Вечная отличница: В школе арабских танцев - Оселедчик Михаил. Страница 8

— Так это же хорошо!

— Я такая толстая! Неуклюжая!

— Ксюша, перестань, прошу тебя. Даже в шутку нельзя говорить унижающие тебя вещи. Ты — самая красивая женщина из тех, кого я знал. И у тебя потрясающая фигура! Именно о таком щедром женском теле мечтает каждый мужчина!

— Хотелось бы верить…

— Хочешь, докажу?

— И как же?

— А вот так!

Альберт быстро придвинулся к ней и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, плечи, груди. Некоторое время Ксения оставалась по привычке напряжена, но руки Альберта были такими ласковыми, такими мягкими, что она очень быстро расслабилась. Постепенно ею все сильнее овладевало желание, скоро оно стало нестерпимым. Она позабыла обо всем на свете, кроме того, что сейчас происходило с ней. Ксюша и не подозревала, что удовольствие может быть таким мучительно сладким.

Она чуть согнула ноги в коленях и заставила Альберта лечь сверху, притиснула к себе так, чтобы почувствовать его возбуждение, его силу. Она понимала, что он с трудом сдерживается, и тоже не хотела ждать. Она заставила его войти в нее и упруго сдавила его тело коленями. Он застонал и ритмично задвигался внутри ее. На секунду он застыл, наслаждаясь мгновениями полной, абсолютной близости. И вновь началась бешеная скачка. Скрипела добротная широченная кровать, амплитуда проникновений становилась все больше, все яростнее Альберт входил в нее, то почти полностью выпрыгивая наружу, то вновь вонзаясь во влажное лоно до самого упора…

— Не закрывай глаза! — хрипло ворвался в ускользающее сознание Ксюши голос Альберта. — Хочу видеть… как они… безумными становятся…

Еще пара секунд — и Ксюша словно со стороны услышала собственный крик. Судорога свела ее тело, она как-то умудрилась выскользнуть из-под Альберта и согнулась пополам, содрогаясь в сладких конвульсиях. Жар окатил ее от живота до кончиков пальцев, глаза заволокло молочной пеленой, стены закружились пестрым хороводом… Альберт без сил упал на ее вздрагивающую грудь.

Их тела были мокрыми от пота, скомканные влажные простыни сбились в угол постели. Но это совершенно не раздражало. Обоим было настолько хорошо, что обращать внимание на подобные мелочи казалось пустым и недостойным делом.

Они лежали, не имея сил пошевелиться. Двигаться и не хотелось. Ксения рассеянно гладила спину, ягодицы, бедра, сильные руки Альберта. Сознание медленно возвращалось к ней, хотя в ушах еще шумело… Она подумала, что готова лежать так всю жизнь. Наверное, это и называется любовным безумием, вяло подумала Ксюша. Хорошо, что наконец удалось познать, что это такое. Обидно было бы прожить всю жизнь в невежестве…

Она почувствовала невероятную нежность к своему мужчине, тихонько поцеловала его в висок и погладила по волосам.

Альберт приподнялся и лег на спину рядом с ней.

— Господи, Ксюнчик! Ты просто чудо! Ты знаешь?

— Нет, — лениво ответила она. — Не знаю. Мне никто и никогда этого не говорил.

— Значит, мне повезло. Буду первым, кто открыл тебе правду.

Ксения повернулась на бок.

— Спасибо.

— За что?

— За все…

Альберт ласково погладил ее по круглой ягодице:

— Бедная моя! Сколько ж ты натерпелась, если благодаришь за то, что принадлежит тебе по праву!

— Знаешь, Альберт, если бы все мужчины были такими, как ты…

— Было бы ужасно скучно жить на свете! — продолжил он фразу. — Представляешь, если бы все были такими же слащавыми и велеречивыми! Никакого разнообразия! Никаких драм и переживаний! Никаких сетований на тяжелую женскую долю!

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнула Ксюша и взъерошила его волосы. — Поверь, большинство женщин отдали бы все на свете, чтобы поскучать с такими, как ты выражаешься, «слащавыми», но милыми и ласковыми мужчинами. Я-то знаю…

Альберт посерьезнел, опять притянул ее к себе и стал целовать, постепенно разгораясь сам и разжигая огонь в ее теле. Страсть заставила их позабыть обо всем и любить друг друга неистово, сильно, упоенно…

Когда они оторвались друг от друга, обоим казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Кровь стучала в висках. Оба тяжело дышали.

— Мы с тобой как мышки, свалившиеся в аквариум! — пошутил Альберт.

— Главное, чтобы в комнату в самый неподходящий момент не вошла хитрая кошка, — ответила Ксюша.

Альберт с восхищением смотрел, как она потянулась всем телом и, словно тигрица, выгнула спину, выставив вперед тугие груди.

— Вот кто у нас кошка на самом деле! — прогудел он нарочито низким голосом и обвел языком ее соски.

Ксения принялась шутливо отбиваться от него, приговаривая:

— Все! Все! Охрана труда! Не могу больше заниматься любовью!

Альберт слегка отодвинулся от нее.

— Обиделся?

— Нет, ну что ты! Просто не могу оторваться. Прости, но ты сама виновата: нельзя быть такой красавицей.

Она переливчато рассмеялась. Услышать такие слова приятно любой женщине, Ксюше же они были приятнее во сто крат. Много лет она слышала в свой адрес одни гадости. Почему так получилось? Почему ее не любила мама? Почему с такой жестокостью к ней относился муж? Может, действительно она сама виновата? Не следовало позволять так относиться к себе, не следовало…

И тут ей в голову пришел один странный вопрос: а почему во всех несчастьях мы всегда виним только себя? Ведь нас окружают люди с собственной волей, зачастую более чем недоброй, с желаниями и намерениями причинить нам зло. Получается, что и они виноваты в тех несчастьях, которые мы претерпеваем. Почему же мы не говорим о своих чувствах, а по привычке подставляем голову чужому карающему мечу? Откуда эта страсть к самобичеванию?

А может быть, стоит чуть больше любить и уважать свою собственную персону? Обвиняя во всем себя, мы тем самым оправдываем тех, кто причиняет нам зло, и снимаем ответственность с них. А это несправедливо! И неправильно! Мы пытаемся изменить и исправить себя, а нужно менять и свое окружение, с которым нам плохо. Зачем терпеть дурное отношение людей, которые наше терпение воспринимают как бессилие, а попытки наладить отношения — как бесхребетность? И начинают наслаждаться своей безнаказанностью, и мучают нас еще сильнее…

Хорошо было Льву Толстому или Ганди проповедовать непротивление злу насилием. Они были великими. А что делать обывателям, желающим самого элементарного житейского счастья и тепла? Сопротивляться?

«Я поступила правильно, — подумала Ксения. — Но что делать дальше?»

Альберт будто угадал ее мысли:

— А дальше нужно встать, хоть жутко не хочется, выпить кофе, поесть и поехать по магазинам.

— Зачем?

— А затем, разлюбезная Ксения Сергеевна, что вам нужно купить одежду и все прочее, что полагается молодой красавице. Или вы собираетесь идти в понедельник в офис в своем восхитительном красном платье? Я, конечно, не против, можно даже сказать, «за». Но боюсь, мужская половина нашего славного трудового коллектива после созерцания вас в этом наряде окажется абсолютно непригодной к эффективной деятельности на благородной ниве юриспруденции. А женская половина вынудит меня идти к начальству просить денег на косметический ремонт помещения.

— Почему? — давясь от смеха, спросила Ксения.

— А потому, драгоценнейшая, что наши дамы лопнут от зависти, что приведет к насущной необходимости менять обои, белить потолок и заново лакировать паркет. Следовательно, как рачительный начальник я должен сэкономить деньги родной корпорации, а для этого купить тебе одежду.

Ксения поскучнела:

— Послушай, то, что я сплю с тобой, еще не значит, что я собираюсь разводить тебя на деньги. Я не содержанка и не проститутка.

— Как говаривал кот Бегемот, «очень даже обидные ваши слова»! При чем тут проститутка и содержанка?! Извини, но это совершенно нормально, что мужчина, которому нравится женщина, покупает ей подарки и стремится побаловать.

— Может быть, это нормально для нормальных женщин, но не для меня. Я хочу свободы и независимости.

— Хорошо, — неожиданно покладисто отозвался Альберт. — Давай тогда проанализируем ситуацию с рациональной точки зрения. Согласна?