Можете прийти и получить - Гарднер Эрл Стенли. Страница 6

На улице стоял охранник. Похоже, он не слишком серьезно относился к своим обязанностям. Вынув из кармана небольшой кожаный мешочек, который всегда был у меня при себе, я набил его кирпичной крошкой. Плотно набитый, такой мешочек представляет собой внушительное оружие.

Я начал осторожно подкрадываться к охраннику.

Минут через десять он наконец заметил меня. Рука его потянулась к поясу, мой мешочек со свистом прорезал воздух и обрушился ему на голову. Он рухнул как подкошенный.

Перешагнув через охранника, я подошел к одному из окон в задней части дома. На кухне никого не оказалось.

В конце длинного коридора мерцал слабый свет. Прислонившись спиной к стене, там сидел человек, в каждой руке у него было по пистолету. Склонив голову на грудь, он глубоко и мерно дышал. Я прошел мимо него, приблизился к двери, из-за которой доносились голоса, и немного помедлил. Потом без стука открыл дверь и шагнул в комнату. Она была обставлена как кабинет, в центре стоял огромный письменный стол. Лучи маленькой настольной лампы освещали лица присутствующих — бледное личико девушки с родинкой, крысоподобные черты ее спутника, в котором я сразу узнал одного из самых грязных и продажных адвокатов города, и громадного человека, сидевшего за столом.

Последний интересовал меня больше всего.

Он был бледен как полотно, с отвислой кожей и жирными пористыми губами, с двойным подбородком.

Его глаза отражали свет лампы и пучками сверкающих лучей посылали его обратно. Мне еще не приходилось встречать на человеческом лице более жестокого и безжалостного выражения, чем у этого типа, уставившегося сейчас на девушку.

— Итак, ты опоздала с условным знаком. Ему удалось удрать, и непонятно, каким образом. — Голос у него был тихий, мягкий, монотонный, лишенный всякой выразительности. Зато в глазах читалась беспощадная ненависть.

Девушка старалась тщательно подбирать слова, голос ее слегка дрожал, в нем слышались панические нотки, хотя она и пыталась скрыть свой страх:

— Может… он… прятался на чердаке?..

— Значит, его предупредили, — возразил ей бесцветный голос. — Тогда — кто? Кто его предупредил?

Босс с ледяным взглядом так увлекся допросом, что даже не услышал, как я тихонько открывал дверь. Впрочем, даже если бы он меня и услышал, то, скорее всего, принял бы за одного из своих охранников — лишь огромный стол был ярко освещен, все остальное помещение тонуло во мраке.

Я приблизился к столу.

Девушка уже пала духом, и голова ее поникла.

Человек за столом оторвал тяжелый взгляд от девушки и поднял глаза.

— Итак… — Голос его по-прежнему оставался бесцветным, хотя глаза поблескивали недобрым огнем.

— Итак, я приветствую вас, — сказал я. — Вот, зашел пожелать доброй ночи.

Я следил за ним, словно ястреб, надеясь увидеть, как предательски дрогнут мускулы на его лице и он потеряет самоконтроль. Но ничего подобного не случилось.

Его лицо оставалось непроницаемым. Взгляд был по-прежнему твердым и суровым, голос тоже не изменился.

— Ах вот оно что… Мистер Дженкинс собственной персоной. Входите, присаживайтесь, Дженкинс. Мы как раз говорили о вас.

Я подошел поближе, не сводя глаз с его рук. Крысиный адвокат опустил руку в карман пиджака, но его я не боялся — ему не хватило бы мужества выстрелить.

— Я зашел сказать вам, что вы все не правы. Когда я вышел от девушки, я постоял за дверью и прислушался, не станет ли она звонить по телефону или не подаст ли условный сигнал. Я слышал, как она три раза поднимала и опускала шторы, и сообразил, что под окнами стоит машина, а стало быть, у запасного выхода, скорее всего, тоже засада. Вот и все. И все же я решил встретиться с вами. Когда я увидел, что девушку повезли на разборку, я поехал следом. Хотел поговорить.

Сидевший за столом человек движением руки дал понять, что к девушке вопросов у него нет, при этом он не отводил взгляда от моего лица.

— Дженкинс, когда-то я уже говорил вам это, скажу еще раз. Можете занять место рядом со мной. У вас будут деньги, много денег. У вас будут люди, готовые выполнить любую грязную и опасную работу. У вас наконец будет возможность применить свои блестящие способности по назначению.

Я понимающе кивнул:

— Припоминаю. И сразу после этого вы обманули меня, утаив те бумаги.

На этот раз в его серо-голубых глазах промелькнуло подобие какого-то выражения. Видимо, он положительно оценил мои слова. Похоже, этот человек с мертвенно-бледным лицом и ледяными глазами все-таки был не лишен чувства юмора.

— И вы еще говорите об обмане! Вы ведь тоже кое-что увели у нас из-под носа. Так что будем считать, что вы вскрыли для нас тот сейф… ну, скажем, в качестве расплаты за свое надувательство. Уж не знаю почему, с завещанием ничего не вышло. Адвокат клянется, что собственноручно уничтожил его и что ни о какой подмене не могло быть и речи, и все же…

Я перебил его:

— Не стоит об этом. Вы обманули меня с самого начала, утаив две бумаги. А то, что случилось потом, — всего лишь проявление моего недовольства. А теперь я хотел бы получить эти бумаги, получить прямо сейчас, иначе моему недовольству не будет границ и вы окажетесь в сточной канаве.

— Дженкинс, я отдам вам эти бумаги, когда сочту нужным. Однако должен предупредить: либо вы принимаете мое предложение и остаетесь с нами, либо вас вынесут вперед ногами.

Я придвинул свой стул ближе и посмотрел ему прямо в глаза:

— Либо вы отдаете мне бумаги, либо вас ждут очень и очень большие неприятности.

Пальцы его вцепились в край стола так крепко, что даже ногти побелели, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Дженкинс, — произнес он спокойным ровным голосом, — несколько дней назад вы опять сунули свой нос в наши дела, и это обошлось мне в пятьдесят тысяч долларов. Я не могу позволить, чтобы подобное повторилось. У вас была возможность…

Я не дал ему закончить. До сих пор я вел эту партию. Я сделал ему предупреждение, дал понять, что легко могу его найти и войду в его кабинет, когда мне заблагорассудится. Теперь же подошла его очередь, и я мог не только не сделать следующего хода, но и распрощаться с жизнью.

С силой размахнувшись, я обрушил набитый кирпичной крошкой мешочек на настольный светильник. Лампочка разлетелась вдребезги, в комнате стало темно.

Одним прыжком я очутился у двери, хотя открывать ее не стал — в коридоре горел свет, так что я был бы изрешечен пулями даже не ступив на порог. Но я сделал ставку на сонного охранника, сидевшего за дверью, и на адвоката.

И я не ошибся.

Не долго думая адвокат трижды выстрелил в направлении стула, на котором я только что сидел, после чего в комнате воцарилась тишина.

— Придурок! — прорычал босс с ледяными глазами.

Послышался топот бегущих ног, и дверь с треском распахнулась. Охранник, вооруженный двумя пистолетами и готовый к действию, ворвался в комнату и по инерции пролетел вперед, к подоконнику. Я же только и ждал этого момента.

Получив пинок сзади, он отлетел на середину комнаты, а я, воспользовавшись тем, что он освободил дверной проем, бросился к двери и помчался по коридору.

Адвокат выстрелил мне вслед. Он мог пристрелить охранника, но это, по-видимому, его нисколько не смущало. Куда попала пуля, не знаю. Главное, она не попала в меня.

Уличный охранник все еще был без сознания. Выходит, я рассчитал правильно — он проваляется никак не меньше часа. Снова залаяла собака, и больше ни звука.

Все окна в доме были темные. Если соседи и слышали пистолетные выстрелы, они, вероятно, приняли их за автомобильные выхлопы.

Выбравшись на улицу, я злорадно ухмыльнулся. Теперь этому жирному борову с ледяными глазами придется поискать другое логово. Можно не сомневаться, я основательно вывел его из себя. Он понял, что я не шучу. Этот город стал слишком мал для нас обоих, и кто-то из нас обречен.

Но одно преимущество у меня все-таки было. Он зашел слишком далеко с этой ювелирной выставкой, и это давало мне возможность следить за его действиями.