Золушки XXI века (СИ) - Логунова Диана. Страница 3

— Да, много ты понимаешь, — от досады махнула рукой Ника, тут же начав просить прощение.

— Много, — съязвила Дарья, чуть ускоряя шаг, не обращая внимания на больную ногу.

— Дашка, прости, — каялась Ника. — Сказала, не подумав.

— Ладно, чего с тебя взять-то, — по-доброму усмехнулась Белоснежка.

А для Дарьи разговоры об отношениях всегда были больной темой, так как не любившая до этого девушка, успела сильно разочароваться в чувствах из-за детской травмы. На Нику совершенно не обижалась, зная, что та действительно сказала не со зла.

Больше не ссорясь, две юные подруги дошли до того места, где они обычно расходились в свои стороны к домам, совершенно забыв, что изначально хотели ехать на автобусе, чтобы каждой было удобно дойти. Теперь же Нике приходилось обходить целую улицу, чтобы попасть в свой двор, а Дарье пришлось идти через гаражи, что не являлось безопастным вариантом.

— Пока, — девушки обнялись на прощание, после чего Ника поспешила добавить. — Позвони, как дома будешь!

— Хорошо, — ответила Дарья, и они разошлись по своим сторонам.

Не успела Дарья пройти и нескольких гаражей, как телефон её зазвучал звонкой мелодией, которая стояла на Николетте, улыбнувшись, Даша ответила на звонок.

— Да, Ника, — рассмеялась Дарья, прижимая телефон к уху, внимательно осматривая местность, по которой шла, чтобы не зацепить ещё что-нибудь.

— Ты где? — растягивая гласные, поинтересовалась Ника, беззаботно шагая по улице.

— Около семнадцатого гаража, — внимательно осмотревшись, ответила Даша, продолжая шагать аккуратно.

— А я мимо магазина иду, — вздохнула её подруга, — тут на твой любимый виноград акция.

— Надо будет зайти и купить, — рассмеялась Дарья. — Какие ещё акции проводятся в ближайших магазинах нашего района? А-то совсем отстала от новостей в экономической бирже торговли. Надеюсь, я хоть правильно сформулировала.

— Не знаю, правильно или нет, но звучало достойно, — похвалила Ника свою подругу, всматриваясь в картинки. — Акция проходит на сыр, колбасу, огурцы и помидоры. Стоп, помидоры — это уже вывеска магазина. Ух, тут сейчас такой мальчик на велосипеде проехал.

Темноволосая девушка на том конце телефона и улицы рассмеялась, привыкшая такой манере быстро сменять темы. Конечно, её и не удивило то, что, несмотря на влюблённость в Даниила, она продолжает засматриваться на парней. Любовь любовью, а женские инстинкты дают о себе знать, физиология. Тем более, Ника девушка свободная, на кого хочет на того и глазеет.

— Ладно, Ники, — открывая маленькую сумочку, которая висела на плече всё это время, начала прощаться Дарья, — я тут уже до дома добралась, достаю ключи, открываю подъездную дверь.

— Копуша, — протянула Ника на том конце провода. — Я со стеночкой лифта уже обнимаюсь!

Дарья только тактично фыркнула, наконец, отворив тяжёлую железную дверь, при этом, тяжко и тихо ругаясь матом. На дверь жаловались как дети, так и взрослые. Открыть её было не по силам женщинам и детям. И если Дашка, кряхтя, открывала её на себя, когда заходила в подъезд, то из подъезда, без стеснения толкала её с ноги. И никто и слово поперек горла не вставил за оставленные на двери следы.

Нике же повезло больше, у неё и дверь легко открывалась, и лифт в доме был. Да и вообще, отличались их дома полностью. У Ники новый дом, у Дарьи старый. У Ники под двадцать этажей с двумя лифтами, у Дарьи пятиэтажный дом и всё пешочком. У рыжеволосой девушки консьерж, а у темноволосой надпись на стене «Витька — лох».

— Ладно, спишемся, — трагично вздохнув, Ника прервала телефонный звонок, убирая телефон обратно недра сумочки.

Дарья, собрав оставшиеся силы, поднималась по лестнице на третий этаж дома, на котором проживала. Болели не только ноги, но уже и остальные части тела. Наверное, она завтра не поднимется с кровати.

У Ники дела обстояли лучше в физическом плане, но никак не в моральном. Не успела девушка, и зайти в квартиру, как на неё начала кричать мачеха, вечно недовольная своей падчерицей. Отца дома не было, поэтому женщина позволяла себе всё, что только хотела. Старших братьев тоже дома не было, чтобы они могли встать на защиту Ники.

— Ты в каком виде домой явилась? — гневным голос спросила Виктория Олеговна, и ушла, не дожидаясь ответа.

— Слава Богу, что пришла, — спокойно ответила Ника, привыкшая к нападкам своей мачехи.

— Ты мне ещё и дерзишь? — воскликнула мачеха, и как только услышала? Хотя, если надо, то она всё сможет в корыстных целях.

— А вы мне и не мать, чтобы я к вам с уважением относилась, — заявила рыжеволосая девушка, махнув своей львиной гривой, уходя в свою комнату.

Ника никогда не скрывала своё отношение к этой женщине, действуя открыта, нежели сама Виктория Олеговна.

Может, женщина и хотела возмутиться, накричать на Нику с большей страстностью и злобой, но ей помешал звонок в дверь. Разозлившись, ей пришлось открыть дверь.

— Ой, Пашенька, — голос женщины приобрёл ласкательные и нежные ноты, которые Ника никогда не слышала в свой адрес от неё, а после обрёл холодный тембр. — И тебе здравствуй, Лена.

— Здравствуйте, Виктория Олеговна, — раздался мелодичный женский голос Елены. — Как у вас дела? Как здоровье?

Да, эта женщина любила, когда к ней обращались на «Вы», любила чувствовать свое превосходство над людьми. И это обращение не вызывало никакого отвращения или мысли о старости.

— Дела? — но ещё эта женщина любила жаловаться, критиковать, унижать. — Вы видели, в чём появилась эта…Ника? Это кошмар какой-то, я вам говорю. Вдруг её увидел кто-то из уважаемых людей? Это же позор для нашей семьи.

— Ничего страшного, — попыталась сгладить ситуацию Елена, которая до безумия любила младшую сестру своего мужа. Считала Нику своей родной сестрой, которой у неё никогда не было. — Подростковое, это пройдет.

— Подростковое? — пуще прежнего завелась Виктория Олеговна. — Да я в её годы уже такие планы строила, в мои восемнадцать лет я подчиняла себе людей.

Ника тяжело вздохнула, мысленно добавляя, что в свои восемнадцать лет, эта женщина побывала в стольких постелях, что свет не видывал. Николетте в этот момент захотелось быть явно не в этой квартире, а где-то там, рядом с Даниилом. Хотелось к нему прижаться, обнять, почувствовать теплоту и заботу. Но, увы, Ника могла об этом лишь мечтать, ведь на самом деле, на её месте находится совершенно другая девушка.

— Лисичка, — дверь приоткрылась, а в проеме появилась темная макушка Лены, которая пришла поддержать девушку. — Можно?

Ника кивнула, расправив пышную юбку на платье, которое не спешила переодевать. Лена прикрыв дверь, прошла в комнату и села на большой фиолетовый пуфик, которой стоял прямо напротив хозяйки комнаты.

— Поскорее бы в нашей квартире закончился ремонт, — отозвалась Лена, посмотрев в окно. — Мы переедем, тебя от этой старой ворчуньи заберём!

Да, сейчас в квартире Лис проживало всё их семейство, так как у обоих парней — Павла и Артёма — в квартире происходил ремонт. Лена, которая терпеть не могла свою свекровь, тихо сходила с ума, держалась только из-за дочери.

— Да, с Милой в одной комнате спать буду, — усмехнулась Ника, внимательно разглядывая узор на своей юбке.

— Ника, да хоть на балконе, — вздохнув, тихо сказала Елена. — Только бы от неё подальше!

Действительно, ведь Виктория Олеговна не воспринимала женский пол, всех считала своими соперницами, стараясь не подпускать к её семье ни одну женскую особь. Первой в этом убедилась девушка Павла, конечно, уже давным-давно забытая, но с неё-то всё и началось. Ольга не выдержала и полугода с такой свекровью, решив разорвать все связи с молодым человеком и его семьей. После этого Павел не стал знакомить своих подруг с матерью, и лишь спустя несколько лет поставил родителей перед фактом, что женится на Лене. Сама девушка была не из робкого десятка, и сбегать из-за матери супруга не собиралась. Даже наоборот, четко узаконила свои права, а через год после свадьбы родила чудесную дочку Милану, которая была так похожа на отца. Маленькая девочка стала третьим звеном в этой цепочки ненависти. Мила не понимала, почему бабушка так к ней относится, а после вообще перестала поддерживать с ней связь, считая своей бабушкой только мать Елены. Кстати, девочка и, сейчас, на время ремонта, проживала у неё.