Каюсь. Том Второй (СИ) - Раевская Полина. Страница 8

Глава 18.2

С этими мыслями я поехала в клуб, после того, как переоделась. На эмоциях выбрала довольно откровенное, трапециевидное платье из легкой, воздушной ткани белого цвета, больше похожее на ночную сорочку, едва прикрывающую попу, спина и вовсе была открытой, и наличие перекрестных лямок из серебристого бисера, закрепленных на пояснице, не спасало ситуацию. В целом, образ вышел чувственным, интригующим и, конечно же, сексуальным, но когда я вышла на улицу, то почувствовала себя голой. Газовая ткань едва ощущалась кожей и при каждом порыве ветра взлетала вверх, норовя показать миру великолепное белье, призванное привлекать внимание к интимным участкам тела, а не прикрывать их.

Я поздно осознала, что не стоит так провоцировать Пластинина, но когда собиралась, мои мысли были заняты исключительно Гладышевым и его Мариночкой. Какая она? Блондинка, брюнетка, а может быть, рыжая? Молодая или его ровесница? По голосу судить сложно. Но то, что она ухожена и упакована по высшему разряду – это без сомнения. Гладышев предпочитает женщин класса люкс. Я же просто была в порядке исключения, для так называемого разнообразия. Ну, или слишком красива, чтобы пройти мимо. Эта мысль тешит самолюбие и греет душу. Вспоминаются слова Гладышева, что меня хоть в мешок, а я все равно буду самой красивой. На ветер Олег Александрович слов, конечно, не бросает, но мне хотелось блистать, затмить всех, а главное – гребанную Марину. Чтобы он понял, кого потерял. Чтобы смотрел и с ума сходил, убеждаясь, что я все также самая красивая девочка на свете, которую он больше никогда не получит. Да, как бы это не выглядело глупо, но одевалась я с такой тщательностью для него и его сучки, словно непременно их встречу. Просто мне жизненно необходимо было хоть как-то реанимировать свою гордость, чтобы не думать, не представлять, что он в это самое время «отмечает, как следует» свою Мариночку.

До сих пор не могу поверить, что у него кто-то есть. На части рвет, как вспоминаю звонок этой женщины и недвусмысленные речи о том, чем они будут заниматься. Хочется сорваться, влететь в Гладышевскую квартиру и поубивать обоих к чертям собачьим. Особенно его за то, что ей, которая «ничего не значит», дал ключи от квартиры, а мне - той, которая «не безразлична» пинка под зад из своей жизни. От этих мыслей вновь накатывает боль и горечь унижения.

За эти пять месяцев я многое пережила, я прошла моральную пытку, но никогда причиной моих терзаний не была другая женщина. У меня даже мысли не возникало, что она может вдруг появится. Хотя я понимаю, что никто никому ничего не должен, да я и сама играла в дурацкие игры с Максом, но разум и сердце не работают в унисон. Сердце оно глупое и знает лишь одно-люблю, моё! И как же я его за это ненавижу. Хотя в эту минуту я ненавижу весь мир и проклятый случай, что столкнул меня в очередной раз с Гладышевым. Ненавижу тетю, что она заболела так не вовремя и попросила меня поехать на прием с дядь Славой и дядь Славу, что работает у Гладышева, но больше всего саму себя за то, что так и не переболела, не забыла и продолжаю чувствовать чудовищную боль.

Лучше бы никогда не выходить из этой пятимесячной эмоциональной комы. Лучше бы никогда не знать его…

Зазвонивший телефон прерывает мою рефлексию, что радует. Еще чуть-чуть и я бы развернулась, и поехала –таки домой под одеялком лить слезы. Спасибо тете Кате, хотя разговаривать с ней у меня нет совершенно никакого желания. Наверняка дядя Слава расписал ей все в красках, и сейчас вопросов не оберешься. Но проигнорировать не могу, иначе она сойдет с ума от беспокойства.

-Да, теть, Кать,- с тяжелым вздохом начинаю диалог.

-Янка, ты где?- спрашивает она без предисловий, в голосе же проскальзывают панические нотки. Начинается утро в деревне.

-Еду на встречу со знакомым, - спокойно отвечаю, надеясь, что тон моего голоса даст тете понять, что все в порядке, и она не станет задавать ненужных вопросов. Но мечтать не вредно, как говорится.

-Что произошло? Откуда ты знаешь гендиректора «Трансгрупп»? Что ему нужно было от тебя? Ты вообще понимаешь, какие теперь могут быть проблемы у Славы?- выпаливала она вопросы, словно из пулемета.

-Да не будет у него никаких проблем, Гладышев уже забыл про него,- отмахнулась я.

-Гладышев?- переспросила тетя Катя, кажется, до нее начало доходить. – Подожди…,- все еще непонимающе произнесла она, сопоставляя, видимо, факты. Я не вмешивалась в ее мыслительный процесс.

-То есть генеральный директор «Трансгрупп», который ни сегодня завтра будет в транспортном департаменте заправлять, для тебя просто «Гладышев»?- уточнила она, все еще не веря, что ее крестница состояла в отношениях с такой шишкой. Я и сама, если честно, только сейчас осознала масштаб личности Гладышева. Впечатляет, бесспорно, но мне до этого дела нет, о чем я и сообщила, не сдерживая свое раздражение.

-Для меня он просто бывший, к тому же, мудак и козел, так что закроем эту тему!

-Ну, бывшие почти всегда мудаки и козлы,- хохотнула тетя Катя, но сразу же с сомнением произнесла, -А ты уверенна, что она действительно закрыта? Судя по рассказу Славы, Олег Александрович другого мнения на сей счет.

-Олег Александрович может какого угодно быть мнения, мне это не интересно, - отрезала я.

-Ох, Янка, глупышка ты еще, раз до сих пор не поняла, что такой на*буренный мужик заставит считаться со своим мнением. Навяжет его, и пискнуть не успеешь.

-Ну, это мы еще посмотрим.

- Ты главное смотри, чтобы потом боком не вышло.

-Ой, все, хватит. Не переживай, нормально все будет.

-Уж постарайся, а то я скоро поседею с тобой.

-Не ссы, мать, закрасим, - шутливо успокоила я ее, сворачивая неприятную тему. Тетя Катя хмыкнула и решила, что на сегодня достаточно меня допрашивать. Мы договорились, что встретимся на будущей неделе, и попрощались.

Я как раз приехала по указанному Максом адресу, и все внутри оборвалось. Это был тот самый клуб, с которого все и началась у нас с Гладышевым. Кажется, кто-то наверху надо мной знатно стебется, но я отмахиваюсь от этих назойливых мыслей. Оглядываюсь по сторонам, и словно все это вижу впервые. В тот раз я была слишком пьяна, чтобы обращать хоть на что-то внимание. Мне было абсолютно все равно, где мы и с кем. Хотелось просто танцевать и веселиться. А сейчас…Сейчас я не знаю, чего мне хочется.

У входа все также громаднейшая очередь, поэтому я звоню Пластинину, чтобы решить эту проблему. Вряд ли мне еще раз подфартит, если я закричу на всю Ивановскую «Эй, блондин!». До сих пор недоумеваю, как вообще Гладышев тогда не послал меня куда подальше. Видимо, цепанула я его не слабо, раз спустил на тормозах такую наглость.

Макс появляется через пару минут после моего звонка, оглядывает меня голодным взглядом, отчего становится не по себе, и я начинаю по-настоящему жалеть, что вырядилась столь откровенно.

-Здравствуй, Яночка! –шепчет он, целуя на западный манер сначала в одну щеку, потом в другую, едва касаясь губами. –Решила проверить выдержку бедных мужиков?

-Исключительно твою, Максимушка, - парирую насмешливо, следуя за ним в клуб.

-А ты еще не поняла? Я как в танке, -подмигнув, открывает он дверь, пропуская меня вперед.

-Да неужели,- высокомерно закатываю глаза.

-Ну, а че мне дергаться? Рано или поздно и до секса дойдет. Я терпеливый. –так же высокомерно заявляет он. Поскольку я уже привыкла к его манерам, то не удивляюсь.

-Самоуверенный,- парирую с усмешкой.

-Объективный,- ухмыляется он, и от этой дерзкой ухмылки даже у меня дух захватывает.

Ну, до чего красив засранец!

Поскольку мы как раз вошли в клуб, нашу пикировку на этом пришлось закончить.

Макс берет меня за руку и уверенно лавирует меж извивающимися телами танцующих. Я почему-то думала, что мы направляемся к бару, но каково же было мое удивление, когда Пластинин повел меня к ВИП-зоне, где нас ждала немаленькая компания, состоящая преимущественно из золотой молодежи, если судить по шмоткам и манере поведения. Все же мажоры – это обособленная каста и отличить их от простых ребят не сложно.