Аквариум (СИ) - Фомин Олег. Страница 92
Бабушка замолчал. Его заметно потряхивало, словно он заново переживал, эти страшные события.
Я тоже опустил затуманившиеся глаза, сказать было нечего. Из памяти на меня смотрели люди. Настоящие. С большой буквы... Хмурый Серега, быдловатый Дядя Миша, простодушный Вова, невозмутимый Леший, деловой Чапай, весело смеющаяся Света, большой, добрый Валуев... Откуда-то снизу который раз начала подниматься, затапливая разум, волна нечеловеческой обреченности и отчаяния.
Настя осторожно и ласково прикоснулась к сознанию, словно легонько пожав руку теплыми пальцами. Стало полегче. На смену меланхолии шли ярость и жажда мщения.
- Валуев-то хоть не долго мучился? - спросил я.
- Нет. - хрипло ответил Бабушка. - Я, когда дверь захлопнул, он уже откинулся. Я, вообще, не знаю, как он смог через весь Сарай этого Урода протащить. Тот же его рвал всю дорогу, живого места не осталось...
- А ты? Борода в тебя из Вала в упор почти шмальнул. Как, вообще, выжил-то?
- Да он вскользь попал, - отмахнулся Бабушка, задирая грязный бушлат и майку. На боку краснел здоровенный, совсем свежий шрам. - Кожу с мясом чуть-чуть содрал, ни печенку, ни ребра не задел. Я остатками бальзама мазал, вон, видишь прошло почти. Ладно, херня! Меня по жизни еще и не так рвали.
Я покачал головой, сжал кулаки. Борода...
- Он когда последний раз приходил?
- Дня два назад где-то. Ночью тоже вроде, если по часам... Да я тут, Егор, сижу, наверх-то почти не вылезаю. День, там ночь, хрен его знает.
- Нету там больше ночей, Бабушка. - вставил я. - Один бесконечный серый день...
- Сначала почти каждую ночь в дверь ломился. - продолжил тот, видимо, не поняв, о чем я. - Я пару раз даже чуть не открыл, он словно прямо в голову залазает и руками управляет. Опомнился в последний момент. Потом поутих маленько. Раз в три дня начал являться. Присосался, собака, как банный лист к жопе... Вобщем, неделю где-то я здесь сидел среди мертвецов, потом решился все-таки. Утром вышел, похоронил, как надо. До темноты горбатился. Бок, сука, горит, а я копаю. Ладно хоть не припрыгал никто, повезло. Закопал глубоко, камней натаскал, сверху насыпал, чтоб этот не разрыл, кресты сколотил...
- Мы видели. - сказала Настя. - Это правильно. Людей надо хоронить по-человечески. Даже здесь...
Бабушка посмотрел на Настю. Во взгляде были очень необычные для его лица теплота и нежность. Словно старый дед, к которому наконец-то приехала любимая внучка.
- Настя. - мечтательно протянул он. - Молодец, Егорка! Такие подарки даже там, где мы жили, редко дарят, а уж здесь... Ты уж береги ее, сынок...
- Стараюсь. - ответил я. Сынок! Да, постарел дед, постарел...
Тот допил остатки кипятка и продолжил.
- А второй раз я вчера наверх вылез. Период же был на днях... Вылез и охренел. Вообще ничего не понял. Магазин, кстати, пустым оказался.
- Да. - сказал я. - Мы тоже охренели сегодня. Выключили наш мирок, Бабушка. Все, не нужен он больше никому. Причем, есть мнение, что это наш с Настей косяк.
- Не грузи, Егор. Не надо... - тихо произнес он.
Я посмотрел в прищуренные, столько всего в жизни повидавшие, глаза, позволил себе заглянуть чуть дальше, за них, и понял, что Бабушка давно для себя все определил. Он остается в Сарае до конца. Точка. Без вариантов. Смысла дергаться дальше он не видел. Что там - наверху, ему совершенно фиолетово. Он остается умирать... А сейчас Бабушка просто очень благодарен нам с Настей и рад нас видеть, просто, как что-то хорошее и человеческое на последней ступеньке жизни.
Он грустно улыбнулся. Кивнул. Прочел в моих глазах понимание, урка мой проницательный! На глаза снова навернулись слезы...
- Ну что, робяты! - с наигранной бодростью сказал он. - Еда-то у меня еще осталась с того периода. Что я тут один много съем? Так что давайте-ка помойтесь, вода еще течет, порубайте, да отдохните. Я так секу, вы сюда не по ровной дороге добирались. Вон, аж с ног валитесь. А там, потом и поговорим...
Тут он был прав. Сил почти не было. Шли долго.
- Бабушка. - улыбнулся я. -Ты мне пока топор наточишь? А то, столько говна срубил, затупился, бедный.
Лицо старика просияло счастливой улыбкой.
- Сделаем! В лучшем виде!
В холодном душе, я понял, что силы все-таки оставались. И у меня, и у Насти. Мы долго и страстно любили друг друга под потоками ледяной воды, и нам было жарко. Дикое напряжение последних часов подстегнуло чувства, так что спать мы улеглись только через час. Зато уснули сразу и крепко.
А разбудил нас Борода...
Громкие, глухие и ритмичные удары в металлическую дверь разносились по всему бункеру, невольно вызывая воспоминания о Дятле. Мы втроем молча подошли к стене, стальное полотно гулко вибрировало и ходило ходуном, но дверная коробка и засов держались крепко. Стояли, слушали смотрели на громыхающую дверь.
Мы с Настей закрыли сознание, чтобы раньше времени себя не обнаружить, но Бабушку Борода почуял почти сразу.
- Привет, старый! - раздался одновременно и за дверью, и в голове шепелявый, хриплый рык, знакомый только интонациями и оборотами речи. - Может сегодня хоть выйдешь, прогуляемся с тобой. Там снаружи так интересно - просто жуть. А я жрать хочу, как раз. Торжественно обещаю начать с правой ноги. Потом отпущу до следующей прогулки. Ну как, старый? Соглашайся! Я ведь один хрен до тебя рано или поздно доберусь.
- Пошел на хуй! - рявкнул Бабушка и завел свою не очень разборчивую, зато очень яростную пластинку по фене.
Я мысленно потянулся за дверь. Сильный. Может быть, даже сильнее Петровича, которого я считал пределом эволюции Уродов. Почему-то, кстати, с самого начала был уверен, что Борода в результате своей долгой трансформации превратится именно в такого вот, Уродо-сапиенса, а не в злобную и безмозглую тварь. Хотя он сейчас тоже, конечно, - тварь, но намного-намного опасней.
Молча развернулся, пошел натягивать снарягу.
- Ты что, Егор, ошалел совсем? - с громким шепотом бросился за мной Бабушка. - Да мы его даже втроем не завалим!
- Я с тобой! - вслед за ним сказала у меня в голове Настя.
- Нет! - решительно отрезал я.
- Не имеешь права теперь так рисковать, понял? - начала возмущаться она. - А если он тебя убьет? Мне... Нам, что делать?
Женщины... Сразу давят на главное.
- Настенька. - ответил я ей. - Я имею полное право завалить эту падлу, потому что она жестоко убила почти всех моих друзей. А тебе торжественно клянусь, что скоро вернусь живым и здоровым. Ну, что он мне сделает? Мы с тобой Анунахеров на раз-два замочили... Ну, почти на раз-два, а уж это недоразумение шепелявое... Личное это, пойми....
- Я понимаю, Егор, я же тебя насквозь вижу, блин! Но все равно - я с тобой!
- Нет. Не надо тебе ни смотреть на это, ни тем более, участвовать. Все, разговор окончен.
Настя обиженно надулась. В режиме мысленного обмена это выглядело довольно забавно.
- Что ты ржешь, засранец?! - еще больше раздухарилась моя любимая, но я чувствовал, что она уже сдалась. - Только попробуй там, хоть поцарапайся!
- И не таких валил, дед. - ответил я вслух Бабушке. - Не переживай. Месть - благородное дело.
- Это да! - протянул Бабушка. - Ответить петушок должен по любому! Но ты точно уверен?..
- Да.
***
За толстой сталью дверного полотна - тишина. Но он там. Притаился, ждет. Багровая аура извращенного и уже очень далекого от человеческого сознания светится в темноте коридора. Меня не чувствует, я закрылся наглухо, а вот подошедшего со мной к двери Бабушку определил сразу. Орать на этот раз не стал. Бесшумно переместился ближе, весь подобрался, исходя волнами нетерпения и голода, похож на сжатую до предела пружину.
- Приготовься захлопнуть, - очень-очень тихо, наклонившись прямо к уху деда, прошептал я.
Снял тяжелую цепь с крюка, особо не таясь, бесшумно все равно не получится. Взялся за выступающую планку засова, чуть сдвинул. Багровая пружина за дверью сжалась еще сильнее. Я посмотрел на Бабушку, тот кивнул, и я резко выдернул засов из паза.