Если ты исчезнешь (СИ) - Финч Розмари. Страница 31

— Всё, я ушёл! — крикнул из прихожей Серёжа, намеревавшийся уйти на очередную сходку, называемую модным словом «тренинг».

— Стой! — я буквально вцепилась в него. — Братец, у меня к тебе одна очень важная просьба…

— В чём дело?

— Понимаешь, я хотела пойти с тобой сегодня. На тренинг. Как ты и предлагал, помнишь? — он кивнул. — Но мы уже договорились встретиться со Славой, поэтому я не смогу. Пожалуйста, запиши сегодняшний ваш семинар на диктофон. Только так, чтобы никто не видел, ладно? Хочу послушать, о чём там вообще говорят в естественном, так сказать, виде. А по этой записи уже решу, идти мне с тобой в следующий раз или нет. Договорились? — мой план должен сработать.

— Договорились! — Серёжа улыбнулся. Кажется, он и не заметил, что каждое моё слово — ложь. Оно и к лучшему.

Как только за братом закрылась дверь, я подошла к телефону. Гудки в трубке. Как давно я не набирала его номер. Эта простая комбинация цифр въелась в подкорку мозга.

— Алло, слушаю вас? — вальяжный женский голос.

Тётя Лиза. Столько лет прошло, а она всё в своём репертуаре.

— Тётя Лиза? Здравствуйте! Это Ника.

— Вероника! Боже мой, значит, ты и вправду вернулась! — затараторила она. — Надо же, сто лет тебя не слышала, а не видела ещё дольше! Что же ты по телефону-то, милая? Приходи к нам, мне просто не терпится на тебя посмотреть. Совсем взрослая ведь стала, поди ж ты, книгу собственную издала! Как Слава будет рад тебя видеть! Ты, наверно, слышала — он теперь почти в разводе! — даже в минутном разговоре она не могла обойтись без сводничества.

— Да-да, обязательно приду! — заверила я. — Кстати, Слава сейчас дома? Можете позвать его?

— Ну, конечно! — заторопилась тётя Лиза.

— Да? — от низкого незнакомого голоса моего Славы побежали мурашки по коже.

— Помнишь, когда-то я говорила тебе, что люблю тебя? И просила не верить, если буду утверждать обратное? — с места в карьер пустилась я.

— Да.

— Ты же не поверил мне?

— Нет.

— И ты простил меня?

— Конечно.

— Славно… — я облегченно вздохнула. — Нам нужно увидеться сегодня.

Мы договорились встретиться у «Сансары». Вернее, у того места, где она была раньше. Теперь вместо обители чудес и приветливых оранжевых фонариков меня встретила заколоченная дверь. Странно и непривычно находиться здесь — будто в параллельной вселенной, где не всё то, что случилось, не случилось.

Я так и не дочитала свой дневник. Не смогла. Последние страницы — это слишком тяжело. Я не выдержу этого в одиночку. Мне нужен кто-то, на кого я смогу опереться во время прочтения. И этот кто-то, конечно, Слава.

Он сам желал объяснений. И он узнает всё. Проживёт те дни со мной снова. Для него это будет шоком, для меня — нестерпимой болью. Но это нужно сделать, чтобы понять, куда двигаться дальше.

Я непрестанно размышляла о прочитанном. Почему все вокруг твердили, что мои друзья плохие? Может, они просто видели то, чего не желала замечать я? Как много обмана в написанных мной строчках. Я никогда не жила настоящим — мои записи тому подтверждение. Сколько важных мелочей там не отмечено, сколько нелицеприятных фактов опущено.

Надо отдать должное: Ника из прошлого ревностно охраняла то, что любила. Писала о самом важном и волнительном для неё, отметая всё «побочное». Для неё мир Четырёх Пределов был реальнее этого серого города, а Гильдия родней отца и брата. Ну да… Вечный побег, стремление к далёкой земле. Это так по-человечески. Так по-детски наивно. Так банально.

Если смотреть правде в глаза, то я была просто чистым листом, который каждый норовил закрасить своим любимым цветом, даже не спросив меня: не хочу ли я остаться белой?

Всю жизнь я искала ориентир — того, за кого можно держаться, на кого можно положиться. Таким проводником для меня с самого рождения был Слава. Когда его от меня оторвали, появился он. Когда не стало и его, настало время окончательной дезориентации. Как слепой котёнок, я не знала, куда идти и больно врезалась в углы, сшибала на пути коробки. Всё, на что хватило моей персональной решимости — поступить учиться в Москву. Поселиться в общаге, посещать каждую пару, вгрызаться в филологический гранит, не отвлекаясь от учёбы ни на что. Получить красный диплом. Вот то, чего я смогла достичь своими силами. Чисто внешний результат. А на деле — внутри меня пропасть, которую так и не удалось заполнить языкознанием.

Слава не знает об этом. Он перестал меня понимать. Не мудрено: такое не расскажешь по секрету. Даже самые близкие не в силах представить, что творится внутри, а порой и принять тебя нового — перекроенного от края до края пережитым ужасом. А Слава… Близок ли он ко мне, как раньше? Увы. Нас разделило сперва расстояние, а потом невысказанная обида и годы отчуждения.

Но если сегодня, прочтя мой дневник, он найдёт оправдания моим действиям, могу ли я считать, что он по-прежнему любит меня?

Он пришёл точно вовремя — пунктуальность всегда была сильной стороной Славы. Явился в маске напускного безразличия, приросшей к нему со вчерашнего дня. Я не обиделась. Это нормально, это правильно. Это защита, призванная скрыть страх и робость.

— Я рада, что ты пришёл, — искренне проговорила я.

— Надеюсь, сегодня мы покончим со всеми этим тайнами, — Слава скривился. — Терпеть их не могу.

— Надеюсь. Пойдём на «задворки»?

— Их больше нет, — просто ответил он. — «Империю» выкупили новые хозяева и стоянку огородили высоченным забором.

— Где же теперь собирается местная молодежь? — я горько улыбнулась.

— Понятия не имею. Последние годы я провёл в другом городе.

— Где же ты жил?

— Мы, кажется, встретились, чтобы поговорить о тебе, — Слава был непреклонен.

— Хорошо, — я не была настроена спорить. Тем более, он действительно прав. — Поговорим обо мне. Знаешь, почему я приехала домой?

— Потому что окончила институт? — мы, не сговариваясь, побрели в сторону моего дома.

— Да, конечно. Я имею в виду, кроме этого… Дело в том, что на днях мне пришло письмо… — голос предательски задрожал, но я взяла себя в руки. Нужно отрешиться и рассказать всё. — Оно пришло на старый адрес, папа отдал его мне.

— Что за письмо?

— Из прошлого. Почти от него, — я не произнесла имени и украдкой взглянула на Славу, чтобы видеть, как он отреагирует. Он понял, о ком речь. Слава терпеть не мог говорить о нём. Он его ненавидел. Прямо как я Викочку.

— И чего же он хочет? — Слава был явно недоволен.

— Проблема в том, что он не может ничего хотеть. Он мёртв, — за пять лет я впервые произнесла эти слова. Они дались мне с трудом. Когда говоришь такое вслух, поверить в это становится ещё сложнее. Будто просто недобрая шутка, а не свершившийся факт.

Слава остановился, как вкопанный. Он воззрился на меня с выражением такого небывалого потрясения, что мне показалось — ещё чуть-чуть, и он свалится в обморок.

— Я… я думал, он бросил тебя… Ты не говорила. Я… Почему ты сразу не объяснила мне всё, когда я приехал тогда к тебе в общежитие? Я бы всё понял… Послушай… Прости.

— Ты ни в чём не виноват, — я махнула рукой. — Дело только в моей собственной слабости, не в тебе.

Мы добрели до сквера в молчании и сели на первую попавшуюся скамью. Слава упорно отводил взгляд.

— Но что тогда с письмом? — наконец спросил он. — Кто его отправил?

— Я знаю кто, — проговорила я. — Тоже человек из тех времен. Недавно я видела его… И он меня тоже… Это не сулит ничего хорошего, особенно, в сложившейся ситуации.

— О чём ты?

— Вот, — я вытащила из сумки дневник. Страница, на которой я остановилась, была заложена вырезкой из газеты. — Прочти сначала статью.

Слава развернул газетный лист и заскользил взглядом по словам. Некоторые отдельные фразы он еле слышно шептал: «чудовищные события», «не раскрытое дело пятилетней давности», «тоталитарная секта», «вновь удалось скрыться»…