Дауншифтер (СИ) - Денисов Вадим Владимирович. Страница 61

— И случайно не поднимешь, проходняком. Даже если от доброты душевной, мы, вон, домкраты с собой везли, — Сомов, глянув на дно илимки, тоже отмёл очередной вариант.

Случайный забредший человек вполне может поправить окно, полати, починить дверь, в общем, по мелочи. Это считается хорошим тоном, такое поведение приветствуется — нашёл приют, помоги следующему путнику. Выровнять избу, да ещё и всего в две руки, случайно не получится.

— Чего гадать, свежий скол смотреть надо, как говорит мой знакомый геолог Саня Даценко с «Волчьей Пади»… — устало вздохнув, молвил Дмитрий.

— У меня чисто, — доложил я, пряча тепловизор в чехол.

Засучив рукав, Гумоз опустил ладонь в воду и громко объявил:

— Прогрелась, тёпленькая. Собачку-то гони, пусть работает.

Спохватившись, Ильяс отложил «тигр» на кокпит, отстегнул пса и громко скомандовал:

— Вперёд, ищи! Ищи, Шайтан!

Обрадовавшись, собака с кучей брызг шумно разбила зеркало старицы и, резво молотя по воде мощными лапами, поплыла к берегу. Мы ждали. Выбравшись на пляж, Шайтан первым делом отряхнулся, а потом ломанулся к избе. С остановками обнюхивая углы, пёс быстро полил ближний, начиная ставить на территории свои метки, обежал квадратное строение по кругу и направился к баньке, стоящей на сваях возле старицы. Пронёсся по территории, с удовольствием попил воды и, усевшись на песок, несколько раз протявкал без какой-либо тревоги. Тепловик плюс собака — отличные средства контроля.

— Причаливаем, — с облегчением скомандовал Ильяс.

В обрамлении ярко-оранжевых гирлянд из рябины, заготовленных для приманивая глухарей, избушка выглядела как-то особенно уютно и даже весело. Дверь была закрыта на деревянную щеколду-вертушку с пазом, окошко, выходящее к старице, выглядело целым, значит, внутри никого нет. Если и крыша цела. Наглая росомаха частенько именно через крышу и проникает. Но кровля, как и остальной сруб, тоже была сделана из лиственничных хлыстов, не проломишь такую крышу… Правый с фасада свес был побольше левого, он опускался почти к самой земле, образовывая сбоку небольшой открытый амбарчик. Имущества там, кроме козел, не было. Зато лежала груда ещё не наколотых чурбаков.

Открыв дверь, мы вошли внутрь, сначала парами, а потом все вместе.

Сразу стало ясно, что никто здесь постоянно не живёт. В то же время нетрудно было заметить, что избу регулярно посещали. Тут большой сообразительности не нужно, кто-то же ставил клеть… Интерьер был стандартным: бревенчатые стены с лохмотьями копоти в пазах, груда сухих сучьев у очага — буржуйки, понизу обложенной диким камнем. Низкий бревенчатый потолок, широкие полати или же нары, накрытые ватным матрацем, полки с какими-то банками и коробками по стенам, дощатый столик у окна, пара толстых и коротких чурбаков вместо стульев.

— Никита, пошли к баньке, осмотрим, — предложил Михаил.

Это строение не выглядело таким капитальным, как изба, здесь всё было попроще. А вот железная труба выше. На ближней свае виднелась отметка максимального подъёма речной воды в паводок — зарубка с неразборчивыми каракулями. В отсутствие визитёров баня успела отсыреть. Но железная печка, обложенная большими камнями основательно, чтобы тепло держалось дольше, оказалась на месте и в рабочем состоянии.

Вскоре работа закипела.

Гумоз быстро и ловко растопил буржуйку, и вот она уже со звуком взлетающего реактивного самолета начала сушить влажные стены. Здесь тоже можно спать, если гости подошли, широкая лежанка — те же полати. Вот только матраца нет.

Ребята не теряли времени даром. Над полосой жёлтого песка, поднимаясь к вершинам деревьев, медленно, неохотно, клубами поплыл сизый дым — ночь в сухой и теплой избушке нам обеспечена. Красота! Писк и возня потревоженных мышей под полатями, треск горящих поленьев, красные отблески по стенам и потолку баньки от дыр в печке и ровный успокаивающий гул трубы — всё будет хорошо, сейчас мы эту поляну оживим.

Но более всего мне нравилась замечательная мысль, что делать нам, оказывается, ничего не надо. Пробили точку, убедились, что всё на месте, отъезжая изба к зиме готова. Вот перекусим, и можно оправляться в новый путь. Новиков, напсиховавшийся на перекатах и сложном волоке, клятвенно пообещал, что назад он нас вытащит другой водной дорогой.

Судя по всему, в старице водится деловая рыба. Заходит отдохнуть. На вешалах возле избы сушилась рваная сеть. Местные ревниво вытаскивают такие снасти крюками, заметив, когда их ставят толстопузики. Там же лежали три переносные ловушки для рыбы, их ещё называют вершами. Принцип работы таких ловушек прост. В середину помещается что-то съедобное, а сама ловушка размещается неподалёку от берега. Рыба заплывает внутрь, а обратно выплыть не может, поскольку входное отверстие внезапно оказывается труднодоступным. У рыб существуют реальные проблемы с прохождением через такие отверстия, поскольку находясь в замкнутом пространстве, они начинают паниковать, суетиться и тыкаться куда угодно, кроме выхода. После этого вершу вынимают, развязывают дальний край и собирают улов…

Сарсембаев, как хозяин земли, начал собирать нехитрый стол, мужики бродили по берегу, а я решил вытащить спиннинг — попробую немного поверху.

Не вытащил и не побросал.

Куда-то убежавший Шайтан возник, как чёрт из табакерки, и сразу поставил всех на уши. Пёс был чем-то сильно напуган, жался к ногам и норовил спрятаться за спину.

— Шерсть дыбарём! — Новиков, успокаивающе поглаживая собаку, оглянулся на меня. — Под рукой поднимается! Амикана увидел, Шайтан, или чего похуже?

Гумоз задрал голову, вглядываясь в редкий строй лиственниц на гребне, прислушался и, перекидывая помповик из-за спины на грудь, зычно рявкнул:

— В ружьё!

Но мы уже и сами сообразили.

В дверях зимовья возник взволнованный Ильяс с разделочной доской в руке, который тоже всё понял, исчез и вернулся уже с «тигром» в руках. Шайтан побежал к нему. Встав сбоку от избы, мы напряжённо высматривали на склоне возможные цели.

— Ты кого увидел, зверь? — тихо спросил Сарсембаев, подтянув пса за ошейник. — Там, наверху? Дальше?

— А не вернуться ли нам в водную стихию, господа? — с тихой проникновенностью предложил я, не чувствуя ни малейшего желания воевать.

— Верный ход! — поднял указательный палец Гумоз, а Димка, от которого я ожидал поддержки, вдруг посетовал:

— Эх, жаль, что нет у нас квадрокоптера… Хоть самого простенького, лишь бы с видеокамерой.

Мне захотелось хлопнуть себя головой по лбу, но я удержался.

— Приеду в Глухари, сразу закажу по спутниковому телефону со срочной авиадоставкой в Туру. Может, плавмагазин успеет прихватить. Ну, так что, хозяин, драпаем?

Ильяс молча кивнул, но тут в дело опять вмешался пёс. Схватив промысловика за рукав, он потащил его к тропинке, ведущей наверх.

— Хоть это и банальность, коллеги, но всё-таки жаль, что собаки не умеют говорить, — задумчиво произнёс Гумоз. — Однако не так уж велика опасность, если тянет в ту сторону. Показать хочет.

— Может, посмотрим? — предложил Новиков, почёсывая затылок.

— Хорошо бы разъяснить, мне спокойней будет, а, ребята? — попросил Ильяс.

— Чёрт с вами, топаем! — сдался я, не желая идти против обчества.

Поднимались осторожно. Собака, мелькая меж тонких стволиков, то отбегала вверх по склону метров на пятнадцать, то возвращалась. Наконец она выскочила на самый гребень, где сразу сделала стойку, а потом оглянулась. Значит, непосредственно на гребне тварей нет.

Только поднялись, как Сомов резко выдохнул:

— На землю!

Перед нами лежала долина.

Узкая, зажатая тайгой полоса, свободная от деревьев, вытянутая с юга на север. Где-нибудь в средней полосе России её могли бы назвать полем, но здесь такие слова не приняты. В крайнем случае, большая поляна. Лёжа на хрустком серебристом ягеле, я с огромным изумлением смотрел с высоты и понимал, что товарищи испытывают точно такое же чувство. Мы ожидали увидеть что угодно: от скопления невиданных тварей до обломков упавшего летательного аппарата.