Не упусти свой шанс - Гарднер Эрл Стенли. Страница 7

— Ты заслуживаешь лошадь получше. Он кивнул помощнику конюха, тот поднял вверх палец, и через минуту мальчик подвел ко мне перебирающего ногами красавца.

Крамер забросил ему на спину седло и, накинув уздечку, сказал:

— Забирай его, Лэм… Ты где научился ездить?

— Я не езжу… Я просто сижу в седле.

— Каждый бы так сидел! — похвалил он. — Этот конь немного пуглив, поэтому когда заартачится, натяни слегка поводья.

— Понял.

Один за другим стали подходить любители верховой езды из числа отдыхающих, почти всех Крамеру и мальчику пришлось подсаживать.

Мы медленно двинулись по труднопроходимой тропе, на которой можно было различить следы копыт и колес, оставленные тяжелыми повозками. Наш маршрут пролегал среди горных отрогов вдоль каньона, мы направлялись в царство теней. Бак, ехавший впереди, пустил свою кобылу легким галопом.

Городские жители, не привыкшие к передвижению верхом, коленями и ногами крепко обхватили крупы животных, некоторые судорожно вцепились руками в луку седла, а третьи и вообще болтались, как сосиски. Очень немногие держались в седле прямо.

Несколько раз Бак оглядывался назад и внимательно смотрел в мою сторону.

Конь мой ступал на редкость легко. Сидеть в седле было одно удовольствие — точно в кресле-качалке.

Минут пятнадцать мы петляли по пересохшему руслу реки, пока не оказались в поросшей полынью низине, по краям здесь были вкопаны столбы для привязи, а центре находился грубо сколоченный стол. Над костром крепилась решетка с мясом, а колдовал над ней очень старый, весь седой мексиканец в поварском колпаке и белом фартуке. Три или четыре мальчика, тоже из мексиканцев, помогали ему управляться с дюжиной сковородок, дымившихся на огне.

Кряхтя, тяжело вздыхая и шатаясь от непривычки к такому способу передвижения, городские жители собрались вокруг кострища с раскаленными углями, протягивая руки к теплу и постепенно занимая места за большим столом с широкими скамьями.

Все набросились на еду, похватав эмалированные кружки с кофе, сметая яйца, бекон, сосиски и ветчину с тарелок; с такой же скоростью были съедены бисквиты с медом, поджаренные хлебцы, мармелад и варенье. Когда солнце поднялось из-за гор и залило ярким светом низину, все, уже насытившись, отдыхали, а мужчины, довольные собой, закурили.

Бак провел опрос и установил, что одна половина хочет отправиться вниз, обратно на ранчо, а другая — готова продолжить подъем в горы по крутой тропе.

Вверх я поднимался рядом с Крамером.

— Ты здорово сидишь в седле, — снова похвалил он меня. — У тебя легкая рука, и это лошади нравится.

— Я люблю лошадей.

— Это пустяки, — сказал он. — Лошади вроде людей… А ты как попал сюда?

— Один мой приятель очень нахваливал ваше ранчо.

— Кто такой? — спросил Бак. — Я практически помню всех, кто побывал здесь.

— Парень по имени Смит, — ответил я. — Я вообще-то плохо его знаю. Так, пару раз встречались в одном баре. Он только что вернулся из этих мест и здорово загорел. Ну и парень мне все уши прожужжал, как здесь, дескать, хорошо отдыхать.

— Понятно, — проговорил Крамер, не прибавив больше ничего.

Тропа, по которой мы двинулись вверх, вскоре увела нас из каньона, резко вильнув влево у высокого каменистого плато, откуда хорошо просматривались прерии на западе и на юге, затем стала круто обрываться вниз, женщины испуганно закричали, наш проводник старался заглушить их крики своими энергичными возгласами: «Эй, эй! Легче, легче!»

Крамер на миг повернулся в седле и подмигнул мне.

Я слегка пришпорил коня, а он между тем уверенно стал спускаться вниз по крутому склону, поросшему полынью, и около одиннадцати мы уже подъезжали к ранчо.

Расседлав лошадей, мы сразу направились к бассейну, возле которого уже обносили гостей кофе.

Многие были уже в воде.

Долорес вышла в шикарном эластичном купальнике, туго облегающим ее стройную фигуру.

— Мокнемся, Дональд? — спросила она.

— Я, пожалуй, чуть позже. — Она наклонилась к бассейну, зачерпнула ладонью воду и брызнула мне в лицо. — Ну, же, пошли, подбодрила она и бросилась бежать легко и грациозно, как газель, по пандусу.

Я направился в кабинку, переоделся и тоже нырнул в воду.

Долорес находилась на другом конце бассейна, но вскоре подплыла ко мне.

— Ты не гигант, Дональд, но сложен очень хорошо, — заметила она, касаясь рукой моего плеча.

— Зато у тебя нет изъянов, — сказал я, оглядывая ее с ног до головы.

— Правда? — спросила она, приводя меня в сильное возбуждение своими пальцами, к счастью, в следующую секунду она отплыла чуть-чуть и перекинулась парой слов с дородной женщиной лет пятидесяти, плескавшейся на мелководье, затем направилась к одиноко плававшему мужчине, чтобы просто подмигнуть ему, и наконец присоединилась к его жене.

Я два раза прыгнул с трамплина, вылез из бассейна и растянулся на синтетическом матраце. Пролежав минут десять под ласковыми лучами солнца, я поднялся, принял душ и уселся за один из столиков, стоявших неподалеку.

Вскоре возле меня очутилась Долорес и доложила:

— К ланчу здесь будет Мелита Дун. Она прибыла утренним рейсом. Бак отправился встречать ее.

— Что о ней известно? — спросил я.

— Только то, что она медсестра.., ей двадцать с хвостиком. Ничего собой.

— Эй, Долорес, покажи, пожалуйста, моей жене, как правильно держаться на спине, — попросил какой-то мужчина.

— С удовольствием, — ответила она и, наклонившись ко мне, проникновенно заглянула в глаза, прошептав, — увидимся позже.

Она отошла и принялась давать квалифицированные советы женщине, которая хотела научиться плавать на спине, потом переключилась на другую гостью, желавшую сбросить несколько лишних фунтов.

Вскоре все постояльцы потянулись в душевые, так как приближалось время завтракать.

Мелита Дун прибыла приблизительно в половине первого. Долорес Феррол вышла встречать ее, а Бак Крамер, как обычно, перенес ее вещи из машины в номер. Ей досталась хижина под ь 2, рядом со мной.

Когда девушки проходили мимо меня, Долорес пристально посмотрела на меня, потом с ног до головы окинула взглядом фигуру Мелиты Дун, сделала это так, как умеют одни только женщины, оценивая друг друга.

Мелита оказалась блондинкой лет двадцати шести или семи, ростом чуть больше пяти футов с идеально сложенной фигурой. Все было при ней, хотя она и смотрелась миниатюрной. Походка ее отличалась грациозностью, от стройных ног вообще невозможно было оторваться.

Больше всего меня поразили ее глаза.

Она бросила на меня беглый взгляд, но я успел заметить в карих глазах промелькнувшие беспокойство и испуг.

Девушки, оживленно беседуя, проследовали мимо, и Долорес, понимая, что я буду провожать их долгим и томительным взглядом, кокетливо завиляла бедрами, давая мне понять, что я должен смотреть только на нее.

Они оставались в хижине ь 2 до тех пор, пока не прозвенел гонг, созывающий к завтраку.

Столы были накрыты прямо у бассейна. Завтрак состоял из фруктового салата, консоме, свежего бисквита и мелко нарезанной говядины в собственному соку.

Бак Крамер небрежной походкой подошел к моему столику и поинтересовался:

— В полном одиночестве, а?

Я молча кивнул.

Крамер опустился на стул, стоявший напротив.

Это не входило в мои планы. Я рассчитывал, что Долорес приведет Мелиту, и у меня появится повод завязать знакомство, но от Бака не так-то легко было избавиться, а выглядеть грубым мне не хотелось.

— Проголодался? — спросил я.

— Я этого не ем, — ответил он, указывая рукой на разложенную закуску. — Питаюсь обычно на кухне. По мне лучше побольше мяса и поменьше фруктов. Как тебе понравилась лошадь?

— Класс!

— Да, ничего. Она у нас не для всякого.

— Спасибо.

— Не благодари меня. Ей необходимо было размяться, но знаешь, как бывает: даешь хорошую лошадь плохому ездоку, и не успеешь глазами моргнуть, тот начал ездить еще хуже, а хорошая лошадь мигом превратилась в клячу… Люди не отдают себе отчета в этом, но лошади очень чувствуют седока. Едва ты сунул ногу в стремена, взял в руки поводья, лошадь мгновенно знает, что ты из себя представляешь. Когда ты уселся в седле и впервые направил ее, она точно знает даже, какой кофе ты сегодня пил: черный, с сахаром или со сливками.