Оборотень (СИ) - Ганиева Алеся "Alesya-Grey". Страница 33

— Не произноси, — закрыл ладонью мне рот.

— Спасибо, — бубню сквозь его пальцы.

Приятно, что он уже все решил за меня. Целая гора проблем падает с плеч, правда, остаются родители. Но, если все наладится в моей жизни с Джэксоном, то, думаю, с ними проблем тоже не будет!

— Это лишнее, малыш, — рука сиганула под майку.

— Мы не доедем до твоего… — хихикнула, выгибая спину, давая ему ходу.

— Эмили, я просто не хочу будить твоих родителей, — нервно дышит на ухо. — Им это не понравиться, поверь!

— Верю, — руку тяну к его голове. — Но… — зарываю ладонь его волосы и вздыхаю громко от его прикосновений.

— Это точно будет не здесь, — убирает мою руку вниз. — Угомонись! — прошипел на ухо.

— Ты первый начал! — возмущаюсь. — Так не честно! — возбуждение не просто погасить.

— Первый, второй — глаза закрой! — прорычал.

— Рифмоплет, — огрызнулась.

— Поговори мне ещё!

— Не хочу теперь спать! — резко поворачиваюсь к нему, ладонью веду по рельефной груди.

— Мисс Браун, за неумением думать мозгами… — шепчет.

— Договаривайте, мистер Ливертон! — нагло заявляю. — Хочу это услышать в лицо!

— Не наслушалась на сегодня? — чувствую негативное отношение к себе, бесит.

— Хочешь сказать, что ты включил разум и перехотел меня?! — злюсь, сама не могу понять, на что? На свою неудовлетворенность?

— Слышь, ты, глупое существо! — схватил за волосы и оттянул назад, будто изучает мое лицо. — Хочешь услышать, как я хочу тебя сейчас трахнуть, чтоб от каждого удара лезла на стенку, задыхаясь?! — теряю дар речь от его прямолинейности.

Второе я заплясало внутри, да, это точно я хотела услышать, даже в такой грубой форме, меня это удовлетворило. Чувствую, как он нервно дышит — возбужденный, злой волк, чуть ли не извергающий огонь из ноздрей.

— Ммм… — тяну рукой его голову, чтоб поцеловать.

— Я же сказал, здесь ты ничего не получишь! — перехватывает и разворачивает к себе спиной. — Такую наглость вижу впервые! Если ты сейчас не угомонишься, останешься одна! — строго.

— Шантажист, — лежу смирно, покоряюсь его повелению, так как одна оставаться точно не хочу.

— Нужно было тебя раньше опоить, — лукаво шепнул, не давая шевельнуться. — Пьяную тебя даже уговаривать не нужно, ты сама…

— Да, — издаю возбужденный стон, подыгрывая.

— Блять, слово сказать нельзя! — и тут же умолк.

— Эмили, — голос мамы. — Эмили! Ты там живая? Что дверь закрыла?! — громко стучит.

— Эй, детка, ответь ей уже что-нибудь, пока она дверь не выломала, — Джэксон пытается меня растолкать.

— А сколько время? — не могу открыть глаза.

— Почти шесть утра…

— Мам, ну шесть утра, честное слово! — кричу, не поднимая головы с подушки.

— Я хотела сказать… Ты откроешь дверь?

— Я сплю! — нагло заявляю, чтоб она отстала.

— Мы с отцом едем на Ярмарку!

— А когда приедете? — хотя мне без разницы, главное что сейчас мне на руку их отсутствие.

— Скорее всего, к обеду! И приберись дома! — Ну кто бы сомневался в ее намерениях с утра попрощаться. — Ты меня слышишь?!

— Да! — недовольно в ответ. — И мне что-нибудь купите! — кричу.

— Обязательно! — голос уже с лестницы. — Картошка сойдет?

— Кхм… — в ухо. — Фермерская ярмарка, — усмехнулся. — Овощи с грядки, молоко из-под коровы…

— Спи ты! — пихнула его, чтоб он замолк. — Умник! — уткнулась носом в его грудь.

Хлопнули ворота гаража — родители уехали. Чувствую, как мутит, и голова, словно консервная банка. Горло жжет, будто потрескалось от недостатка жидкости. Вот нужно было ей прощаться и будить, а ведь так хорошо спалось!

— Джэксон? — бубню, чтоб понять спит он или нет.

— Ммм… — прижимает меня к себе крепче, наверно, чтоб заткнулась и не мешала спать дальше.

— Мне не хорошо, — начинаю капризничать. — В голове ужас творится!

— Еще бы, — целует в лоб с закрытыми глазами. — Это не простуда — температуры нет!

— Да брось свои врачебные наклонности! — пытаюсь распихать его.

— Это называется профессионализм, — усмехается.

— Это называет, что больной здесь — ты!

— У меня в отличие от тебя умиротворение в голове…

— Ну, вставай! — скидываю тяжелые руки с себя.

Медленно поднимаюсь и сажусь на кровать. Голова тяжелая, солнце противно слепит.

— Спорить буду, впервые пила спиртное вчера, — усмехается.

— Молчи! Ты уже это говорил! — рычу. — Голова трещит.

— Может, похмелишься?

— А ты, как огурчик, — смотрю на его довольное выражение — раздражает.

— К великому счастью алкоголь на меня не действует так, как на обычного человека.

— У вас не бывает похмелья?

— Нет, и выводится из организма намного быстрее, чем…

— Ясно, толком не пьянеете!

— Пьянеем, только, чтобы опьянеть, нужно весь бар опустошить! А тебе и пару стаканчиков хватило! — поднимается с кровати. — Где у вас тут можно умыться?

— На выходе влево — дверь прямо, — берет майку, закидывает на шею и направляется к двери.

Смотрю на вид сзади — шикарный мужик: узкая талия, широкие мускулистые плечи, накаченная спина, не могу отвести голодного взгляда.

Беру шорты, бюстгальтер со стула и выхожу из комнаты следом. Иду медленно сзади, соблюдая дистанцию в пяти шагах. Глаза так и изучают каждый вырезанный рельеф его тела, словно специально не надел майку.

— Может, хватит уже пялится? — повернул голову и окинул взглядом с ног до головы. — А то мне так и споткнуться не долго! — взгляд останавливается на груди.

— Мечтать не вредно! — в тот же миг скрещиваю руки на груди. — Пялится? Кому ты нужен?! — от злости, что он прав, хотя и сам хорош — глаза навыкат.

— У меня затылок заныл от Вашего нечистого глаза! — усмехнулся.

— Чего? — это что, еще одно преимущество волка — чувствовать взгляд на себе? — Это ты здесь нечистый! — огрызаясь, заворачиваю в мамины апартаменты, чтоб умыться в ее ванне.

— Ну, или неудовлетворенный, — а я уж думала, когда же он начнет стебаться о минувшей ночи?!

— Чёрт! — от злости с силой хлопаю дверью.

С грохотом захлопывается дверь и я наедине сама с собой. Подхожу к зеркалу и начинаю всматриваться в свое отторжение. Растрепанные волосы, синие круги под глазами, лицо помято, ужасно дергает порез на ладони, а самое неприятное, осознавать — я беременна. И хрен знает, кто такой этот Робэрто, да что тебя…

— Ммм… — не могу раскрутить носок, намертво присох.