Плюс пятнадцать ради успеха (СИ) - Ручей Наталья. Страница 63

Я едва сдержалась, чтобы не начать аплодировать, потому что легко узнала эти слова. Да, они были немного искажены, и ситуация была совершенно иная, но Матеуш только что ввернул своему приятелю те фразы, которые он говорил обо мне. Это поняла я. Это понял и Фрол.

— Наябедничали, значит… — вздохнул он. — Столько заплатил за молчание, а они…

— И на содержимое корзинки потратился зря, — поддел Ковальских, потом достал букет невесты, покрутил в руках и поинтересовался: — Ты же знаешь, к кому попадают твои цветы. Мне расценивать это как намек?

Фрол вырвал букет из рук приятеля, взглянул на меня, но я спрятала руки за спину. Тогда он протянул цветы Ларисе, но она-то видела, кому предлагалось первому — Матеушу! И потому невинно поинтересовалась:

— Так это намек для меня?

— Нет! — рявкнул Фрол и спрятал цветы за спину.

Его водитель, который привык понимать хозяина по единому жесту, выскочил из машины и попытался избавить босса от ноши.

— Так вот для кого намек? — хмыкнул Ковальских.

— Лев, — с трудом оставив букет себе, Фрол отдышался после небольшой схватки, — возвращайся в машину.

Водитель послушно ушел. Фрол уставился на букет, потом на Ковальских и махнул корзинкой в сторону лимузина.

— Ладно, поехали, поговорим. А это…

— С собой возьмем, — вдруг ты еще передумаешь, — Ковальских перехватил и цветы, и корзинку и направился к лимузину.

Фрол, улыбнувшись нам, молча исчез за дверцей заднего лимузина. Дверца закрылась. Машина отъехала от бизнес-центра.

— Ну? — с упреком взглянула на меня Лариса. — Жадины уехали и с едой, и с комфортом, а нам с тобой предстоит поститься и мозоли зарабатывать! И как это называется?

— Жизнь? — изобразив раскаяние, предложила я вариант.

— Ева Кирилловна, — ко мне подошел смутно знакомый высокий мужчина в черном костюме. — Меня зовут Назар. Я — личный водитель Матеуша Леславовича.

— Очень приятно, — теперь я вспомнила, что однажды видела его в холле с Ковальских. — Чем могу быть полезна?

— Это я могу быть полезен, — улыбнулся мужчина, кивнул Ларисе и вновь посмотрел на меня. — Матеуш Леславович попросил, чтобы я отвез вас, куда вы захотите.

— Спасибо, мы сами…

— Босс настоятельно попросил, — не принял отказ мужчина и снова взглянул на Ларису. — К тому же, вы спешите, а в центре сейчас очень большие пробки. Поверьте, быстрее меня никто вас туда не доставит.

— А нам что, нужно в центр?

— Еще как! — спохватилась Лариса. — Нам просто не терпится там оказаться! Спасибо, мы едем!

— Рад, — мужчина с улыбкой ушел, а через минуту подъехал на черном джипе Ковальских.

Мы не стали заставлять его открывать для нас двери и сами с этим прекрасно справились. Впрочем, он и не спешил угождать. По всему было видно, что он привык выполнять распоряжения только одного человека, и работал на равных, не раболепствуя.

— Ура! Не будет никаких мозолей! — Лариса с удовольствием разместилась на переднем сиденье и вытянула вперед уставшие за день ноги. — Вам сказать точный адрес или вы действительно в курсе?

— В курсе, — заверил мужчина, отъезжая от здания. — И про центр, и про дальнейшую поездку Евы Кирилловны в больницу.

— А к кому — тоже в курсе? — поинтересовалась я.

— Нет, — усмехнулся водитель. — Это уже не мое дело, а босса.

— Интересно как! — возмущенно пропыхтела я, но потом подумала, что Назар ни при чем, а того, кому бы я хотела показать степень своего возмущения, здесь не наблюдается, и замолчала.

Окинула прощальным взглядом бизнес-центр, где провела целый день и… Почти прислонилась к окну, чтобы рассмотреть лучше. Не показалось ли? И действительно ли тот худощавый мужчина, который статуей стоит на вершине лестницы и сверлит джип долгим взглядом, это…

— Корнев это, — довольно протянула Лариса, ни разу не взглянув в сторону, где он стоял, а увлеченно подкрашивая блеском губы. — Давно уже там. С самого начала знакомства с этим… хозяином горячего вертела!

— И по какому поводу у нас радость? — уточнила причину ее настроения.

— Пока без повода, — обернувшись, Лариса весело подмигнула. — Но что-то мне подсказывает, что повод будет! Будет, вот увидишь, мой самый смелый и отчаянный хлюпик!

Я улыбнулась. Водитель бросил на меня взгляд в зеркало и облегченно выдохнул, увидев, что скандала не прогнозируется. А Корнев, теперь уже и я рассмотрела, что это он — начал медленно, и сильно прихрамывая, спускаться по лестнице…

Лариса его страданий не видела — она вовсю болтала с водителем о футболе, который очень уважал ее папа. А потом, когда мы промчались мимо белого лимузина, открыла окно и визжала от восторга, оглушая своим писком всю улицу и перекрикивая гудки других машин, которыми ее восторг пытались заткнуть. Когда же мы остановились на одной из центральных улиц, она схватила меня за руку и потащила из машины, заставляя чуть-чуть пробежаться и не думая ни о каких мозолях.

— Смотри… — спустя пять минут пробежки, прошептала она с замиранием и кивнула куда-то вперед.

Я посмотрела на незнакомых прохожих, на поток иномарок, а вот когда подняла голову вверх…

Я увидела совершенство.

На боку одного из высотных зданий был не баннер и не картина, а настоящее произведение искусства. И на нем была изображена моя подруга, моя самая красивая подруга — в изумительном платье цвета неба. Она сидела на облаке, смотрела на двух симпатичных мужчин и никак не могла выбрать, кто из них лучше. А ее уверенный взгляд и улыбка говорили всем, кто проходил мимо и, любуясь, смотрел на нее: мне нечего торопиться с выбором, я знаю, кто мне нужен на самом деле… потому что я — это я…

— Лариса… — я смогла говорить только спустя минут десять, не раньше, порывисто обняла ее и снова уставилась на рекламу на торце дома. — Лариса, ты…

Я замолчала, переживая восторг. И услышала рядышком облегченный выдох.

Да, она волновалась. И потому, что это ее первый опыт. И потому, что знала, как об этой работе мечтала я. А потом она увидела, что я не завидую, а радуюсь за нее, и что это искренне.

— Что скажешь, Ев? — тихонько прошептала она.

— А-бал-денно! — я повторила ее слова и добавила немного своих: — Вот не зря ты столько тренировалась. Я всегда знала, что на батуте можно подпрыгнуть довольно высоко, но даже не предполагала, насколько!

Мы дружно рассмеялись.

Еще минут двадцать полюбовались невероятной красотой и сели обратно в машину. Я хотела в больницу, а Лариса — домой, но потом она решила, что пора мальчику увидеть, с кем я дружу, и тоже вызвалась поехать к нему.

Когда мы вышли у больницы, водитель настаивал на том, чтобы нас дождаться, но я уговорила его уехать. Я ведь здесь не на пять минут, я надолго — чего человеку портить вечер после рабочего дня?

Лариса, не участвуя в наших переговорах, ушла немного вперед. Я, довольная, что удалось настоять на своем, двинулась следом за ней.

— Ева Кирилловна! — догнал меня водитель. — Простите, чуть не забыл. Матеуш Леславович просил передать, что ваше домашнее задание остается прежним.

Я поначалу удивилась, а потом вспомнила…

— Спасибо, Назар, — поблагодарила мужчину. — До свидания.

— До свидания, Ева Кирилловна.

И только когда он ушел, я позволила себе волю в чувствах и застонала. Нет, ну надо же…

И не забыл ведь!

И ведь напомнил!

Домашнее задание… Он хочет, чтобы я тренировалась называть его только по имени!

Имя… Какое имя?!

Питон он!

Точно питон!

Глава № 43

Лариса так быстро шла по коридору больницы, что я практически бежала за ней и видела перед глазами только шлейф ее длинного белого платья.

— Что? — обернувшись и заметив мою улыбку, поинтересовалась она.

— Да вот пытаюсь понять, что тебя окрыляет. Успех или любовь?

Рассмеявшись, она остановилась, дождалась, когда я ее догоню, и вытянула вперед одну ногу, продемонстрировав новые босоножки на удобной платформе.