Академия Нагов (СИ) - Мираббилис Татьяна. Страница 10

– Думаю, вопросы первой важности мы решили, можете быть свободны. Два дня вам на адаптацию, а потом – учеба. Лекции начинаются с девяти. Схему расположения корпусов и аудиторий вы найдете у себя в корпусе. Все свободны.

Шумной стайкой мы вскочили с травы. У всех было что сказать. Знакомства происходили бурно, как, собственно, и обсуждения услышанного. Девушки красовались перед парнями, те, в свою очередь, хотели казаться выше и достойнее.

Я незаметно отделилась от галдящей группы – хотелось побыть одной, все обдумать. Все так быстро закрутилось… Вот только что я закончила школу, ушла из дома, чтобы продолжить учебу, и вот уже – адептка странной, загадочной академии с существами, которых сколько живу, боялась. А теперь не боюсь. Во мне столько спокойствия, словно я попала действительно в свою среду. Будучи в школе, я никогда не испытывала такого ощущения. Там я просто старалась выживать и быть на уровне. Я брела лужайкой красивого парка, отдыхая душой в тишине и блаженстве. Ведь по большому счету этого так не хватало в моей жизни – спокойствия. Я присела под цветущим кустом рододендрона. Красивые яркие цветы радовали глаз. Так хорошо. Я растянулась на траве, глаза сами собой закрывались. Наверное, мной овладела дремота.

Мне привиделась голубая прозрачная вода реки. Я с распущенной косой наслаждалась легкими прикосновениями течения вод, как мягким шелком окутывала меня река, успокаивая, убаюкивая. Из глубины появилась белая атласная лента. Она поднималась все выше. И вот это уже не лента, а белоснежная змея плавает вокруг меня. И мне не страшно. Наоборот – хочется погладить ее по изящной голове. Змея будто понимает это, она приближается, поднимается по моей мокрой одежде, задерживается на уровне груди, словно прислушиваясь к биению сердца, а затем укладывается головой на плече. Ее длинное тело образует широкие кольца, ограничивая пространство вокруг меня. Она меня охраняет. «Меня!» – мелькнуло в голове.

Но вот на берегу послышалась возня и шум. Два огромных змеиных тела боролись, то переплетаясь, то придавливая друг друга к земле. Силы были равными. Большой серовато-белый змей с бежевыми ромбами вдоль тела все больше и больше придавливал соперника своим мощным телом. Изловчившись, песчано-бежевый змей укусил более удачливого соперника. Хватка серо-белого ослабла и поединок закончился. Песочно-бежевый поспешно ретировался в ближайшие кусты вереска. Укушенный пополз в другом направлении. Его движения были заторможены, но он не останавливался. Меня охватило легкое беспокойство.

– Не переживай, – прошуршал голос на моем плече, – у нагов иммунитет к яду друг друга. Хотя да, неприятно, болезненно, но не смертельно. У тебя уже воздыхатели появились…

Как хотелось еще поспать, пообщаться с белой змеей, но:

– Зира, да очнись же ты! – резкая боль опалила лицо, я мгновенно проснулась. Хлопая глазами бросилась растирать горящие щеки. Передо мной на коленях сидела Сенти, она беспокойно заглядывала мне в глаза.

– Больно? Извини. Но ты никак не просыпалась, но здесь такое… – она указала на поляну, на которой я и умостилась. – Я уже испугаться за тебя успела.

Трава на поляне и правда была перетоптана, местами вырвана клочьями, а среди всего этого безобразия лежал изорванный цветок белой орхидеи.

– О?! – я подошла к несчастному растению. – Вот веришь, Сенти, никогда не любила орхидеи. Они какие-то застывшие, как пластмассовые. И голые, будто их куры щипали, и осталась одна тушка, ну, стебелек, в данном случае.

Милисент хлопала длинными зелеными ресничками.

– Вообще-то тебе хотели признаться в чувствах, – девушка со вздохом посмотрела на измятые лепестки цветка. Ну, во всяком случае, сказать, что ты нравишься очень кому-то.

– Чего это сразу «нравишься»? – наежачилась я.

– Ну так у нас, у змей так заведено.

– А орхидея причем?

– Ну, у людей розы, у змей орхидеи – священный цветок нагов. И такой же древний и удивительный.

Я присела на корточки и подобрала израненные лепестки. От них шло тепло. Может, и правда я к ним несправедливо? Пальцами расправила края. Но на изломах лепестки стали темнеть – они умирали. Легкое сожаление зашкреблось в душе. Положу в книгу на память – решила я. Подруга с улыбкой разглядывала меня, ее беспокойство уже улеглось.

– Ты действительно ничего не видела?

– Я спала. Даже не помню, как сон сморил, – пришлось пересказать увиденное. Восхищенная девушка засуетилась вокруг меня.

– Понимаешь, ведь это значит, ты действительно родственница легендарной принцессы.

– Ничего это не значит, просто вы о ней рассказывали, вот она и приснилась.

– Ага, и драка нагов тоже.

– Ну, это не знаю, – я перебирала пальцами лепестки. – Давай уже в общежитие пойдем, узнаем, как дела у Эрилии. Кстати, как тебе ваш куратор?

– О, госпожа Ноель такая душка, я так рада, что оказалась под ее опекой. Как же я боялась, что попаду к этой Арнель. Вот смотрю на нее и прям так и чую, как кожа с меня сползает.

– Представляешь, она хотела поменяться группами с нашей старой леди, чтобы до меня добраться. Или же просто забрать меня в свою, – я заломила руки и трагически посмотрела на подругу. Та пырскнула, но быстро взяла себя в руки и серьезно сказала:

– Я на твоем месте ниже травы была бы и тише воды.

– А ну ее, – я потащила подругу в общежитие.

Милисент продолжала тараторить о своей группе всю дорогу. В груди потеплело: все таки странно складывается жизнь – у меня впервые появились подруги и я адептка.

Еще в коридоре, не доходя до двери, я почувствовала давящую боль в груди. Насторожено вскинув руку, остановила подругу.

– Что? – недоумевала девушка, веселье все еще ключом било в ней.

– Тихо, очень, и странно как-то, – я потерла середину грудины и поморщилась.

– Болит? – забеспокоилась Милисент. – У тебя это часто бывает?

– Вообще, в первый раз. Да что ж так давит?! – я продолжала растирать беспокоящий участок. – Что-то тихо, Эри должна была уже прийти.

Мы осторожно заглянули в комнату. Эрилия лежала лицом к стенке, очень тихо, словно спала. Я тихонько подошла к кровати и заглянула в лицо подруги – оно было таким отрешенным, что мурашки побежали по телу.

– Эри, – я тихонько позвала ее. Черная Мамба медленно повернулась к нам лицом, спокойная, как на похоронах. Лучше бы наорала или наехала, все привычнее было бы.

– Некромантия, – убитым голосом поделилась с нами любительница боевки.

– Ааа… – Милисент не нашла чем утешить нашу подругу.

– Почему? – боль стала меня попускать, и я почему-то была уверена, что мое состояние напрямую связано с чувствами Эрилии.

– Потому что я не удав, ни питон, ни полоз. И плевать, что в змеиной ипостаси я многим фору могу дать. Я – девчонка, а значит, априори, слабее.

– Эээ… А что, совсем девчонок нет на этом факультете, – мне стало жаль Черную Мамбу.

– Есть, но мало. И то, если ты удав типа анаконды. У них, видите ли, мышечной массы больше.

– Значит, факультет малочислен?

– Как сказать. Сиран вон к боевикам попал, хоть и к другому семейству относится.

– Да, несправедливо, – я присела на кровать к подруге. – Что будешь делать?

– А что здесь сделаешь? – меня пугало спокойствие Эрилии. – Буду учиться.

– А перевестись там или пересдать? – я искала выход.

– Нет. Ни пересдать, ни перевестись. «Змеиное Око» не ошибается.

«Ей Богу, лучше бы она сейчас расплакалась, чем вот так вот» – за недолгое знакомство с Черной Мамбой я привыкла видеть ее другой.

– Много вас в группу набралось по некромантии? – Сенти подсела ближе.

– Нет, больше ушло на лекарское направление. На боевку – пятеро, на стихийников – трое, на ясновидение и психокинетику – десять. Но у них у всех слабые показатели. И двое – на менталистику. На некромантию нас четверо попало.

– Как бы я хотела попасть к менталистам или на ясновидение, – мечтательно закатила глаза Милисент.