Эшвин (ЛП) - Роча Кит. Страница 29

Главная жрица Дэл шла последней. Она положила свою ладонь на центр рисунка, закрыла глаза, широко расставив пальцы, в то время, как ее губы двигались в беззвучном благословении. Когда она закончила, то повернулась, чтобы коснуться рукой Гидеона.

— Завтра?

— Завтра, — согласился он, потом повысил свой голос: — Спасибо всем за чествование нашего павшего брата. Сегодня вы поможете нам праздновать свою жизнь. Но сейчас…

— У нас есть незаконченные дела, — уверенно закончила Дэл, махнув рукой на своих подопечных. Каждая из девушек сделала короткий реверанс Гидеону, прежде чем двинуться к двери. Туда же отправились все, кто не был Всадниками по статусу, даже сестры Гидеона. Эшвин повернулся, чтобы последовать за Корой, но хватка на плече остановила его.

— Останься, — ласковая доброжелательность в голосе Гидеона ничуть не смягчила отданный приказ.

Koрa заколебалась, и даже Марисела уставилась на Гидеона с широко открытыми глазами. Через мгновение ободряющая улыбка принцессы вытеснила шок, и девушка потянула сестру к выходу.

Голубые глаза Коры оставались прикованными к Эшвину, пока дверь за девушками не закрылась.

По всей комнате жесткие и серьезные Всадники начали расслабляться. Они понемногу начали отходить друг от друга, и тихие разговоры, наконец, заполнили глубокое и глухое молчание.

Некоторые бродили по комнате, подходя к другим портретам на стенах, в то время как остальные последовали за Диконом к столу Гидеона, где дюжина кистей лежала рядом с остекленными каменными чашами с краской, переливавшимися всеми цветами радуги.

Гидеон жестом предложил Эшвину следовать за ним в центр Храма. Оттуда открывался прекрасный вид на длинные стены и картины, украшавшие их. Фигуры начинались на дальней стене за алтарем — тринадцать человек. Десять из них были окрашены в яркие цвета с элегантным мастерством. Последние трое были очерчены простыми черными контурами.

В первом Эшвин узнал Дикона, во вторым был Адриан Мэддокс, кузен Гидеона, который сбежал в Сектор 4. Последним был сам Риос.

— Истинные Всадники, — пробормотал Гидеон. — Тринадцать из нас. На мой взгляд, достаточно символично. Хотя, в отличие от моего деда, я никогда не утверждал, что мы происходим непосредственно от самого Бога.

Эшвин наблюдал, как Ана поднялась по ступеням, остановившись перед одним из Истинных — высоким, стройным чернокожим мужчиной, с изящно уложенными подстриженными волосами, квадратной челюстью и пронзительными карими глазами.

— Ее отец, — прокомментировал Гидеон. — Он умер во время нападения на Центр-Сити внутри Эдема, и Ана ходатайствовала, чтобы занять его место. Она уложила на лопатки всех мужчин, претендующих наравне с ней, во время первых же испытаний.

Эшвин вспомнил осторожный многозначительный взгляд, которым она одарила его в первую ночь в бараке. Женщины время от времени требовали права бороться бок о бок с солдатами на Базе. Очень немногие из них были приняты в пехоту, но генералы быстро отменили эту практику. Независимо от того, как отличились женщины, мужчины-солдаты оказались не в состоянии справиться с их присутствием.

Это была причуда, которой Эшвин никогда не понимал. Люди приходили с ограниченным набором навыков. Большинство были ужасны, почти поголовно. Он считал преступно неумелым использованием ресурсов, когда кто-то проявлял склонность тратить время на такие несущественные детали, как пол солдата.

— Если она настолько хороша в бою, разумно позволить ей бороться.

Губы Гидеона дернулись:

— Очень логическая оценка.

Риос повернулся направо и показал на место в нижней части стены. Изображение Аны было в конце ряда, простой черный контур, но в нем все-таки удалось захватить кудрявые темные волосы, форму носа и напряженный изгиб ее губ.

— Это первый ритуал, после которого мы воспринимаем себя как Всадников. И последний. С того дня, как они присоединяются к Братству, каждый Всадник знает, что смерть рано или поздно придет за ними. Они смотрят на эту стену. Истоки собственных похорон.

Эшвин взглядом заскользил вдоль стены. Много людей уже были разрисованы, но были и другие контуры — Рейес, сонный и дерзкий. Ивэн, выглядевший сурово и бесчувственно, как любой солдат Махаи. Зик, со своими характерными чертами лица и торчащими волосами. Хантер, высокий и мощный. Его впечатляющая сила выражалась не столько командным выражением, сколько очертанием его бицепсов.

На противоположной стене набросок Джейдена был таким же огромным. Гейб подошел с одной из кистей и тщательно нанес глубокий янтарный мазок на волосы, упавшие на лоб Джейдена. Рейес присоединился к нему с более светлым оттенком золотистого цвета, смешивая краски вместе.

— Некоторые из ребят довольно хорошие художники, — тихо сказал Гидеон. — Дэл придет позже и закончит портрет, но первые мазки всегда делают братья Всадники.

Связующий ритуал, скрепляющий узы Братства.

Эшвин мог оценить мудрость этого. База усовершенствовала такую тактику, подняв создание сплоченного командного подразделения до точной и циничной науки. Даже солдаты Махаи не были застрахованы от смерти — татуировки, украшающие спину Эшвина, доказывали это. Пока Koрa не спросила его, он никогда не задумывался о логическом обосновании. Он слишком привык имитировать действия окружающих людей.

Но татуировка не имела значения связи между солдатами на Базе. Выкованный совместный опыт — вот что было важно!

Когда Лоренцо Круз обратился к нему с просьбой в отчаянной попытке спасти своего смертельно раненного возлюбленного, Эшвин не смог отказать ему, хотя и пришлось использовать навыки Koры, чтобы сделать это.

Это было Кодексом чести на Базе. Понимание. Просьба об одолжении. Обязательство вернуть долг.

Семь месяцев назад, Эшвин вернул ту услугу. Он перебирал в уме фрагменты, его мысли кружили вокруг Коры, все чаще и чаще возвращаясь к ней.

…Тогда он попросил Круза найти безопасное место, чтобы спрятать ее. Обязательным условием было не раскрывать это место, даже если бы Эшвин потребовал.

Долг востребован. Долг погашен.

Круз выполнил просьбу. Но не так, как Малхотра планировал. Эшвин думал, что напарник найдет безопасный дом или вообще увезет ее, возможно, забрав в горные общины. Чтобы не тащить ее полмили от импровизированного госпиталя до дома человека, управлявшего им.

Но все пошло не так, как он ожидал. Он не был в состоянии найти Кору, даже когда отправился на ее поиски. И Круз сдержал свое слово. Столкнувшись с безрассудным гневом Эшвина, напарник выстрелил ему в ногу. Малхотра хотел причинить ему боль.

«Страх боли, Эшвин. Это может сломать человека. Если ты попытаешься забрать ее откуда-нибудь прямо сейчас, ты только испугаешь ее. Ты причинишь ей боль. Ты не сможешь держать ее в безопасности, пока не возьмешь себя в руки»…

Это была самая тяжелая истина, которую кто-либо когда-нибудь говорил ему. Мало кто осмелился бы. Но Эшвин чувствовал дуло пистолета Круза приставленное к затылку, отведав свою собственную смерть на вкус, и знал, что Круз был прав.

Он не смог бы таким понравиться Koре.

Сломанный. Дикий. Одержимый ее ароматом, ее взглядом, мыслями о ней. Такими он видел Сектора в своей войне, а затем он вернулся на Базу, чтобы подчиниться рекалибровке.

Они выдрали Кору из него. Потребовались месяцы целенаправленных пыток, чтобы вернуть ему спокойствие, обоснованное логикой. Холодное оцепенение. Мир безмолвия.

Она уничтожала недели пыток каждый раз, когда прикасалась к нему.

— Малхотра.

Эшвин обернулся и увидел Дикона, стоящего в шаге от него и протягивающего кисть ручкой вперед. Хотя в отстраненной части его мозга не возникало проблем с распознаванием эмоциональных манипуляций, организованных Гидеоном, честная оценка показала… приступ боли. Удивление и что-то еще, острое и мятное, как травяной чай, который он приобрел в подарок для одного из своих домашних кураторов, чтобы подорвать лояльность.