Бешеный прапорщик. Части 1-19 (СИ) - Зурков Дмитрий. Страница 48

– За счет кого будет расширяться группа? Казаки, конечно, отличные бойцы, но нужны еще и технические специалисты. Чтобы можно было заминировать дорогу и подорвать ее в момент прохождения вражеской колонны, например, или рассчитать подрыв склада с боеприпасами. Нужны артиллеристы, которые смогут использовать захваченные орудия, нужны несколько человек, умеющих водить автомобили и мотоциклы…

– Остановитесь, Денис Анатольевич! У меня возникает ощущение, что Вы эту войну хотите в одиночку выиграть. Я же не золотая рыбка из сказки господина Пушкина. Где, по-Вашему, я найду таких специалистов?

А у меня ответ уже есть, осталось только убедить начальство:

– Снайперов можно поискать хотя бы в Сибирском полку, пусть мой Игнатов поговорит с земляками. А технарей взять из вольноопределяющихся, студентов технических университетов.

– Ну, во-первых, Игнатов еще не Ваш, его переубедить надо. Я с сибиряками общался, они себя за отдельный род войск чтут, к пехоте никакого отношения не имеющий. И вольноопределяющиеся – народ тоже с гонором. Попытайтесь, а там видно будет.

– Хорошо, Валерий Антонович. Теперь – последний вопрос. Подскажите, как можно беженку, Ганну, при группе оставить.

Начальство смотрит на меня недоуменно, потом изрекает:

– Насколько я понимаю, дама, которая волнует Ваше сердце, служит сестрой милосердия в госпитале. Тогда мне непонятна причина, по которой хлопочете за эту девушку. Объяснитесь, пожалуйста.

– Если бы не ее помощь, был бы не один раненый, а больше. Она очень помогла нам. А хлопочу из-за привязанности к ней одного моего бойца.

– Ну, Денис Анатольевич, Вы же все-таки не сваха, а офицер. Война идет, по всей России бабы своих мужиков с фронта ждут.

– Валерий Антонович, она – сирота. Вся родня под немцем осталась. Куда ей податься?.. К тому же, кухаркой у графа была. При группе ее оставить, пусть занялась бы кухонными и прочими бытовыми делами.

– И Ваши орлы будут питаться лучше, чем начальство? Шучу. А вообще, есть у меня к Вам разговор серьезный. Но, чуть позже, когда окончательно буду к нему готов. И Вы поспокойней будете. А то, как гимназист, на сиденье от нетерпения ерзаете. Скоро уже прибудем, потерпите…

Уже в городе соображаю, что надо бы не с пустыми руками заявиться в гости. Заворачиваем к Лейбе в кондитерскую. И тут же нарываюсь на приключение. Залетаю в зал и наблюдаю картину маслом. Несколько посетителей за столиками с интересом наблюдают зрелище «Воспитание нижних чинов офицерами русской армии». Возле прилавка стоит солдат, напротив него – корнет, судя по погонам, и одновременно – придурок, судя по выражению мордочки. А она – довольно живописная. Представьте себе мелкого приказчика в стиле «Чего изволите-с?». Пухлые щечки, губки бантиком, усики колечками закручены, глазки вот-вот из орбит вылезут. Рядом с ним обретается мамзелька. Не мадмуазель, не барышня, а именно – мамзелька. Стоит себе с видом очень оскорбленной невинности и с интересом ждет, что же будет дальше. А дальше недоразумение в корнетских погонах размахивается и отвешивает солдату хорошую оплеуху. Да еще и орет при этом:

– М-мерз-завец!!! Вон отсюда!!! С-скотина!!! Здесь нижним чинам не положено!!! Оставил кулек и пошел, стервец!!!

Вот это уже интересней. То, что солдатам запрещено бывать в заведениях, где продают спиртное, – это я знаю. Только у Лейбы из спиртного – максимум рюмка ликера к кофе, и простому солдату это – не по карману. И без интереса.

Так, бл… Стоять!!! От удара с солдатской головы слетает фуражка, голова мотается в сторону, и я узнаю… Петровича. Санитара из госпиталя, который меня гулять выводил после контузии. Вот это уже мне оч-чень не нравится. Не представляю, что же такого мог тот учинить, чтобы такой скандал вызвать.

Пока все это думаю, оказываюсь перед корнетом и перехватываю руку, занесенную для следующего удара. Тот, не ожидая подобного поворота событий, еще больше пучит глазенки. А вот не дам продолжить удовольствие. Петрович, он мне – не чужой. В голову приходит старый незабвенный «Эскадрон гусар летучих». Цитирую:

– Сударь, Вы ударили моего боевого товарища! Извинитесь!

Немая сцена. Для всех. Петрович сзади меня, кряхтя, поднимает упавшую фуражку. Ступор прошел, корнет срывается на фальцет:

– Он не имеет права здесь! Быдло окопное!

А мы сейчас посмотрим, кто тут быдлом будет. Навечно! Включаю тумблер «Дур» в положение «Вкл».

– Что?! Вы кого, меня, фронтовика, быдлом окопным назвали?!

– …Не-нет!

– Повторяю! Извинитесь перед солдатом! Он ничего не нарушил!

– Он – хам! Сволочь! Скотина!

Так, меня этот громкоговоритель уже достал. Популярно объясняю этому… чуду в погонах где, когда и перед кем он будет отрабатывать командный голос. Слова конца двадцатого века произнесены в лучшем стиле начала оного. Повторяю последний раз:

– Извинитесь! Нет? Хотите поединок?

Ответная пощечина уже от меня. С виду – обычная, но если слегка согнуть расслабленные пальцы «лодочкой», да попасть в нужную точку, где лицевой нерв близко к коже проходит, – то это уже совсем другое впечатление. Корнет улетает на пол между стойкой и мамзелькой, включившей свою сирену на полную. Жду минуту, когда тот наконец сможет сориентироваться в пространстве и подняться:

– Секундантов будете присылать? Меня найдете в госпитале. Буду ждать.

Что-то мне подсказывает, что никакой дуэли не будет. Как и продолжения разговора.

Оборачиваюсь к замершему Лейбе:

– Хозяин, мне вот этих эклеров полдюжины.

Беру сверток, расплачиваюсь, забираю Петровича, и выходим из заведения. Уже в автомобиле старый «дядька» поведал нам, что госпиталь расформировали, раненые солдаты скинулись копейками, попросили его, Петровича, сходить купить чего-нибудь сладенького для «сестричек». А в кондитерской он взял шоколадных конфет на все деньги, а потом подошел господин корнет с дамой, которая увидев эти конфеты, возжелала непременно их, несмотря на уверения хозяина, что таких больше не имеется. А может, именно поэтому. А их благородие господин корнет потребовал оставить покупку и убираться из заведения, не слушая объяснений. И навесил оплеуху. А тут и господин подпоручик нарисовался. И что спасибо их благородию преогромное за то, что выручили старого солдата…

Утешаю Петровича, что никакого спасибо не надо, и тут до меня доходит!!! Госпиталь расформировали!!! Когда?!! Куда?!! Толкаю водителя:

– Давай быстрей! Не успеем!..

До госпиталя домчались очень быстро. Взлетаю на крыльцо, уворачиваюсь от выходящих людей. Вот и кабинет Михаила Николаевича, одновременно стучу и распахиваю дверь.

– Доктор, здравствуйте!..

Михаил Николаевич отрывается от написания каких-то бумаг, видя мое состояние, сразу берет быка за рога:

– Голубчик, Денис Анатольевич, рад Вас видеть… Дарья Александровна с полчаса назад на вокзал уехала. Эшелон еще не отошел, наверное. Поторопитесь!.. Только потом заскочите ко мне, пожалуйста! Всенепременно!

Эти слова я услышал уже в коридоре. Даша уезжает! Куда?! Где ее потом искать?!

Вылетаю во двор, чуть не сталкиваюсь с Бойко, кричу водителю:

– Заводи! На вокзал! Быстрее!

Летим по улице, распугивая прохожих и собак. Перед вокзалом, как назло, затор из телег, чем-то нагруженных. Выпрыгиваю из машины, бегу на перрон. Где ее искать? Толпа беженцев осаждает эшелон, вокруг настоящее столпотворение, островок порядка создают городовые с солдатами, оцепив один из вагонов СВ. Кое-как протискиваюсь через людское море, озираюсь по сторонам. Где же ОНА?.. Вижу какую-то даму вдалеке, прибавляю ходу. Продираюсь через полубезумную толпу, все ближе и ближе к заветному вагону… Не она!.. Бегу дальше, впереди маячат две дамские шляпки. Протискиваюсь в том направлении. Еще немного, еще пару десятков метров. Скорее чувствую, чем вижу – ОНА!!! Её движения, жестикуляция, прическа! Рядом с ней стоит еще одна девушка. И они вдвоем спорят с каким-то очень большим господином в чиновничьем мундире. Чиновник изображает Наполеона в час величия, что-то цедит через губу. Вылитый Весельчак У в фильме «Гостья из будущего». Рядом с ним – сопровождающее лицо. В количестве одной тушки. Какой-то субтильный хлыщ в таком же мундире с презрительно-ехидной ухмылкой обретается рядом. Подбираюсь ближе, уже слышен Дашин негодующий, возмущенный голосок: