Оборотень (СИ) - Ганиева Алеся "Alesya-Grey". Страница 77

Они все собирались в одну сторону, домой и даже Джексон. Он всё еще стоял в смокинге после своего праздника, а в поездку ему нужно было переодеться и взять пару вещей, так как сам не знает на сколько могут затянуться эти сборы. И делиться личным пространством с людьми, которые его понимали, но не одобряли или может были в замешательстве от сложившейся ситуации, он не хотел. Может это и было эгоизмом, но это было нужно каждому, нужно время, чтоб каждый мог обдумать все произошедшее.

Не могу шевельнуться, будто парализовало. Лежу, шея затекла, не чувствую ни ног, ни рук, что происходит со мной? Я словно не подвижное бревно, которое столкни с кушетки и оно свалиться вниз, не препятствуя ничему. Желтый свет бьет в закрытые веки, а открыть не могу, не могу заставить слушать собственное тело. Мне бы сейчас встать и увидеть моих малышек. Почему их не слышно, где они?

— Эм, — чувствую теплое дыхание у уха, — Солнце, ты меня слышишь? — неприятно колючая щетина, царапает щеку.

— Ммм… — язык не слушается, но хочу подать знак, что я слышу, что я в сознании. Пытаюсь вытащить себя из той глубокой ямы дремоты, которая засосала безнадежно. Хочу дернуть рукой, только бы не потерять его сладкий шепот. — Джексон… — с трудом складываю буквы в слово.

— Тихо, тихо, я здесь! — теплая ладонь обволакивает мое лицо и нежно гладит по щеке. — Ты у меня молодец! Я знал, что ты у меня сильная! — носом водит по щеке и нежно целует. — Я видел твоих малышек — они красавицы. Ждут, когда их мама наберется сил и заберет их.

— Мои девочки… хочу их увидеть, — прикладываю голову к нему, прижимаюсь плотнее, чтоб не терять ту нежную связь, которая такая редкая между нами.

— Успеешь, — усмехается. — Тебе ещё вставать нельзя!

— На животе огромный шрам…

— Не переживай об этом, зашивал пластический хирург. Максимум что останется еле заметная светлая полоса. — успокаивает, что приятно и заботливо с его стороны. Но я точно знаю, что будет жирный шов на весь живот. Пятно и напоминание на всю жизнь, та самая цена, которую я заплатила за то, чтоб стать матерью. Может это не самое худшее, но мне больше никогда не стать прежней, что малость печалит.

— Когда ты нас заберешь отсюда? — с трудом открываю глаза, все мутно и расплывчато.

— Не торопись. Нужно время, чтоб ты встала на ноги…

— Я жива, а значит, здорова! — перебиваю его, хотя сама с трудом шевелюсь. Но дома всегда быстрее выздоравливаешь. Думаю, и этот случай не будет исключением.

— Не гони коней, Эм. Не всё так просто…

— Что опять? — по тону понимаю, что снова что-то изменилось? А ведь мне только показалось, что он снова принял меня, что мы, наконец, будем вместе. Эта наивная девочка никогда не умрет во мне!

— Всё хорошо! Эй, ты чего? — наверно голос подвел меня.

— Скажи, что ты меня любишь, — настойчиво требую признания. Хочу услышать из его уст прямым текстом, а не намеками из песен или странных взглядов.

— Я люблю тебя, Эм! — так чувственно и так отчаянно, будто слезы подкатили. — Только дождись меня…

— Нет! Нет! — пытаюсь привстать, куда снова он опять пропасть собрался? — Только не оставляй! Не сейчас! Ты мне нужен, Джексон!

— Я не могу…

— Ну почему? Как только… — начинаю захлебываться воздухом, переполнившим легкие. Ну почему именно сейчас? Когда именно мы всё вроде решили, он снова уходит?! Снова оставляет меня наедине с не решенными проблемами? Хотя какие проблемы? Дети, не думаю, что они проблема. А вот Робэрто, что делать с ним, когда он снова потребует объяснений, как тогда при схватках?! Что мне ему сказать? Как ответить так, чтоб не задеть сильно и не обидеть его? Если это конечно вообще будет возможно.

— Малыш, я ненадолго! Ты не успеешь выписаться, а я уже вернусь! — смотрит в глаза — не могу не верить ему. А сердце тревожно снова заныло.

— Я боюсь, — прижимаюсь к нему. — Что мне сказать Роберто? Как ему правильно сказать?

— Не нужно ничего говорить, он уже все знает, — нежно целует в губы.

— Я вернусь и заберу тебя. Ты только не падай духом! — усмехается, видимо последнее было шуткой. — Лучше придумай, как назовешь своих девочек.

— У них же есть ещё и папа? — со смущением говорю, так как придумывать должны оба родителя.

— Ну, тогда проследи, чтоб он их не обозвал! — ухмыльнулся, поглядывая на наручные часы. — Мне пора, — тихо шепнул, но настойчиво.

— Не уходи! — держу его крепко за ладонь, — Пожалуйста, не хочу без тебя…

— Это очень важно! Важно и для тебя и для меня. Мы будем вместе, будем семьей. Но чтоб быть семьей, нужно кое-что завершить. Это ради нашего будущего. И ты мне нужна, также сильно, только потерпи ещё немного, — Джексон как всегда, ничего конкретного не говорит, а только обещает.

— Что бы не случилось, ты меня не оставишь? — чтобы он не задумал, хочу быть уверена, что он вернется ко мне.

— Я разве когда-нибудь тебя обманывал? — вопрос на засыпку, вроде нет. Но и в тоже время никогда ничего такого не говорил. Может на этот раз будет всё по-другому? Сколько бы в нем не сомневалась, даже если он сейчас меня обманывает — я принимаю его таким, какой он есть и это будет продолжать до тех пор, пока я его люблю. И ничего мне с собой не поделать, наверно просто нужно прекратить бороться с собой и со своими чувствами. Пустить всё на самотек — и будь что будет!

— Береги себя, — выбора особого нет. С ним у меня никогда его не будет. Он все равно уйдет, чтобы я сейчас не сказала или не сделала.

— Я не на войну, — улыбнулся и встал.

— И всё же, будь осторожен, куда бы ни шел! — смотрю и разочарование в нем, вновь овладевает мною.

— Выздоравливай, — краткий поцелуй в губы и тут же вышел из палаты.

Лежу без сил, смотрю на белую закрытую дверь и хочу кричать. Я никогда не буду у него на первом месте, всегда будет кто-то стоять или что-то его отвлекать от меня. Он никогда не доверяет мне, ничего не рассказывает, ни во что не посвящает. Я даже не могу определить, какое место я занимаю в его сердце? Вообще есть ли я там? Кто я для него и кто он для меня? И что было между нами? Пару встреч, томные взгляды и тяжелые разговоры — это всё что нас связывает.

Не знание, не понимание — не выносимо. Жизнь покидает тело, но я всё ещё дышу и двигаюсь. Мир снова меняет краски, желтый свет больничный на серый и ужасно режущий легкие воздух. Он ушёл, а я снова чувствую себя самой несчастной во вселенной.

— Доброе утро, — врач вошла в палату, открывая широко дверь. — Как чувствует себя молодая мама?

— Хорошо, — пытаюсь медленно привстать.

— Готова увидеть своё чудо? — загадочно улыбается, и я знаю, почему.

— Готова… — в палату возят две маленькие прозрачные больничные кроватки. Сердце замерло, сквозь чистый пластик вижу укутанные порозовевшие мордашки. — Мои девочки…

— Твои! — женщина ближе подкатила ко мне одну из колыбелек.

— А можно мне подержать? — аккуратно спускаю ноги вниз и сажусь поудобнее. Не терпится прикоснуться к ним, как же долго я ждала этого!

— Нужно, — медленно берет девочку и перекладывает мне на руки. — А вот и долгожданное воссоединение, — врач улыбается так, будто больше мне ждала этого. Или может акушерка со стажем, всё понимает и хорошо подыгрывает?

— Моя крошечка, мое солнышко… — прижимаю её к себе и не могу поверить, что она у меня на руках. — Как же все это время я без тебя жила? — вдыхаю запах своей малышки и только сейчас начинаю понимать, что означает быть мамой. — А можно взять и другую? — перевожу на одинокую девочку по другую сторону и сердце сжалось, что я её обделяю вниманием.

— Сейчас, — женщина в белом халате подняла мою малышку, но у меня только две руки. Не хочу ни с одной из них расставаться, а взять обеих и расположить по бокам рук — я не в состоянии. Руки дрожат, живот неприятно скован, боюсь лишний раз дернуться. Как же не справедливо — я им нужна, а могу только смотреть.