Мой (не)любимый дракон (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 76

(***Песню Ллары написала замечательная Марина Эльденберт.)

Шаг, другой — и вот он рядом, берёт меня за руку. Ну как берёт, скорее сцапывает. Жёстко перехватывает запястье пальцами и под гробовое молчание уводит за подёрнутые винным бархатом кресла. Молоденький лакей в цветастом комплекте: сине-зелёные чулки, курточка и короткие штаны-буфы распахивает перед нами двери, испуганно отводя взгляд.

Идём в тишине, разгоняемой его тяжёлой поступью и быстрой дробью моих каблуков. Скальде впереди, я за ним. Вбираю в себя шлейфом тянущиеся за тальденом флюиды гнева и отзеркаливаю их в виде своего раздражения.

— Я не передумаю, если что, — предупреждаю этого барана или, скорее, его бараний затылок, потому что Герхильд и не думает оборачивается.

За каменной ловушкой — бесконечно длинным коридором начинается бесконечно длинная лестница. С крутыми ступенями, которые приходится преодолевать по две сразу, потому что Его Драконовеликолепие идёт, не сбавляя шаг. Запястье, поначалу неприятно нывшее от крепкого захвата, начинает стонать. Ну то есть не запястье, конечно, а я воспроизвожу какие-то невнятные звуки, тщетно пытаясь высвободить настрадавшуюся за последние минуты руку. Без толку. Чувство такое, будто её зажало заевшими тисками. Основательно так проржавевшими.

Ну прямо как мозги у Герхильда.

Не знаю, сколько мы так блуждали в напряжённом молчании, коридорами, галереями, анфиладами, пока наконец не добрались до императорского кабинета. Где тальден бесцеремонно зашвырнул меня в кресло, сам навис надо мной, вжимая ладони в жалобно заскрипевшие под тяжестью драконьего тела подлокотники, и ледяно так потребовал:

— Откажись от своих слов.

— Ни за что! — подаваясь вперёд, выпалила в вельможную физиономию. К тому моменту уровень бурливших во мне эмоций достиг критической точки, и мне ничего не оставалось, как выплеснуть их на Герхильда. — Не откажусь, хоть застрелись! Э-э-э… В смысле, заколись!

Не припомню, чтобы где-то в замке видела огнестрельное оружие. Наверное, до него адальфивцы ещё не додумались.

— Фьярра, ты не понимаешь, — не то сказал, не то простонал Скальде.

Ладони соскользнули с гладкого дерева, забирая с собой жар случайных прикосновений. Тальден выпрямился, собираясь увеличить расстояние между нами, но я ухватила его за руку, едва не зажмурившись от вспыхнувшего на коже обручального узора.

Никогда ещё не сиявшего так, что можно ослепнуть. Никогда ещё магическая вязь, жидким серебром растёкшаяся по запястью дракона, не была такой яркой.

— Не понимаю чего? Что таэрин проявляется у тебя, когда рядом я, но женишься ты на другой?

Мягко высвободившись, Скальде прошёлся костяшками пальцев по моей щеке, медленным, тягучим движением, выбивая из меня ярость, взамен оставляя тоску и горечь в сухом остатке.

— Я ведь сказала, что не боюсь выходить замуж. А ты… Дурак, а не дракон, — увернулась от очередной ласки, отозвавшейся в груди пронзительным, щемящим чувством. То ли болью, то ли нежностью. А скорее, всем вместе. — Разве не понимаешь, как сильно меня ранил?

— Храбрая девочка. — Скальде легко потянул меня за руки, заставляя подняться, и прошептал, переплетя наши пальцы: — А я трус, Фьярра. Трус, потому что сейчас, когда ты со мной, боюсь за тебя ещё больше. Откажись от своего права. Я должен жениться на эсселин Талврин. Так надо.

— Нет, — окунулась во тьму любимых глаз и тихо, но твёрдо сказала: — Не откажусь.

Со всех сторон повеяло холодом, на стены плеснуло ледяными узорами. Скальде резко отстранился, отошёл, сжимая пальцы в кулаки и пряча в них голубую мглу, губительным ядом прорывавшуюся из него в этом мир.

— Ты не всё знаешь, Фьярра. Разве не видишь? Тебе даже находиться рядом со мной опасно!

— Ну так расскажи. Объясни, почему она, а не я.

Магия полупрозрачными змеями расползалась по кабинету, впитывалась в ковры и скрадываемую полумраком мебель. Ледяная корка засочилась по стенам каплями талой воды. Минуту или две он смотрел на меня, не сводя взгляда, а потом заговорил. О недавнем случайном открытии. О том, что Ариэлла — потомок Арделии и что он где-то там вычитал, что проклятие, начавшееся с одной алианы этого рода может прерваться на другой. Всего-то и нужно на ней жениться. Провести ритуал бракосочетания, сдобрив его каким-то мудрёным заклинанием. И тогда (теоретически) всё у всех должно быть отлично. А вот практически — это ещё предстояло выяснить.

Вот ведь ледоголовый и твердолобый. Всё указывает на то, что я его спасение, а он цепляется за Ариэллу.

— Какой же ты, Герхильд, всё-таки ледяной! — Я подскочила к нему и в порыве чувств со всей силы толкнула в грудь, чтобы хоть как-то эту глыбу подмороженную встряхнуть. — Готов довериться непонятно откуда взявшейся книжице, чтобы исправить ошибку своего предка, не послушавшегося сердца, а последовавшего голосу разума. Потому что ему казалось, что так было правильно. И ты сейчас совершаешь то же самое, разве не понимаешь? Отрекаешься от любви из-за клочка бумажки. И после этого ещё надеешься снять проклятие?

Как бы своими действиями ты его не проапгрейдил, милый.

— Плюёшь на нашу связь, на меня и мои чувства. На ледяных ари, непрозрачно на меня намекнувших. А главное, на жизнь девушки, моей подруги, которая уж точно не виновата в том, что вы, Ледяные, не умеете любить и чувствовать, а руководствуетесь только рассудком!

Горькая усмешка и слова, заставившие меня замереть, не дыша:

— Наверное, потому я сейчас схожу с ума. От неумения любить. Тебя.

Он стоял в шаге от меня, и единственное, о чём я могла тогда думать, как заклинание повторяя про себя это своеобразное признание в чувствах — признание, которое уже и не надеялась услышать — это о том, как сильно хочется укрыться в его объятиях. Услышать шёпот-обещание, что больше никогда не отпустит. Потянуться за поцелуем, который прогонит любые страхи — мои, его. Наши. Подарит уверенность, что вместе справимся со всеми проклятиями. Укротим его безумную магию и на кукловодшу морканту тоже найдём управу.

Но Скальде молчал. Не спешил разрушать преграду, через которую я рвалась к нему отчаянно. Не то раздумывал над моими словами, не то подбирал свои, размышляя, как бы поделикатнее послать приставучую алиану.

А приставучая алиана тем временем продолжала мечтать о драконьих объятиях. И я сама потянулась к нему. Провела ладонями по твёрдым плечам несмело, ощущая, как под шитым золотом камзолом напрягается и без того напряжённое тело.

— Скажи, глядя мне в глаза, что готов, несмотря на то, что люблю тебя, а ты любишь меня, отречься от наших чувств. Скажи, что готов прожить жизнь с той, что тебе безразлична. И растоптать сердце другой, за которую так боишься.

Скажи, что абсолютно уверен в действенности ритуала, и моя подруга не пострадает. Что будет с тобой счастлива. А ты будешь счастлив с ней. Позволишь мне выйти замуж за другого… Но даже если ты всё это скажешь, мы оба знаем, что ничего из твоих слов не будет правдой. Скальде, пожалуйста… — Я умоляла, шептала, заклинала. Наверное, впервые обнажая перед ним душу, говорила всё, что чувствую.

Не способная бороться с собой, с тем, как меня непреодолимо к нему тянуло, бережно коснулась усталого лица, ощущая подушечками пальцев холод его кожи. Как будто бежавшая по телу кровь становилась льдом. Смертоносная сила целого колдовского рода билась о преграду человеческой оболочки в отчаянной попытке вырваться.

— Прислушайся к сердцу. Не к страхам и не к тому, что говорит тебе книга, так удачно вдруг здесь появившаяся. Разве это не странно? — Обхватила твёрдую ладонь мага — ледяную, как будто это он превращался в неживую статую, и прижала её к своей груди. — Слушай своё сердце и не разбивай моё. Не повторяй ошибок Валантена.

Захлестнувшая нас тишина была хуже пытки. Я вглядывалась в лицо мужчины, которого до безумия любила, настолько, что больше не боялась рискнуть ради него жизнью, и пыталась отыскать в серой стуже глаз ответ на единственный вопрос, что сейчас имел значение. За те невыносимо долгие секунды — каждая длиною в вечность — пока он принимал судьбоносное для нас обоих решение, успела несколько раз умереть от отчаянья и воскреснуть в надежде, что моя порой такая страшная сказка всё-таки закончится хэппи-эндом.