Плюс пятнадцать ради успеха (СИ) - Ручей Наталья. Страница 78

Просто теперь я рассмотрела кота, и поняла, почему он не хотел, чтобы я подходила.

Мурзик был болен!

И к нему нельзя было прикасаться!

Глава № 51

— А-балдеть, — приблизившись ко мне и тоже рассмотрев рваные пятна без шерсти на голове у животного, сочувственно протянула Лариса. — Лишай?

— Очень похоже.

— Бедный Мурзик…

— Кажется, кто-то говорил, что у него в голове полно дурных мыслей и нечем заняться?

Я с усмешкой обернулась к подруге, а та еще раз взглянула на кота и сделала верные выводы:

— Бедная я!

— Брать его в руки нельзя, значит… — начала я размышлять, и отвлеклась, услышав за спиной шаги еще одного человека.

— Я так понял, вы кота не оставите? — спросил подошедший Назар.

— Нет, конечно, — уверенно подтвердила я.

— Бедная я! — повторила Лариса, но тоже кивнула.

— Ясно. Сейчас.

Назар вернулся к машине, я посмотрела на кота и заметила, что он стал еще больше нервничать и отдаляться.

— Мурзик, — присев, позвала ласково, и опасаясь, что подойдет, и в то же время боясь, что сбежит. — Мурзик, останься. Мы тебя вылечим. Слышишь?

Кот слышал, шевелил ушами и седыми усами, но по взгляду было понятно — не верил. А потом вообще отвернулся, рассматривая вечерний двор, и совсем по-человечески тяжко вздохнул.

— Мурзик, ты поправишься, — повторила ему.

Кот посмотрел на меня, фыркнул и вновь отвернулся. А потом, заинтригованный странными звуками, взглянул в мою сторону и нахохлился. И снова ударил хвостом о землю, когда к нему стал приближаться Назар. Еще бы: во-первых, человек незнакомый, а во-вторых, человек очень странный!

Это если с позиции кота посмотреть. А так водитель просто надел перчатки и вооружился спортивной сумкой. Посмотрел на кота, что-то прикинул в уме и резко его подхватил, под полный изумления мявк. Пристроил в сумку и понес в багажник, не обращая внимания на возмущенные вопли.

— Мурзик, потерпи, — уговаривала я, идя следом, — мы тебя вылечим.

Мурзик не унимался, и словно пытался воззвать к нашей совести. Так и слышалось, как он упрекал в коварстве и пытался доказать, что он — кот свободный! А потому хочет — живет, хочет — умирает и лысые лапки откидывает! А мы… Свободу умирающему коту! Свободу коту! Да хоть подышать дайте! А еще люди! А еще подлизывались и кормом кормили! А он ел, чтобы не расстраивать, а теперь…

Свободу! Кот тоже имеет право дышать! И ехать с комфортом! Мяув! Мув-в! Мур! Блин, сбился… Мя-я-я-я-у!!!

Кот ехал в багажнике и весь мир оповещал о такой жизненной несправедливости. Визги были куда громче гудков машин — может, потому, некоторые впечатлительные водители нас легко пропускали вперед. Я сначала хотела отправить в вет. клинику только Ларису, но Назар сказал, что потом подвезет меня к родителям, и я не стала бросать ни кота, ни подругу. Тем более что у нее намечалась мозоль, а кот оказался почти невменяемым жалобщиком.

Назар подсказал хорошую клинику для животных, и пока мы ехали, договорился о приеме. Я тогда только улыбнулась, а вот когда мы вошли в холл, и я увидела людей с хомячками, попугайчиками, собачками и кошечками, поняла, что предусмотрительность не была лишней.

Услышав вопли кота и увидев сумку в руках водителя, все любители животных окинули нас осуждающими взглядами и покрепче прижали к себе питомцев. Наверное, подумали, что приехали живодеры, за новой партией жертв.

— Мурзик, уймись, — попросила я.

Кот фыркнул и зашелся воплем громче, чем раньше. Мол, ага, щаз! Ничего не вижу, ничего не ем, еще и ничего не скажу, что ли?! Нет уж, взяли меня — терпите! И слушайте! Слушайте все!!!

Повезло, что мы по записи и в очереди сидеть не пришлось, да и врач оказался толковым, а заодно — знакомым Назара. Наш водитель быстро описал ему ситуацию, а потом осторожно открыл сумку и продемонстрировал кота. Мурзик, увидев еще одного незнакомца, расправил усы и важно нахохлился, и только хотел повторить свои жалобы, как его бесцеремонно подхватили мужские руки в перчатках и начали осмотр. И как бы… кот растерялся! И притих. А когда его неожиданно погладили за ушком, вообще удивленно моргнул.

— Доктор, что с ним? — спросила я.

— Отвык. Видимо, давненько не гладили.

— Да я про диагноз…

— А он не давался, чтобы его погладили! — выдала замурчавшего кота Лариса.

— Умный кот, — похвалил его доктор и снова погладил. — Лишай у него. Так что его не только трогать нельзя, но надо создать для него стерильные условия. А кот, как я понимаю, уличный?

Мы с Ларисой переглянулись. Кот вывернулся из рук доктора и заинтересованно посмотрел на нас. Я улыбнулась подруге. А она сначала посмотрела на меня, потом на кота, а потом махнула рукой:

— Я сразу должна была догадаться! Ты же просто не можешь пройти мимо зеленоглазых! Это твоя слабость! Сначала Прохор. Потом Ковальских. А теперь вот — кот! А началось все, такие мои подозрения, с цветов! Они тоже зеленые!

Я рассмеялась. Назар улыбнулся. Кот округлил глаза еще больше, доказывая, что да, он — стопроцентная, породистая зеленоглазка! Доктор окинул Ларису заинтригованным взглядом и поинтересовался:

— А у вас к каким глазам слабость?

Лариса посмотрела в серые глаза доктора, едва заметно поморщилась — видимо, мелькнули ассоциации с Корневым, и ответила, лишь бы отстали:

— К здоровым.

— У меня стопроцентное зрение, — намекнул доктор с усмешкой, но настаивать на знакомстве не только с котом, а еще и с девушкой, не стал. — Итак, какое принимаем решение по коту?

Кот притих, и мы спокойно выслушали, какие есть варианты. Создать стерильных условий животному мы не могли, выпустить его бегать по дому — тоже, поэтому пришлось оставить Мурзика при клинике. Увы, лечение — процесс долгий, и кот, молча соглашаясь на подобное, не подозревал, что не увидит улицу минимум пару недель.

— Хорошо, что он вернулся, — выдохнула я облегченно, когда кот был пристроен.

— Вернулся? — заинтересовался доктор, а выслушав рассказ об исчезновении, возвращении и моменте, как кот не хотел идти в руки, покивал и уверенно заявил: — Вот уж действительно умный. Думаю, он приходил прощаться.

— Думаете, животные чувствуют?..

— Как и многие люди, — пожав плечами, доктор еще раз посмотрел на Ларису, оставил ей визитку и ушел к другим пациентам.

А я смотрела ему вслед и чувствовала, как к глазам ни с того, ни с сего подступают слезы. Не знаю, почему. Вроде бы все хорошо, по крайней мере, многое налаживается, но…

В душе снова встрепенулось странное беспокойство и этот страх — не успеть, опоздать… Я почти явственно ощутила его острые коготки…

Но к чему он?

Зачем?

Некогда было раздумывать — время словно ускользало сквозь пальцы. Еще столько всего нужно было успеть, и сегодня… надо точно сегодня!

Лариса поехала домой на маршрутке — от клиники к нашему дому была прямая, без пересадки, и люди после работы уже разъехались. А меня Назар вызвался подвезти к родителям. Мне надо было с ними серьезно поговорить, надо было рассказать о Прохоре, вчера я ведь так и не смогла, слов не нашла… Да и сегодня речь не готовила, но на то они и родители, что поймут, даже если буду молчать.

У дома я вышла в волнении.

Попрощалась с Назаром, взглянула на окна моих дорогих и любимых, и вошла в подъезд.

Пока поднималась по лестнице, пыталась решить хотя бы с чего начать. А когда папа открыл двери, я перешагнула порог и сразу сказала о главном:

— Привет, пап. У нас беда. У нас Прохора забирают.

Немедленно был организован семейный совет. Папа продумывал дальнейшие действия и кому-то звонил. Мама молча сидела в кресле и, погрузившись в разработку стратегии и тактики, постукивала судейским молоточком. А я, несмотря на дурные предчувствия, расслабилась.

Просто поняла, что если что, о Прохоре позаботятся. Ему дадут выбор и присмотрят в любом случае, чтобы убедиться — мальчик в порядке и счастлив. Родители не махнули рукой, узнав о затее Тумачевых, а решили бороться, а вместе мы сила. Они — вместе сила, а я…