу.

– Частный детектив, – презрительно фыркнула миссис Краннинг, – не имеет права делать подобных заявлений.

– Она – мой представитель, – объявил Милберс, умудряясь придать своим словам необыкновенную значимость.

Берта Кул не обращала внимания на развернувшуюся дискуссию. В поисках денег ее охватил азарт, как собаку, идущую по следу. Она обошла вокруг стола, рассматривая открытые книги, пробежала глазами по исписанным страницам блокнота и воскликнула:

– На кой черт кому-то понадобилась эта чушь?

После некоторого молчания Кристофер Милберс решительно возразил:

– Моему кузену это было необходимо.

– Хм! – издала Берта.

Еще раз воцарилось молчание.

– В этом столе имеются какие-нибудь ящики? – спросила Берта.

Совершенно очевидно, что там их не было.