Не оставляющий следов: Обретение (СИ) - Воробьева Елена Юрьевна. Страница 20

– Господин Мельхиор, – загалдели мои собеседники, призывно взмахивая руками. Морок развеялся. – Просим к нам!

– Ну что вы, – снисходительно улыбнулся тот узкими, саркастично изогнутыми губами. – Неужели не видите, что я пришел с дамой? Не сейчас... не могу... сожалею...

Поминутно раскланиваясь с завсегдатаями, он подвел Шаю к заранее подготовленному столику, уставленному холодными закусками. Она проплыла мимо, даже не ответив на улыбку. Просто скользнула равнодушным взглядом, будто я был докучливым незнакомцем, обременяющим ее излишним вниманием. Из кухни спешил Умин, баюкая в руках тяжелый кувшин с длинным узким горлом, залитым сургучом. Добродушно прогудел приветствие, артистично смахнул невидимые пылинки с прозрачных бокалов и наполнил их густым вином. Пожелал приятного вечера и удалился на кухню. Выждав какое-то время, я последовал за ним.

– Я правильно понял...

– Да. Это наша местная знаменитость, духоборец Мельхиор Железный, – пробурчал сварливым голосом. – Э-э, почему всполошился? Уж не ревнуешь ли ты Шаю, малец?

– Что ты! – совершенно нелепое предположение. – Никогда раньше не видел его, вот и интересуюсь. Шая мне знакома давно, а этого... – не смог сдержать раздражения, – первый раз вижу.

– Да уж, – усмехнулся кабатчик, – я помню, как ты высиживал ее в день... да! как раз когда закончились ее несчастья. Кто бы мог подумать...

– А что случилось-то? – было интересно, как изменение судьбы бакалейщицы прокомментирует кабатчик.

– Да кто его знает! – отмахнулся Умин. – Но Шаю как подменили. Выгнала жениха, привезла из храма Смерти священника, он в лавке три часа молитвы пел, Мельхиору, вон, чуть ли ни руки целует... – и пояснил, в ответ на мой удивленный взгляд, – за ее счет этот пир, сама все оплатила. Как он вернулся из деловой поездки, так сразу сюда притащила. Благодарит. Да смотрю я, заказы снова к ней пошли, на лад все движется... В общем, чудны дела твои, Вечносущее Небо, – он раскрытой ладонью описал перед лицом круг.

Я растерянно молчал. И впрямь, в последнее время в бакалейной лавке нестерпимо пахло ладаном, Шая больше не шутила по-свойски, улыбалась натянуто, как бы выстраивая между нами невидимую стену. Однажды даже прилюдно отругала грузчиков, неаккуратно обошедшихся с заказом «уважаемого господина Мельхиора», что было совершенно не похоже на ее обычное обращение с работниками.

– Ну, Бу, говорят, сам сбежал, – уточнил я, справедливости ради.

– Может, и сбег, – благодушно согласился кабатчик, оттирая до блеска тарелку. – Он ведь в долги влез под залог лавки, думал, как Шая работать станет – тут он и разбогатеет... – кинул пронзительно-синий взгляд из-под кустистых бровей. – А если Шая ему, скажем, отказала?.. Если, вон, Мельхиор и взаправду духов выгнал, которые паскудничали на ее складах? Толку ли Бу с тех займов? Только пропить! Прихватил денежки, да и сбег. Ростовщики злы были, как кобры, – Умин довольно хохотнул, – в розыск объявили... да разве в империи так просто найдешь кого? Затеряться в наших просторах – проще некуда, а с деньгами-то и подавно.

Ох ты ж! Я чуть не треснул себя ладонью по лбу. Конечно! Шая на самом деле поверила, что ритуал, проведенный Мельхиором, спас ее. Благодаря ему духи вернули деньги, прекратили кражи и избавили от нежеланного брака. Потому она и сторонится нас, что мы знаем о деньгах и побеге Бу больше, чем следует... Но разве стоит нас опасаться?

И вдруг сердце кольнула обида: никто не оценил моих личных заслуг в поимке духов-воришек и восстановлении справедливости! Об этом даже не знают...

Но пора было возвращаться к ужину, все равно из Умина уже вытянул все, что он позволил вытянуть.

Слова Шаи остановили на входе в сад: «Все знают, что за беда приключилась со мною! Уважаемый Мельхиор помог в трудном деле...» Дружная компания моих ежевечерних собеседников сгрудилась у ее столика, а господин Железный вещал ощутимо нетрезвым звучным голосом:

– Конечно же, эти дерзкие преступления – суть безумства духов, зловредных и злочинных. Поэтому если рассудок, жизнь и сохранность жилища дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот, когда силы зла... э-э-э... я хотел сказать, может воспользоваться моими услугами и обеспечить свою безопасность... э-э-э... за разумную плату.

– Я жду Вас завтра, уважаемый... – щебетала с придыханием Ло Лита, просительно заглядывая в глаза сидящему духоборцу, для чего ей приходилось сгибаться в пояснице, с трудом определяемой в пухлой фигуре.

– А потом сразу ко мне, будьте любезны... – не отставал гончар Иизакки, тряся тощей бороденкой и почти подпрыгивая от нетерпения. – Я живу рядышком.

– И я...

– И ко мне...

Я еще немного полюбовался превращению солидных и уверенных в себе горожан в толпу заискивающих просителей, запечатлел в памяти триумфальный лик духоборца, на котором гордыня соперничала с алчностью... Расплатился за несъеденный ужин и вышел вон.

Время близилось к полуночи. Длинное полнолуние затопило столицу так, что даже свет фонарей бледнел перед ночным светилом. Три или даже четыре ночи нам придется укрываться от его колдовского глаза, чтобы спокойно поспать. Дорога к «Дому в камышах» услужливо подсказывала любую выбоину, любую кочку. Заборы и скамейки у калиток серебрились, отбрасывая густые тени, тихо шелестели черно-белые сады. Я шел и размышлял о причине неприязни, которую вызвал Мельхиор Железный. Он был вполне привлекателен внешне, обаятелен, хорошо воспитан... Или не воспитан? Лицо чисто от татуировок, глубокий синий цвет одеяния напомнил родовые цвета Иса... но ни один из моих родственников не позволил бы себе столь высокомерного обращения с нижестоящими. То есть... духоборец изображает вовсе не того, кто он есть на самом деле, и об этикете высших семей имеет лишь смутное представление. Так какому же роду принадлежит наш великолепный сноб? Как говорил отец... «всякие бродячие философы, колдуны и змеи-оборотни – ценность их сомнительна, а вред очевиден»? Забавно...

Я почти дошел до «Дома в камышах», когда услышал позади звук торопливых шагов. Оглянулся, собираясь пожелать доброй ночи запоздавшему гуляке, – но за спиной никого не было. Тем не менее, шаги приблизились, и сильный толчок почти отбросил меня с дороги. Хранитель, доселе мирно спавший внутри, вывалился в реальность, недоуменно озираясь. Ритм шагов изменился на более частый и вскоре затих, а мы с Сию застыли в растерянности. Я настроил зрение на восприятие энергий изнанки, но не заметил ни их следа, ни малейших колебаний эфира.

– Что это было? – хранитель молчал, пристально всматриваясь в сторону, куда скрылся неизвестный объект, и сыпал алыми искрами. – Ладно, дружок, – поднял я его на руки, – пошли домой.

Учитель Доо нашелся в галерее центрального внутреннего двора. Освещенный ярким светильником, стоящим подле уютного кресла, он наслаждался вином и поэзией Книги Пяти Благословений, край свитка которой мягко ложился к его ногам, покоящимся на низкой скамеечке.

– Что с вами стряслось? – поднял он на нас глаза. – Да отпусти ты Сию! Что его так разозлило?

Я с удивлением понял, что учитель прав – хранитель действительно был зол как собака. Я его таким никогда не видел: желтые глаза вспыхивали красным огнем, серая шерсть стояла дыбом, выпущенные когти устрашающих размеров и остроты не желали прятаться в подушечки лап. Он зашипел, выгнул спину... и молнией метнулся в сад.

– Пусть прогуляется, ему полезно сбросить раздражение, – наставник с удовольствием сделал глоток из незнакомой чаши стильной формы и немалого размера. Понятия не имею, у кого в этот раз он позаимствовал набор для вина. – Что снова случилось?

Я принес из зала для приема гостей траченый молью пуф и пристроился у края столика, собираясь с мыслями.

– Учитель Доо, в квартале снова случаются кражи... – набрав воздуха в грудь, выпалил я. – Говорят, что это дело рук демонов.

– Кто говорит? – он отложил в сторону свиток, приготовившись внимательно слушать.