Каюсь. Том Второй (СИ) - Раевская Полина. Страница 17

Никогда бы не подумал, что у него подобные проблемы, и что с Викой собрался разводиться. Еще две недели назад, они были не разлей вода на вечеринке. С виду крепкая семья, а на деле-хорошие актеры. В общем, хрен поймешь, что происходит в этом карнавале масок. Оттого сердцу вдвойне милей Янка со своей трехрублевой простотой. Настоящая она.

С этими мыслями я заснул прямо в кресле-качалке в саду, вдыхая аромат свежести летнего утра. Хоть и горькая вышла ночь, а все равно на душе было тепло от того, что собрались с друзьями и посидели в узком кругу, поделились, чем смогли. Давно у нас такого не было.

Проснулся я ближе к вечеру, Антропов уже уехал. Я тоже не стал задерживаться и отправился домой, по дороге позвонил Чайке, поскольку сегодня она должна была узнать результаты экзаменов и, следовательно, срок моего невмешательства истек.

Когда она не ответила на седьмой по счету звонок, я забеспокоился. На нее это не было похоже. В любом случае, она хотя бы прислала смс. Поэтому я развернулся и поехал к ней домой, чтобы самому убедиться, что все в порядке. Надо признать, после вчерашнего разговора с Гордеевым, у меня начала развиваться какая-то паранойя.

И видимо, не зря,в чем я убедился, когда Янка открыла дверь.

Увидел ее зареванное лицо и все сжалось внутри, задохнулся, наизнанку, будто всего вывернуло, потому что понял, что это Гордеевских рук дело.

-Что случилось?- выдавил из себя, обхватывая ладонями ее мокрые щеки, вглядываясь в покрасневшие глаза. Ее затрясло, словно в лихорадке, и новый приступ скрутил всю, отчего она обессиленно прислонилась к моей груди, комкая дрожащими пальцами рубашку, и едва ли не крича от отчаянья. Я прижал ее к себе крепче, ладонями ощущая крик, рвущий ее изнутри. Это отозвалось во мне тупой болью. Закрыл глаза, зарываясь лицом в ее растрепанные волосы, и с шумом втянул воздух, понимая без слов, что случилось. Что за «ошейничек» одели, причем на нас обоих, ибо разве смогу я остаться в стороне?

Не смогу! Все сделаю, только бы она не знала больше слез.

Конечно, это проклятое поступление не стоит таких переживаний, но это для меня, а для нее это ведь возможность доказать, что она самодостаточна, что она весь год работала не зря, что смогла и преодолела все на пути к своей цели. Самореализации личности – это ведь одна основополагающих вещей в жизни каждого человека. А сейчас опять мою девочку ломанули знатно и вновь не без моей помощи.

Гордеев -сукин сын очень хорошо знает психологию, ударил, куда надо. «Ошейник» беспроигрышный. Вот только нахер он такой не нужен, не ценой подобной истерики, разочарования и боли. И что самое смешное, мне ничего не остается, как одеть «поводок». Может, раньше было бы все равно, но не теперь, когда переживания этой девочки стали моими собственными. Гордеев –сука мне еще ответит за это. А пока главное, чтобы Янка не узнала, откуда ветер дует, иначе это конец всему будет. Вот тут уж точно «аля-улю».

Глава 20

-Я знаю, что этого не может быть, понимаешь? Просто не может! Я все сделала идеально. Абсолютно все!- повторяла я, как мантру, захлебываясь слезами. Гладышев молчал, укачивая меня, словно маленькую в своих объятиях.

Я не помню, как он вообще оказался в моей квартире, и как дошло до того, что я стала реветь у него на груди, изливая душу, которую он же высосал по каплям. Удивительно, но все перестало иметь для меня значение после этого провала. Я словно потеряла ориентир в жизни. Впрочем, это действительно было так. Целый год я жила только одной мыслью – поступить. А теперь… Я не знаю, что теперь. И дело уже даже не в том, что я скажу маме и тете Кате, хотя они разрывали телефон с самого утра, дело во мне самой.

Каждая личность должна развиваться - это ее предназначение. Цели, их достижение-это и есть развитие. На данном этапе я не справилась со своим предназначением. Я проиграла, из меня сделали дуру. Вопрос только - кто? Кому это выгодно? Максу? Неужели он оказался настолько мелочным ублюдком, а я такой набитой дурой, что не замечала этого? Возомнила себя великой манипуляторшей, а ведь знала, что с ним не стоит шутить. Знала! И все равно, пищала, но лезла. Хотя какой уже толк рвать на себе волосы?! Нужно думать, что делать дальше!

Телефонный звонок вырвал меня из моего отчаянья. Я вздрогнула, когда Гладышев протянул мне сотовый. На дисплее горело « Мама».

-Ответишь?- спросил Олег, а на меня вновь накатила истерика от безысходности.

-Не могу, - шепчу охрипшим от рыданий голосом. Гладышев отключил звук и отложил телефон, я же вновь заплакала, отчего Олег тяжело вздохнул, видимо, устав, утирать мне слезы. Меня это почему-то задело. Не сильно, но все же ощутимо, чтобы привести в чувство и напомнить, что я столь беззащитна и открыта перед мужчиной, который вытер об меня ноги именно потому, что я всегда с ним была такой слабой.

-Уходи,- произнесла устало, немного успокоившись. Мне не хотелось, чтобы Гладышев видел меня в таком состоянии, это тяготило, вызывало стыд. Его присутствие раздавливало остатки моей гордости. А ведь я хотела предстать перед ним успешной, самодостаточной, знающей себе цену. Вышло же, как всегда: я в слезах, отчаянье, с кучей проблем.

-Не могу,- отозвался он и с невеселой усмешкой добавил, - вдруг ты из окна выбросишься.

Я истерично хохотнула в ответ, вспомнился тот разговор. Тогда это было сказано в шутку, я даже думать не думала о том, что могу не поступить. Подобный исход казался невозможным, учитывая уровень моей подготовки, но ничего нет невозможного в этом мире.

-Если захочу, ты меня в любом случае не остановишь, - насмешливо сообщила и, демонстративно убрав его руки, поднялась с дивана, на котором мы полулежали. Гладышев своей расслабленной позы после моего ухода не изменил, напротив, развалился с еще большим комфортом, облокотившись на спинку дивана, всем своим видом заявляя, что никуда он уходить не собирается. А меня поразил контраст: он – такой весь выхоленный в дизайнерской рубашке и брюках, и мой старенький диван, обитый какой-то грубой, дешевенькой тканью. Даже он кричал, что Гладышеву тут не место.

Но Олега мало волновал антураж, все его внимание было приковано ко мне. Он медленно оглядел меня с ног до головы ничего не выражающим взглядом, что усилило мою нервозность и раздражение. Я точно знала, что выгляжу после такой истерики феерично, а потому уверенности это не добавляло, с Гладышевым же мне жизненно необходимо чувствовать себя уверенней, иначе он меня просто-напросто одним взглядом подомнет под себя. А этого нельзя допустить! Но Олег не позволяет мне развить эту мысль.

-Ну, значит, надо сделать, чтобы перестала хотеть. – с улыбкой произнес он, а потом облизнув губы, отчего меня, словно насквозь прошило горячей волной, уже с серьезным видом сказал. –Я понимаю, малыш, что поступление для тебя очень важно, но это не конец света и все поправимо.

Его «малыш», словно содрало с моей едва затянувшейся раны корочку, обжигая резкой болью, вызывая бесконтрольную злость.

-С каких это пор ты стал понимать, что для меня важно? – обрушилась я на него, но он и бровью не повел.

-Ты действительно хочешь мусолить все это по десятому кругу?- спокойно спросил, приподняв бровь.

-На то, что я действительно хочу, тебе, как и всегда, плевать, раз ты до сих пор здесь, так какая разница, что «мусолить»? – сложив руки на груди, взираю на него сверху вниз, но ощущение, будто я какая-то провинившаяся школьница.

-Что ты действительно хочешь, малыш, ты сама не знаешь, поэтому я тебе помогу. – заявил он покровительственно. У меня от такой бесцеремонности, даже будучи привыкшей к манерам Гладышева, глаза стали по пять копеек, но Олегу мои реакции были до фонаря. Не дав мне прийти в себя, он с размаху долбанул в лоб следующим вопросом, - Ты учиться хочешь?

-Ты издеваешься?

-Нет, я направляю твои мысли на правильный путь, чтобы ты не тратила ни наше время, ни нервы, -выдал он ровным голосом, доводя меня до бешенства. Я просто охреневала с этого человека.