На изломе алого (СИ) - Логвин Янина. Страница 32
«…Ты, Ириша, подумай на досуге. Побеспокойся за сыночка-то. Я же о хороших людях тревожусь!.. Ишь ты, волчонок с курчонком…»
Почему он все время смотрит на нее? Вон как девчонки сегодня принарядились, куда там Сашке. Кира Крапивина подстриглась, Света Авдюшко робко подкрасила белесые реснички, а Вероника косы наплела с лентами, фыркнула недовольно, задрав нос, когда на вопрос учителя: «Савин, ты почему от Маршавиной пересел?», он ответил:
14
- Извините, Тамара Михайловна, но мне здесь удобнее. Когда я сижу близко к доске, у меня болят глаза.
- Надо же. Впервые слышу о подобном.
- Да, у меня особый случай. Последствия детской гиперметропии.
- То есть, поясни?
- Иногда возвращается дальнозоркость. Но вы не волнуйтесь, врач посоветовал просто не напрягать зрение, так что мне отсюда все прекрасно видно.
Савин сказал и взглянул на Сашку упрямо – не пересядет, и смотреть не перестанет, а она удивилась: когда это он стал таким разговорчивым?
В коридоре, на пути в столовую, встретился Чвырев. Увидев Шевцову, парень отошел от друзей и заступил ей дорогу, привычно ухмыляясь. За лето он вырос на полголовы и теперь возвышался над девчонкой, важно кичась ростом.
- Привет, чайка! Давно не виделись. Спорим, ты искала меня! – сказал и засмеялся.
В эти каникулы Артур стал настоящим красавчиков, во всяком случае, так говорили взрослые подруги его брата и ему это очень льстило.
Кто-то из девчонок постарше захихикал, заглядываясь на вдруг повзрослевшего одноклассника, и Сашка тоже посмотрела. Правда, равнодушно и холодно, с неохотой выныривая из своих мыслей. Нет, не думала. Даже не вспоминала. Ответила с ухмылкой, но честно:
- Размечтался, Чвырев. Ты для меня пустое место. Дай пройти!
Задира не обиделся. Такая перепалка с Шевцовой уже много лет была у них в порядке вещей. Ему это даже нравилось.
- У моего старшего брата есть свой гараж и мотоцикл, хочешь вечером покажу? – неожиданно предложил. - Мы идем туда с друзьями.
- Не хочу.
- Постой, чайка! – Чвырев остановил ее, когда Сашка уже собралась его обойти, поймав за локоть. Спросил вдруг серьезно: - Куда ты уезжаешь каждое лето? Тебя никогда нет во дворе, я знаю.
- В деревню. Доить коз и полоть огород. Могу и за курами убрать, если нужно.
- Ну ты даешь! – парнишка громко рассмеялся, словно шутке, а Игнат прислушался, даже с шага сбился. Ему тоже было очень интересно узнать «куда»?
Это лето оказалось самым долгим летом в его жизни. Мучительно-долгим. Не проходило и дня, чтобы он не думал об Альке. Не вспоминал прохладные тонкие пальцы в своих ладонях и редкую счастливую улыбку, которую девчонка ему дарила. Потребность видеть ее сводила с ума, а соседка, однажды уехав, все не возвращалась. Мама четко дала понять сыну, что не рада этой дружбе, и Игнат закрылся в своих переживаниях от родителей. Но спасала музыка. Только наедине с ней можно было быть откровенным, мечтать и надеяться. И, конечно, он давно знал причину своей тоски.
Значит, летом Алька была в деревне. Почему-то Игнат совсем не удивился этой новости и сразу понял, что девчонка не солгала. Он бы и сам с удовольствием оказался с ней в деревне. Сходил бы за грибами и на речку, и за курами бы убрал, если нужно. Он бы научился, подумаешь! Зря этот дурак Чвырев смеется. Быть рядом с Алькой было бы куда веселее и интереснее, чем на скучном Кипре. Он только обгорел там и все время скучал.
- Чвырев, если ты не отпустишь мою руку, я сделаю тебе больно.
- Ты? - слова худенькой Сашки прозвучали самонадеянно и высокий парнишка захохотал. – Попробуй, чайка! И я сломаю твои крылья! – пообещал, наступая на девчонку, но ему помешали.
Игнат и сам не понял, как оказался с обидчиком на полу. И когда тот ему разбил губу, тоже не заметил. Только почувствовал удар затылком об пол и услышал со стороны:
- Атас, географичка идет! Артур, бросай пухлого! – и руки Чвырева его отпустили. А может, отпустить его заставила Алька, когда вдавила колено в спину старшеклассника и впилась пальцами в темные волосы, сжав их так сильно, что тот скривился от боли и вскрикнул:
- Чайка, дура, больно же!
- Лучше отпусти его, Чвырев! А то хуже будет!
- А тебе-то что до него?
- Не твое дело!
Всех разогнала учительница географии. Прикрикнула сурово, отправила по классам и пригрозила сообщить фамилии директору.
- Савин, ну от тебя-то я подобного не ожидала. Чвырев!
- Да это он на меня упал! Первым набросился! Мария Константиновна, честное слово!
- Савин?
- Нет. Я случайно споткнулся.
- Шевцова, ну, а ты что скажешь?
- Ничего. Я просто мимо шла.
- Ясно.
Они снова возвращались из школы вместе. Игнат догнал, а Сашка промолчала. Шли долго, не торопясь, не глядя друг на друга, но иногда касаясь плечами, и все равно дорога показалась короткой. Когда вошли в подъезд и поднялись на несколько лестничных пролетов, он вдруг позвал ее негромко:
- Аля, подожди.
Сашка остановилась, повернулась, и их глаза встретились. Она впервые за долгое время заговорила с ним так, как будто бы они снова были близкими друзьями.
- Пух, иди домой, тебя мама ждет. И лучше не жалуйся, скажи, что упал. Иначе будет только хуже. Зря ты влез, тебе с Чвыревым не справиться.
- Аля, но я хотел спросить…
Девочка упрямо качнула головой.
- Не надо. Ничего не изменилось, слышишь? Ничего. А мне пора домой.
- Но почему? Аля, почему?
Игнат шагнул вперед, а Сашка сглотнула. Если бы не стена - отступила бы, испугавшись вдруг этой близости, когда в тишине подъезда их разделял один шаг. Сейчас она бы тоже очень хотела знать « Почему?». Почему вместо того, чтобы уйти, она ощущает в горле странную горечь? Они ведь еще дети, откуда взялось это щемящее душу чувство, как будто на пороге встречи им вновь нужно расстаться.
- Сам знаешь. Потому что я – это я. А ты – это ты.
- Глупости! И что? Какая разница?
- Большая. Они так не думают, - неопределенно сказала Сашка. – И я тоже.
Эти двое еще не все договаривали и не все понимали. Не смели, не знали слов, заполняя паузы молчаливыми взглядами. Но потребность объясниться была, и это тоже казалось странным.
Сашка отвернулась первой и стала подниматься по лестнице, но Игнат догнал.
- Аля, подожди! Пожалуйста, возьми! - раскрыв рюкзак, достал и протянул ей в руки простую картонную коробку, размером вдвое меньше тетрадного листа. – Это тебе.
- Что это? Зачем?
- Сувенир. Просто так.
- Что? – изумленно выдохнула Сашка, но Игнат уже сбежал вниз, испугавшись, что она передумает взять подарок.
- Аля, только не открывай сейчас, - попросил, - дома посмотришь. Если прислушаться, то она шумит.
- Постой, Пух!
Он спустился на этаж, но, конечно, смотрел на нее.
- Скажи, а ты… Ты научился играть на гитаре? Хоть немного, как хотел?
Игнат улыбнулся, и ямочки на щеках ожили. При взгляде на них у Сашки радостно встрепенулась душа.
- Да! Конечно, я еще не все умею, и многому предстоит научиться, но я стараюсь. И даже песню придумал! Если хочешь, я мог бы тебе сыграть.
Он мог бы ей сыграть…
Сашка вдруг помрачнела и отпрянула от перил. Отвернувшись, быстро направилась к своей квартире.
- Пока, Савин. И не жди меня завтра утром! Все равно с тобой в школу не пойду!
А ночью отца снова мучил кошмар. Это случалось не часто, они были в доме одни, и Сашка поспешила на помощь.
Шевцов был пьян и метался по полу. То ли полз, а то ли катался – в полутьме отцовской спальни она так и не поняла, только услышала хриплые стоны и короткие выкрики. Это могло продлиться до утра и напугать соседей, и Сашка включила свет, склонилась над мужчиной и затормошила его, повторяя громким шепотом:
- Пап! Пап, проснись! Пожалуйста, проснись! Ты громко разговариваешь, так нельзя!