Аквариум (СИ) - Фомин Олег. Страница 34

  - Не фиг урну было пинать. - сказал я. - Можно было просто хором крикнуть: "Эй, гопота, выходи! Мы здесь!" И пострелять еще в воздух для верности.

  - Хорош, ржать, Егорка! Пошли уже, а то стоим тут, как два тополя на Плющихе. Направление давай, ты здесь лучше все знаешь.

  - Три, - сказал я.

  - Чего три? - не понял Леший.

  - Тополя...

  - А-а. - ему явно было не до шуток. - Только, по возможности, улицами, не дворами, идти надо.

  - Все равно сейчас придется срезать через дворы до Юных Комсомольцев. - я начал прикидывать маршрут. - Если по проспекту идти - крюк большой получится. Туда выйдем и рванем по прямой до Красной Армии, а там по ситуации...

  Мы пересекли проспект, зашли во двор, похожий как две капли воды на первый. Тот же прямоугольник из хрущевок, детская площадка, на этот раз целая, и эти гребаные деревья, сомкнувшиеся высоко над головой в почти непроницаемый, сизый потолок, из которого то тут, то там свисали коконы. Шли быстро, стараясь держаться ровно посередине между кирпичными стенами домов и толстенными стволами. Ощущение давящего взгляда в спину не пропадало, как и появившееся вдруг невнятное предчувствие беды. Прицел автомата скользит по оконным проемам, балконам, карнизам. Кажется, что везде: за пыльными стеклами окон, за потрескавшимися кирпичными стенами, за приоткрытыми дверями подъездов, вверху, среди немыслимо переплетенных черных ветвей, затаилось Зло. Древнее, первобытное, абсолютно чуждое человеку. Эманации всепоглощающей ненависти и угрозы почти физически ощущаются в тяжелом неподвижном воздухе. Как же тут люди-то живут? Так же с ума сойти можно за день. Может тут и не живут...

  - У тебя как с патронами? - на ходу спросил Леший, ни на миг не опускавший автомат от плеча.

  - Почти два магазина и еще три коробки, - ответил я. - Две гранаты.

  - Такая же херня, кроме гранат, - сказал он. - Еще в Вовином калаше магазин полный. Блин, все равно мало на такой маршрут. Очень мало... Постреляли вчера по Дятлу...

  Двор остался позади. Перед нами оказался следующий, последний, - за ним должен находиться парк 60-тилетия Октября и, немного правее, стадион. Интересно посмотреть, что сделали с этим огромным, большей частью металлическим, сооружением здешние шутники. Может отремонтировали наконец?

  Снова хрущевки, снова эти отвратительные баобабы, посередине двора - двухэтажный детский сад. Краем глаза заметил движение в пустом проеме второго этажа. Повернулся, вскинул ствол. Показалось?

  - Ты видел? - останавливаясь, хрипло спросил Леший.

  - Вроде в садике на втором мелькнуло что-то, - ответил я.

  - Лицо там мелькнуло. Белое, с темными пятнами вместо глаз, - голос Лехи было не узнать. Я еще ни разу не видел, чтобы ему было так страшно. - Пошли быстрей, а то сейчас прямо тут кирпичей наложу! Что за место дурное, епта! Лучше бы уж прыгнул кто-нибудь...

  Наконец, пройдя через невысокую арку, мы оказались перед парком.

  Да-а. Что же за Мичурин-то здесь обитает?

  Когда-то это был небольшой, ухоженный прямоугольник зелени посреди плотной городской застройки. Тропинки, лавочки, площадки, а посередине - искусственный овальный водоем, в котором жили утки и лебеди.

  А теперь... Среди исполинских стволов, стоящих почти вплотную друг к другу, вроде бы можно было еще различить бывшие березы, дубы, клены, те же осины, но на высоте тридцати метров весь этот гербарий переплетался в плотную темную массу, которая, словно шляпка огромного гриба свисала во все стороны по периметру парка. И вся эта красота, как новогодняя елка игрушками, была украшена коконами, медленно извивающимися на разной высоте. До некоторых можно было достать рукой.

  - Надо залезть повыше, оглядеться. Блин, куда тут лезть-то? Не на деревья же эти? Давай-ка, вон туда к киоску, - Леший указал в сторону покосившейся Роспечати. - Хоть оттуда осмотримся...

  Мы подбежали к витрине, Леший полез на крышу, а я остался внизу у маленького окошка. Пробежал взглядом по полкам. Журналы, газеты, батарейки, канцтовары, все как обычно. Только все печатные издания датированы июлем две тысячи четвертого. Ну да. Двенадцать лет...

  Пока Леха устраивался с биноклем на скрипящем профлисте, я внимательно огляделся вокруг.

  Налево, вдоль разросшегося парка, уходила узкая улица Елисейская. Я узнал ее по ряду двенадцатиэтажек, построенных в форме раскрытой книжки, проглядывающих из-за деревьев. По всей улице насколько хватает взгляда разбросаны тут и там небольшие куски пластика. Синие, зеленые и белые. Приглядевшись к тем, что поближе, я понял, что это разломанные сидения со стадиона. Посмотрел направо. Тоже самое. Кто ж так футбол то не любит? Сам стадион почти не видно. Торчит из-за домов только верхняя половина восточной трибуны. Вроде такой же, каким я его помню. Металлические косоугольные фермы поддерживают железобетонную гребенку зрительских рядов. Только сидений нет. Сиденья все здесь теперь валяются. Зато четыре высокие мачты освещения, стоявшие по углам, аккуратно закручены в вытянутые вертикальные спирали, похожие на модели молекулы ДНК, которые нам показывали в школе. Только вместо разноцветных шариков, имитирующих нуклеотиды, ярко светят фонари. Вот так. Не только лифты еще работают, но и освещение спортивных объектов. Ночью, наверное, красиво смотрится...

  От нечего делать, осторожно толкнул створку окошка киоска внутрь, заглянул и тут же отпрянул, машинально вскидывая автомат. Жесть! В киоске, за столом, на пыльном вращающемся стуле в очень естественной позе сидел человеческий скелет. На улыбающемся черепе очки в роговой оправе, клочки длинных волос, на плечах истлевшая дырявая шерстяная кофта. Ужас какой! Какая на хрен логика, о которой мне всю ночь талдычил Леший? Бред на бреде...

  Как торговля, бабуль? Мурзилка новый есть уже?.. Тфу! Пошутил, аж самому тошно стало...

  - Ты что там плюешься? - спросил сверху Леха. - Давай лезь сюда, посмотришь... Я что-то не пойму ничего.

  Я начал карабкаться по раме, стараясь не разбить витрины тяжелым носком берца. Встал коленями на заметно прогнувшийся профнастил и пополз к Лешему, лежащему с биноклем на другом краю крыши.

  - Близко не подползай, провалимся, - сказал он через плечо, не отрывая глаз от окуляров.

  Смотрел он в сторону стадиона, который отсюда было видно немного лучше. Показался верх западной трибуны, а треугольный торец восточной открылся еще больше. И там, на этой трибуне, за боковым ограждением явно наблюдалось какое-то движение, которое я не увидел с уровня земли.

  - Ныкается там кто-то, не могу углядеть. На, ты попробуй, - он протянул бинокль.

  Я попробовал. Трибуна стремительно приблизилась. Хорошая все-таки у нас оптика! Действительно, над самым краем торцевого ограждения чуть-чуть торчала чья-то лысая голова. То, что это голова, я понял, потому что она двигалась вниз, как будто кто-то спускался на поле. Вот она исчезла из виду. Секунд через двадцать появилась снова, на этот раз направляясь вверх. Добравшись до самого края, застыла, потом опустилась за ограждение. Тут снизу показалась еще одна макушка, тоже лысая, еле-еле торчащая, видимо обладатель головы был меньше ростом.

  Я повернул бинокль обратно к первой лысине и чуть не выронил его из рук. На парапете верхнего яруса стоял во весь рост здоровенный, высокий мужик со снайперской винтовкой в руках и смотрел через прицел прямо в нашу сторону. Одежда на нем была явно из того же ведомства, что и наша. Экипирован по полной. Все как надо, разгрузка, подсумки, боевые перчатки. Он опустил винтовку, посмотрел вниз, что-то сказал и снова поднял лицо. Меня прошиб холодный пот... Лицом это назвать было сложно. С такого расстояния все подробности было не разглядеть, но мне хватило... Бледное, синюшное, с глубоко запавшими глазами, проваленной дырой носа, и мощными, выдающимися вперед челюстями. Страшное, как ядерная война. И тут как будто чья-то огромная ледяная рука схватила меня за затылок и крепко сжала голову, не давая повернуться и пошевелиться. Тварь смотрела прямо на меня. Даже через линзы бинокля я почувствовал, пронзивший меня полный злобы взгляд. Урод вскинул винтовку и припал к прицелу. На миг мне даже показалось, что я вижу в круглом выпуклом окошке сверкающий красным огнем зрачок.