Все тайны Алисы - Полякова Светлана. Страница 2

— Какая тоска! — вырвалось у Алисы. — Получается, что я Франкенштейн какой-то!

Может, и в самом деле последовать примеру несравненной Элайзы, рвануться к окну и сгинуть во мраке? Сил больше нет писать историю о страданиях красавицы с зелеными глазами и золотистыми кудрями!

— Вот если бы у Элайзы были, скажем, проблемы с обменом веществ, — мечтательно пробормотала Алиса. — Или она начала бы терять волосы или зубы… Гораздо стала бы симпатичнее! Или вдруг иногда позволяла бы себе грязные ругательства… Если подумать, какая разница между ней и этой Брошкиной? Ни-ка-кой… Так что, раз уж от меня постоянно требуют реалистических подробностей, почему я должна игнорировать их в контексте Элайзы? Скажем так: Элайза, закончив филологический факультет, не смогла найти работу с достойной оплатой. И пошла продавать книги. Там от мороза кожа на ее лице огрубела, денег на дорогую пасту не хватало, поэтому зубы Элайзы были поражены кариесом… Постоянные холода зимой приучили Элайзу согреваться с помощью ста граммов водки, и каждый день доза возрастала все больше и больше… Грязным ругательствам Элайзу научила жизнь в лице книжных воришек и грубых мужланов, одним из которых, несомненно, был сэр Роберт… Вот такой менталитет. А душа у Элайзы была красивая, добрая, нежная. В общем, белая и пушистая. И она мечтала о любви, чистой, нежной, мечтала о том времени, когда ее страдания закончатся. Или хотя бы о том, что сегодня вечером ей не вырубят свет и она успеет пожарить путассу… Потому что каждый вечер в городе происходили веерные отключения…

Образ Элайзы теперь показался Алисе более человечным, забавным и трогательным. Ах, если бы она набралась решимости и так вот все и написала!..

Но несравненная Элайза не собиралась терять ни зубов, ни волос, и если у нее были проблемы с кожей, плодовитая Сара Мидленд про то обязана была помалкивать.

Алиса подперла щеку ладонью и пригорюнилась, уставившись в окно, за которым сгущались дождливые сумерки. Одна, совсем одна, даже мысли куда-то сгинули!

Разве что верные Марго и Фаринелли не покинули ее… Она покосилась на трехцветную кошку, бесстыдно спящую на диване. Алисины проблемы ее не занимали. Вздохнув, она снова уставилась в окно.

А за окном творилось невесть что. Дождь лил и лил. Сырость проникала в душу, и где-то в недрах этой самой души отчетливо нарождался отвратительный насморк. Ну и тоска! В такую погоду умные люди заворачиваются в пледы и, сидя перед камином, мечтательно наблюдают, как язычки огня отплясывают странные и затейливые танцы, да лениво потягивают грог из глиняных кружек, вспоминая дни своей юности… В дождь работать глупо и грешно. Да и вообще — трудовые порывы не были Алисиной стихией. Алиса по натуре была человеком ленивым, меланхоличным, склонным скорее к философским рассуждениям на диване, чем к трудовым подвигам. А когда за окном сутки напролет моросит мелкий и противный дождь, о какой работе может идти речь? Вздохнув, она снова обратила внимание на компьютер и несколько минут тупо смотрела на белый экран. Гениальные мысли не спешили выливаться в слова, точнее, они вообще не спешили. Шлялись где-то в свое удовольствие.

Алиса снова скосила взгляд в сторону уютного дивана, расположенного прямо напротив телевизора. Хорошее местечко, уютное, так и манит в свои сладкие объятия: приди, дорогая, забудь об Элайзе, о толстяках, о работе, не думай о такой тщете, как деньги…

— Что есть деньги? — вопросила Алиса, обращаясь к спящей Марго. — Тщета!

Хм, какие-то мысли в голове остались. Правда, в основном вредные для работы, поскольку оторванные от реальности. Это грозные толстяки — реальность, как и деньги, без которых жить все-таки скучновато… Что ж, придется собрать волю в кулак…

Талант просыпаться не спешил, подражая Марго.

— Заснул талант, не выдержав насилья, — проворчала Алиса. — Похорони ж его под грудой тщетных мыслей!

Компьютер тихо и не очень довольно урчал, ожидая продолжения.

— Все, дорогой. Тайм-аут. Госпоже Саре Мидленд придется подождать, — объяснила ему Алиса. — Надо выпить кофе. И выкурить сигарету. И подумать, как нам обойти этот подводный риф, именуемый эротической сценой. Сам понимаешь, брат, отчего-то у нас с этими эротическими сценами вечно случаются незадачи…

Она плюхнулась в кресло, закурила и уставилась в начинающие чернеть небеса, словно вымаливая помощь у какого-нибудь свободного божества. Черт, и почему у нее совсем не получается ничего сладострастного? Вот Джудит Макнот — у нее через каждые пять страниц случается «секс-тетрис»… Алисины же мысли убоги, скучны и робки, как у монахини… Так комплекс неполноценности можно заработать! Кстати, есть ли в природе эта Макнот? Последнее время Алиса начала думать, что нет на белом свете никого. Только Алиса, Елизавета и еще сотня-другая идиоток, согласных работать днями и ночами на толстяков…

Думать Алиса могла сколько угодно. Хоть сутки напролет. Совершенно бесплатно. Поскольку в конторе платили лишь за оформленные на бумаге результаты мыслительных процессов. Придется тебе, Алиса Павлищева, снова садиться за компьютер и вымучивать сцену…

Придется. Завтра надо сдать этот отрывок в издательство, иначе Паршивцев сообщит Алисе, что она не соответствует его понятиям о хорошем писателе. Господи, и почему она не Щепкина-Куперник? Переводила бы сейчас Лоуренса… Впрочем, у Лоуренса тоже хватает любовных сцен. Ну, тогда трудилась бы над экзистенциальными опусами Айрис Мердок. Скромная леди. Совсем как Алиса. Денег только за нее не платят.

Из комнаты доносилось бормотание радио. Диджей сообщал, что отправляется пить кофе. Алиса встрепенулась. Кофе! Вот что ей надо… Кофе, как известно, стимулирует творческие порывы. Диджей тем временем, позвякивая в эфире ложечкой, молол языком. На него явно снизошло вдохновение. А что же она теряет время?

— Это идея… Может быть, у меня тоже после кофе начнется просветление, мысли хлынут, как водопад, не должно же такого быть, чтобы их совсем в моей голове не осталось… — решила Алиса. Она тряхнула головой, словно проверяя, остались ли там мысли. — Впрочем, от такой работы их запросто могло не остаться, — рассудила она трезво. — Когда долго общаешься с глупым человеком, и сам становишься глупым. Глупость и жадность заразны… Элайза же, несомненно, глупа. А я последнее время больше всего времени провожу именно в ее обществе.

Алиса встала и отправилась на кухню.

Ее кошка Марго, доселе мирно дремавшая в кресле, расценила Алисин поход в сторону кухни неправильно и тут же начала путаться под ногами, всячески намекая, что ей пора пообедать.

— И откуда только у тебя столько энергии? — посетовала Алиса, накладывая в миску рыбу и наблюдая, с каким ажиотажем Марго встречает это радостное событие.

Марго накинулась на рыбу, Алиса занялась кофе. Вспомнила, правда, что кофе она уже пила, а мыслей как не бывало. Алиса приуныла. Что ж, никто не нарушит ее одиночество? Может, отправиться куда-нибудь? Посмотрела в окно. Дождь… Нет! Сначала — дело. Остальное — потом.

Включив кофеварку, Алиса вернулась к компьютеру и к разнузданному сэру Роберту. К тому моменту сэр Роберт окончательно дозрел и вознамерился сотворить с несравненной Элайзой нечто непристойное:

«— У тебя такое нежное тело. — Роберт разлил вино по бокалам».

О, совсем не плохо! Похоже, появилось вдохновение. И несмотря на то что вдохновение стоило строго по тарифу триста пятьдесят рублей, Алиса счастливо улыбнулась.

Глотнув вина, сэр Роберт с похотливой улыбкой принялся мучить бедняжку Элайзу. Сексуальная атака явно затягивалась. Сэр Роберт отказывался подчиниться Алисиной воле, твердо решив понравиться Паршивцеву.

Алиса застонала.

— Яду мне, яду… — пробормотала она тоскливо. — Ведь все равно завтра не жить…

Знала бы она, что ей уготовано судьбой, точно бы выпила яду! Но в тот миг ей казалось, что самое страшное с ней происходит именно сейчас.

Образ свирепого Паршивцева подстегивал воображение, пальцы ее проворно забегали по клавиатуре — прочь, стыдливость, прочь!