Отведи удар - Гарднер Эрл Стенли. Страница 27

– Я думаю, вы не слишком старались найти ее, когда получили это первое письмо.

– Я не нанимал детективов, если вы это имеете в виду, – ответил доктор. – Просто написал в гостиницу. А когда письмо вернулось, я посчитал, что она использовала бланк гостиницы для отвода глаз.

– В то время она не пыталась скрыться, – объяснил я. – У нее были на руках все козыри, и она это знала. Тогда она не старалась завладеть собственностью. Просто не хотела допустить, чтобы Вивиан Картер стала миссис Альфмонт.

– Почему тогда она не дала мне знать, где я смогу ее найти?

Я немного подумал:

– Потому что она тогда занималась чем-то таким, о чем вам не следовало знать. Чем-то, что сразу дало бы вам преимущество, если бы вы об этом узнали. С этого мы и начнем наше расследование.

– По-моему, он прав, Чарльз. – В голосе миссис Альфмонт появилась нотка надежды.

– От нее всего можно ожидать, – сказал Альфмонт. – Она стала эгоистичной истеричкой. Ей постоянно требовались комплименты. Она не чувствовала себя счастливой, пока какой-нибудь мужчина не начинал уделять ей внимание. Ей хотелось все время быть на виду. Она избегала всего повседневного, обыденного...

– Я знаю этот тип, – сказал я. – Можете не называть это медицинскими терминами.

– Она эгоистичная, лживая, вероломная и неуравновешенная, – сказал доктор. – Эта женщина ни перед чем не остановится.

Я встал:

– Я заберу эти письма. Когда от вас ночной поезд на Сан-Франциско?

– Сегодня уже не будет, – ответил Альфмонт.

– А автобус?

– По-моему, скоро отправляется проходящий.

– Доктор не рекомендовал мне водить машину ночью, – сказал я. – Так я возьму письма?

– Только, пожалуйста, не потеряйте.

Я кивнул.

Миссис Альфмонт подошла ко мне и пожала руку:

– Вы принесли тревожные новости. И все же я не теряю надежды. Мне хочется защитить Чарльза. Я считаю, что нам не в чем себя упрекнуть. Настоящая глубокая любовь значит намного больше, чем свадебная церемония. Я всегда чувствовала себя женой Чарльза. Если скандал все-таки произойдет, то у него останусь я, а у меня – он. А что касается убийства – этим придется заняться вам, мистер Лэм.

Глава 8

К концу субботнего дня я раскопал сведения, которые хотел получить в Сан-Франциско. Женщина, которую я разыскивал, работала когда-то метрдотелем одного из ночных клубов на побережье. Она жила в гостинице «Бикмор» под своей девичьей фамилией – Амелия Селлар. Воскресной ночью я отыскал некоего Ренигана по кличке Пусть-играют, который был владельцем заведения, а кличку получил потому, что разрешал своим клиентам играть в азартные игры.

Рениган был добродушным человеком, который с годами набрал уйму лишних килограммов. У него были длинные седые волосы, и больше всего на свете он любил покурить сигару и поболтать о добрых старых временах.

Рениган сидел за угловым столиком перед бокалом шампанского, которое Берте Кул предстояло оплатить как накладные расходы.

– Ты еще молодой парень, – говорил он. – Ты не застал этого. Говорю тебе – Сан-Франциско в те времена был величайшим городом мира! Ни один город Европы не мог с ним сравниться. Даже Париж!

И не потому, что он был открыт для всех. Главная причина – это терпимость. В этом истинный дух Сан-Франциско. Люди не совались в ваши дела, потому что у каждого на уме был свой бизнес. Такова была психология всего города и каждого человека, живущего здесь. В гавани всегда стояло множество кораблей. Здесь велась большая торговля с Востоком. Ни у кого не было времени беспокоиться из-за ерунды – все думали тогда о больших делах.

Теперь все по-другому – Сан-Франциско мельчает. Вы слышите вой сирен, и по улице проносятся полицейские машины. Вы едете следом – посмотреть, как они будут брать вооруженную банду. И видите, как толпа копов хватает проститутку, которая пристает к мужчинам не на той стороне улицы, где это ей разрешено.

Вы заходите в большой отель с хорошей компанией и видите, что в одной из комнат играют в покер. Но расплачиваются они не золотыми слитками, как было когда-то, – они играют на фишки. А когда вы уже выиграли все фишки, какой-нибудь скряга расплатится с вами долговой распиской. Вы выходите на набережную, но оттуда уже ушел прежний пряный аромат, былая романтика и...

– У вас пустой стакан, Рениган, – вставил я. – Официант, пожалуйста!

Официант наполнил наши стаканы. Рениган отпил глоточек.

– Славное питье! – пробормотал он.

– Кажется, в те времена вы были владельцем клуба «Спальня русалки»?

– Верно. Вот это были денечки! Как, ты сказал, тебя зовут?

– Лэм, Дональд Лэм.

– А, да-да. Ну, слушай, Лэм. Если ты хочешь дать людям возможность развернуться, дай им работу и дай им деньги. Тогда они станут по-настоящему работать и по-настоящему играть. Они будут заниматься бизнесом, а не пытаться обдурить друг друга. В те времена деньги здесь лились рекой. Человеку нужно было только взять ведро, опустить его в поток и зачерпнуть, сколько надо. Теперь здесь все изменилось. Деньги перестали циркулировать. Кажется, во всем этом проклятом городе осталась последняя тысяча долларов. И все ходят кругами, пытаясь отыскать парня, у которого завалялась эта тысяча. А как только узнают, кто он такой, все вместе набрасываются на него, и он остается нищим. Но когда я вспоминаю свою «Спальню русалки»...

– У вас прекрасная память! – сказал я. – Кстати, мне кто-то рассказывал, что у вас работала девушка, которой очень повезло. Она получила в наследство миллион долларов.

– Миллион долларов? – Он удивленно выпрямился. – И работала у меня?

– Угу. Она была метрдотелем в «Спальне русалки». Девушка по фамилии Селлар.

– А, Селлар, – сказал он, нахмурившись. – Ерунда! У меня была девушка по фамилии Селлар, но она никогда не получала миллион баксов. О таком я и не слышал никогда. Селлар... Селлар... Да, все правильно. Это фамилия Амелии. Это она и есть, Амелия Селлар.

– Может быть, она получила эти деньги, когда уже ушла от вас?

– Это могло быть.

– А вы не знаете, где она теперь?

– Нет.

– Не подскажете, где о ней можно узнать?

– Нет. Эти девушки повертятся здесь и исчезают. У меня когда-то был самый лучший выбор ножек во всем этом городе. А что сегодня? Вы не найдете теперь красивых ножек. Есть женщины с неплохими ногами, но не того класса, из-за которого мужчины готовы сорить деньгами. Женщины хотят иметь тонкие ноги. Но по-настоящему заводят мужчин только шикарные полные ножки. Я вспоминаю...

– Вы никогда не встречаете девочек, которые у вас раньше работали? – спросил я.

– Нет, конечно. В основном это была разгульная компания. Они приходили и уходили. Хотя на днях я встретил одну. Эту девушку зовут Миртл. Она у меня работала в двадцатом году. Тогда она была совсем девчонкой – восемнадцать или девятнадцать лет. И представь себе – она ничуть не постарела.

– А где вы ее встретили?

– Она продавала билеты в кино. Здорово она выглядит, эта Миртл! Я посмотрел на нее раз-другой и сказал: «Слушайте, ваше лицо мне знакомо. Вашу маму зовут Миртл?» А она мне улыбается и говорит: «Я и есть Миртл». И я словно вернулся в прошлое. Она рассказала мне, что вышла замуж. У нее десятилетний ребенок. Конечно, в этих будочках, где продают билеты, такое освещение, что все девушки кажутся симпатичными. Но я вам говорю, мистер... Как, вы сказали, вас зовут?

– Лэм, Дональд Лэм.

– Да, правильно. Так вот, я вам говорю, Лэм, – эта девушка выглядит сейчас ничуть не старше, чем когда она работала у меня. И кстати, о ножках. Вот у нее ножки что надо! Слушайте, мистер. Если бы у меня была дюжина таких девушек, как Миртл, и я бы открыл заведение... Хотя нет. Из этого ничего хорошего не выйдет. В городе сейчас нет звонкой монеты. Здесь нет бизнеса. Это как раз то, о чем я вам говорил. Люди тратят все свое время на то, чтобы вырывать друг у друга гроши. Здесь уже не найдешь потока льющейся валюты, под которую можно подставить ведро и вытащить его, полное долларов.