Несносная Херктерент (СИ) - Чистяков Владимир Юрьевич. Страница 32

Фронты качались, иногда с амплитудой до нескольких сот километров. Амплитуда уменьшалась с каждым днём. Вскоре ломанная красная линия на огромной карте в холле школы застыла в нервном напряжении. Идут дни, месяцы, а линия лишь чуть подрагивает, словно живая. Новости по-прежнему в стиле первых дней, будто армия уже у ворот мирренской столицы. Приемники никто не конфискует (при наличии в одном месте такого количества юных радиолюбителей это просто бесполезно) так что идёт полу подпольное прослушивание мирренских передач. Тоже крайне мало интересного, сводки столь же парадные. Хотя до грэдской столицы мирренам не близко.

Жизнь школы постепенно вернулась в обычную колею. Об идущей войне напоминает только карта. Да разговоры на переменах.

Провели несколько учений по воздушной тревоге. Учения нравятся многим - из-за них отменяют уроки. Хотя бежать до убежища в противогазе довольно утомительно, особенно, если накануне при сборке этого противогаза откуда-то взялись лишние детали.

К некоторому удивлению Хейс, лучше всего со сборкой -разборкой противогаза и его надеванием справлялась младшая Херктерент. Её явно огорчает, что надевание противогаза происходит в классе, а не в тренажерном комплексе с использованием слезоточивого газа. Включая обязательное десятиминутное сидение в заполненном газом помещении. Старшая Херктерент тоже в числе лучших. Хуже всех - Эрида Эроин, ну это-то результат ожидаемый. Она бы и дольше возилась, не помоги ей Марина.

Перед войной в школе планировали создать аэроклуб. Успели построить ангар, привезли и собрали учебный истребитель. Лет десять назад изящный, почти без подкосов и расчалок, с шасси в обтекателях и четырьмя пулемётами, биплан считался лучшим в мире истребителем. Практически не участвуя в боях (колониальные драчки не в счёт), машины прослужили в первой линии шесть лет (это в то время, когда самолёты устаревали за год-полтора) и по сегодняшний день широко применялись в качестве учебных. Кроме всего прочего, машина славилась простотой в эксплуатации и лёгкостью в управлении. Школьные энтузиасты авиации достаточно быстро установили (попутно открутив некоторые детали) что к полётам машина не пригодна. И забыли про него.

Софи часто забирается в ангар. Ходит вокруг самолёта. Сидит в кабине, глядя, как реагируют на движение ручки элероны. Стоя у ангара, подолгу мечтательно смотрит в небо.

Ночью всех разбудил жуткий вой сирен воздушной тревоги.

- Что это? Учения? О них же всегда заранее предупреждают!

- Бомбить столицу будут, - невозмутимо сказала всезнающая Херктерент, - вон, кроме школьных, сирены установленные ГО, воют, школьные только дублируют их сигнал. Значит, всё по-настоящему.

Чуть ли не впервые на неё никто не огрызнулся.

В отличие от многих, Марина полностью одета, даже берет присутствует, через плечо сумка с противогазом и аптечкой. У Хейс на боку такая же сумка. На другом плече - сумка с большой аптечкой. На груди - фонарь - "невидимка". Рядом - короб с трубкой и антенной - портативная рация, выданная всем старостам в конце лета. До сегодняшней ночи с рацией постоянно ходил только помешанный на радиотехнике Ярн.

- Три минуты на сборы! Всем построиться! Идём в бомбоубежище.

Бомбоубежища построены из расчета одно на два корпуса. Толкотни и беспорядка нет, да и быть не может - Ленн и Хейс в одном месте, да обе "при исполнении".

- Все здесь?

- Младшей Херктерент нету.

Ленн и Хейс переглядываются. Момент, когда самая глубокая личная неприязнь становится неуместной. По правилам, обеим им следует идти искать Марину. И по тем же правилам, один из старост должен находиться в убежище.

Софи демонстративно зевает, берет два свернутых одеяла, забирается на лавку, одно укладывает в качестве подушки, и говорит, натягивая на голову второе:

- Как хотите, а я спать буду, разбудите, если кого-то с чёрным чувством юмора бомбой пришибёт.

- Я пойду, поищу её, - говорит Хейс.

В прошлом году вся школа говорила: "Спорить с Хейс бесполезно". Теперь говорят - "Что с Херктерентами, что с Хейс не поспоришь".

Почти все окна затемнены.

Поиски решила начать с крыши главного корпуса - до самого высокого места школы - башни старинной обсерватории Сордара, слишком долго бежать, а Херктерент ненавидит тратить время неизвестно на что.

Ну, так и есть - дверь на винтовую лестницу открыта.

Хейс выглядывает из окна башенки. Сидящий силуэт на гребне крыши виден четко.

Щелкнула тумблером рации. Ленн отзывается сразу. Голос даже слегка испуган.

- Как дела?

- Я нашла её. Всё в порядке.

Ленн отключилась.

Пока соображала, как бы поаккуратней окликнуть, чтобы не напугать, с гребня крыши раздался такой знакомый голос.

- Кто там ещё смелый? Лезь сюда, вместе поглядим.

Хейс полезла. Херктерент бесстрашна, и для неё авторитетом может быть только тот, кто способен делать то же, что и она. Да и сама Хейс пару лет назад любила на крыше посиживать. Правда, не столь "романтическими" ночами.

- Так и знала, что это ты, Сонька ведь трусиха, а Ленн - дура.

При всей нелюбви к Ленн, о её интеллектуальном потенциале Хейс более высокого мнения.

Марина убирает от глаз громадный бинокль.

- Ночного видения. Брат подарил. Не знала, что в такой ситуации пригодится.

Снова смотрит в сторону столицы.

- Хочешь, глянь, - протягивает бинокль, - пожары, похоже, в Юго-Западном районе. Зенитки бьют - отсюда видно. Красота!

- Марина, там сейчас гибнут люди.

- Это война, - просто отвечает девочка, не отрываясь от бинокля; заворожено шепчет: - Как огонь, смертельно опасно, но так завораживает...

Красноватые всполохи в небесах, тоненькие лучики прожекторов, грохот, похожий на отдаленную грозу.

- Слезать не думаешь?

- Нет. Скоро всё кончится. Бомбёжка не бывает долгой.

- Неужели тебе не страшно?

- Немного. Я знала, что они придут.

- Откуда?

- Отец. Я знаю - о производстве тяжелых зениток, разработке РЛС и постройке перехватчиков докладывали непосредственно ему. Он очень злился, если это не выполнялось в срок, и кого-то отдал за это под суд. Он даже с мамой из-за башен поругался.

Хейс тоже не могла понять назначение огромных бетонных коробов, утыканных зенитками, тут и там появлявшихся в столице. В своем непонимании она не одинока- многие деятели культуры возражают против построек, "уродующих исторический облик столицы".

Они даже подали прошение на имя императрицы.

- Какой-то там исторический дом снесли, да сад вырубили, чтобы башню построить. Мама хотела, чтобы этого не делали - мол, нарушится панорама Заречного района. Отец сказал: "Мне наплевать на живописные виды - я знаю одно - будь я командующим мирренскими ВВС, и планируй налет на столицу, обязательно бы пустил часть машин с этого направления - там слишком много заводов. Что верещит культурное общество - мне наплевать. Миррены будут бомбить столицу. Остальное меня не волнует." Потом они просто ругались.- Марина грустно вздыхает.

"Выходит, не так уж и весело быть принцессой", - думает Хейс.

Что-то с утробным гудением, выбрасывая пламя, словно сказочное чудовище, пронеслось над школой. Марина, не отрываясь, следит в бинокль. Вскакивает, провожая окулярами удаляющейся силуэт. Хейс стоит рядом. Бесстрашие, оказывается, заразно.

- Наши подшибли!- со смесью восторга и ужаса выдыхает Марина. - На нашем поле брякнется! Гардэ!

Радостно подпрыгивает, срывает берет, и подкидывает в воздух.

- Гардэ!

Хейс смотрит в лицо Марины. Видит только искреннюю радость, да глуповатую улыбку. Подозревает, что и сама так же глупо улыбается. "Гардэ!" только что вместе орали. Что-то от древних времен, от стихийной радости первобытных людей, вместе убивших опасного зверя, объединяет их.